— В области левого плеча, — сдался Джош. Тем более колоть перестало, а к слабой пульсации алой паутинки перед глазами парень уже начал привыкать.
— Отлично. А теперь, пожалуйста, опиши мне пятно, — Кшиштоф явно к чему-то клонил, к чему, Джош понять уже не пробовал. С непривычки описать оказалось сложно — просто отвык от зрительных ощущений. Даже сны уже перестали почти сниться. Так, изредка обрывки фраз, ощущения. Как у младенца, наверно.
— Синее. Большое. Близко перед глазами, — формой пятно напоминало то ли морскую звезду, то ли оплывшего шоколадного медведя. — Что это? Вы же уже поняли, да?
— Имей терпение. Нужно убедиться. Скажи, пятно шевелится?
Как по заказу, пятно дернуло правой лапой-отростком и придвинулось ближе.
— Да. Такое… отростком правым дёргает. Так всё? Теперь вы скажете?
— А сам не догадался еще? Ну?
Сердце забилось в горле. Догадываться… Джош не смел. Просто если догадка окажется неверной, будет очень больно. Не травил бы душу уже, чего нервы треплет?!
— Скажите сами, — слабо попросил, отворачиваясь от пятна. То, впрочем, дернулось и само уплыло куда-то в сторону.
— Тогда начну издалека. Помнишь, мы говорили про то, что Способности ты на самом деле не потерял, просто стал медиумом?
— Ага, — нервно хрустнул суставами пальцев.
— Так вот, сейчас медиумом ты быть перестал. Почему, тебе видней. Я не знаю, что у вас там произошло…
— И? — Ну, не тяни же! Это пытка почти!
— Ты снова маг. Обычный. И сейчас это не галлюцинации. Это "верхнее" зрение. Состав, который я тебе дал, на "простеца" действует как общеукрепляющее. А у мага усиливает Способности.
Помолчал, давай осмыслить и поверить в сказанное. Закончил:
— Так что синее пятно — это я. Если еще помнишь, то Светлые поверху имеют расцветки от нежно-желтого до глубокого фиолетового, Темные — от грязно-бежевого до черного. Чем слабее маг, тем более блеклая у него аура. У иерарха цвет может быть любым, но обязательно насыщенным. Я вот не знал, что я, оказывается, синий. Да, и еще эмоции. Они, если помнишь, тоже влияют на цвет ауры. То, каким образом ты увидишь потоки энергий, будет зависеть от их природы.
— Я… — слова застряли в горле. Неловко поднялся. Огляделся по сторонам. Синее пятно отодвинулось к слабой палевой тени и там замелькало в воздухе маленькой светящейся точкой. Понял — склянка с тем составом. Отвернулся, наткнулся на сеть энергетических линий, сплетенных в стену, очевидно. Лазарет, магия здесь повсюду. — Я теперь могу видеть?
— Ну, я бы выразился иначе. Зрением в полной мере это назвать нельзя. Просто чувствительность к магии. "Верхнее" зрение, "нюхачество". Только ауры людей и магические артефакты, циркуляцию энергий. И не всегда. Очень большие энергозатраты. Кто-то держит "верхним" всего пару минут, кто-то может работать поверху часами. Я ведь не знаю, какими Способностями ты обладал до несчастного случая.
— Средними. Очень средними, — признался огорченно. Да, так примерно и говорили — чтобы смотреть Поверху, нужно талант иметь. Поэтому сам Джозеф вторым зрением никогда не пользовался. Просто не знал, что может. Оттого и не понял сейчас, что произошло. — Но на оперативке хватало.
— Ясно. Значит, запас у тебя небольшой. Полчаса-час в сутки при экономном использовании потенциала. С помощью усилителей можно довести до двух. Но нужно научиться контролировать. Какими еще способностями ты обладал?
Обиженно поджал губы — только дали, а уже забирают?! Всего час в день? Хотя нет, не всего — целый час! Ощущать себя почти нормальным! И даже магом! И даже — почти зрячим!
— Пирокинез, "прыжки", самая малость телекинеза в пределах видимости. Там, камень подтолкнуть, сдвинуть какую-то вещь. Сложные плетения с небольшими энергозатратами удавались. Необходимый боевой комплект, не более того.
— Попробовать не хочешь? Что-то одно, не усердствуй.
Сел и задумался. Что попробовать? "Прыжки" не стоит — прыгать из Лазарета бессмысленно, барьеры не пропустят. Да и зачем? Телекинез? Ну, он случался раньше только по большому вдохновению. Остались примитивные "файеры". Уже давно забыл, каково это — держать на ладони крохотный клочок пламени. Кажется, тепло и чуть колко, но не жжется. И нужно всего лишь сконцентрироваться и представить в ладони легкость и слабый приток крови. Это вообще-то совсем несложно. Даже ребенок справится. Не зря среди магически одаренных детишек так много пироманов.
И стало страшно. А вдруг, да не выйдет? Вдруг это намешанное Кшиштофом зелье, и оно закончит свое действие с минуты на минуту, опять погрузив в темноту и беспомощность? Не попробуешь, не узнаешь.
— Сейчас. Я "фай" попробую.
Собственная рука — вот дела! — оказалась длинным бесформенным отростком нервно-зеленого оттенка. Не совсем то, чем Джош привык считать свою конечность, но и то давай сюда. Теперь способности. Как там было? Сосредоточиться.
И вышло то ли само, то ли по чистой случайности — огненный шарик неожиданно оказался не оранжевым, а ярко-бирюзовым, пульсирующим трепещущими лепестками. Долго он, впрочем, не продержался — тут же спрятался обратно в ладонь.
— Молодец. Но достаточно. Не трать зря силы. Несмотря на настойку ты еще очень слаб. Энергию из тебя тянули, по всей видимости.
— Да, наверно… Теперь я маг? Снова? Маг…
Запоздалый ступор.
И гавканье за дверью. Цезарь? Нашёлся?! Глянул — подтвердить догадку мешает перегородка двери. Сквозь неё просвечивает, но очень уж слабо.
— Маг. Ладно, у меня и еще дела, кроме тебя, есть. К тебе вечером загляну. Состав будет действовать часа полтора. Потом поглядим. Но тянет это как минимум на диссертацию… Ведь ты позволишь провести пару тестов? Кое-что посмотреть? И выписки из личного дела, из карточки колледжа? Только то, что касается способностей?
— Да, разумеется…
Рассеянно кивнул, жадно вглядываясь в густую сеточку двери. Около года перед глазами стояла непроглядная завеса, а тут… Хоть непривычно, хоть только намек на зрение, хоть с ним еще осваиваться и осваиваться. И сейчас — шел бы уже Кшиштоф своей дорогой, дал бы уже…
В дверь постучали. И дожидаться, пока изволят ответить, не стали. Дверь хлопнула.
Пятно-Мэва оказалось совершенно ртутным, чрезвычайно подвижным и живым. Все меняло оттенок с густо-серебристого на жемчужный, а то и вовсе на небесно-лазурный по краю. Или вот пошло рябью алого беспокойства.
Цезарь был другим. Животные вообще к магии никакого отношения не имеют (кроме кошек, разумеется), поэтому искать в них хоть искру энергий занятие пустое. Так вот, Цезарь выглядел иначе даже, чем можно было бы нафантазировать при самом буйном воображении. Нечто векторно-стрельчатое, словно короткими штришками вырисованное, постоянно меняющее цвет от одного до другого края радуги — от красного до фиолетового через долгие переходы оранжевый-желтый-зеленый. И пёс Джошу понравился снова — как если бы познакомились впервые. Приятный такой, жизнерадостный.
— Так, я пошел. Оставляю вас, панна Коваль…
— Ага…
— И не позволяйте ему утомляться. Злоупотреблять… Пошёл, в общем.
— Ага…
— Джош, что случилось? У тебя такое лицо…
Серебристый пингвиненок и целеустремленный разноцветный дикобраз — Джош видел.
— Или ты… Что случилось? А у нас неприятности, знаешь?
— Какие? — механически спросил. Провел по щеке — мокрая. Это глаза с непривычки побаливают, и немного жжет. Никакие неприятности сейчас не сумели бы развеять радужности настроя. Сейчас, когда собственные ладони — зеленые, как капустные листья — утопают в густых переливчатых штрихах шерсти Цезаря, неприятностей случиться точно не могло. Тем более и Цез рад, все руки обслюнявил. — Ты отыскала Цезаря?
— Не я. Цезаря подобрали прохожие и отвели в ближайший собачий приют, там догадались, что Цез поводырь. Испугались, что если собака без хозяина, то с ним что-то случилось. Начали наводить справки. Поводырей в городе не так много, ты же знаешь. И школа кинологическая их одна готовит. Так что вышли на твоего тренера, а тот сообщил в Отдел. Оперативно.
Много говорит. Когда говорит, начинает переливаться палевым и бежевым. Волнуется.
— Нужно будет им хоть спасибо сказать…
— А про неприятности узнать не хочешь? — в раздражении тут же оделась густой серостью. А потом вдруг замерла — в одном цвете, палево-растерянном. — Джош… ты меня видишь?! Ты…
— Вижу. Поверху. Способности возвратились.
— Ооо…
Подошла. Бесцеремонно отодвинула пса. Присела рядом — тёплая, тяжело прогибает кровать своим весом.
— Джош, это… невероятно! Это же здорово! — порывисто обняла. Обнимать у женщин в крови, но сейчас эта женская привычка Джозефа почти даже не раздражала. Смотрел — насмотреться не мог. И паутина стен, и буйство красок, и прояснившиеся очертания предметов. Ненадолго, да. Но, черт побери…
