– Вы нужны здоровым мне. – Санни огорченно присела рядом. Бен взглянул на нее, измученную, худую одноглазую женщину. Он усмехнулся, потерев заросший жесткой щетиной подбородок.
– Только если ради вас.
Пока он ел, Санни измерила температуру, давление и взяла кровь на анализ. Напоследок она сделала ему какую-то инъекцию и, забирая поднос, наклонилась, чтобы поправить повязку.
– Соглашайтесь, – шепнула она одними губами и выскользнула из камеры.
Поздним вечером (или ночью?) дверь резко распахнулась, и турс грубо подхватил Бенедикта и вытащил наружу. Испытав чувство невероятной радости, что его наконец убьют, Ангейя покорно шагал по узким железным лестницам вглубь корабля. Оставив его одного в заваленной пыльными книгами каюте, турс исчез. Бен огляделся, повертел в руках «Ветвь Иггдрасиля», шестой том классического средневекового религиозного трактата, раскрытый на четвертой странице.
– «И была дарована варденам сила понимания времени, ведь в связке с мертвыми они ощущали то, к чему стремится все мироздание: к энтропии. В конце всего останется лишь Древо, расколотое временем пополам, тьма и лед, из которого оно вышло».
Передернув плечами, Бен отшвырнул книгу, как ядовитую змею.
– С-совет-тую с-страницу двести д-два, – заикаясь, предложил тихонько сидящий в углу за столом однорукий монах, протягивая девятый том. Ангейя машинально принял его. Синяки еще не сошли с лица монаха, а разбитые очки держались на изоленте. Удивительно, но Бенедикт на этот раз не испытал ни гнева, ни ярости, ни даже отвращения. Хеймдалльский Крысолов, похититель детей, убийца Лары и Ханта выглядел как жалкий пес, который огрызается на пнувшего хозяина и тут же скулит, раболепно подставляя беззащитное пузо. Бен просто хотел его смерти. Он до хруста сжал корешок книги, представляя, что это тощая шея альва с торчащим кадыком, а затем заставил себя разжать пальцы.
– Хейм не придет, – констатировал Ангейя.
– Верно. – Монах чуть улыбнулся.
– Что тебе? Раз убить меня все равно не убили – решили свести с ума?
– Вы разрабатывали п-проект «Копье». Иргиафа-ас предлагает вам с-сотрудничество. Работайте на н-нас.
Бенедикт слабо усмехнулся, почувствовав смертельную усталость. В глазах помутилось, кровь зашумела в ушах, и отчетливый голос бывшей жены хрипло посоветовал соглашаться. Или это была Санни Ай? Бен уже не знал, чему верить. Он тяжело опустился на жесткий стул, стряхнув на пол несколько книг. Как подбитые птицы, они с глухим стуком раскрыли свои внутренности тусклому электрическому свету.
– С-с-сстраница двести д-два, – с трудом выговорив, монах кивнул на том. – Я в-всегда обращаюсь к этому тому в минуты с-сомнений. Почитайте.
– Зачем ты устроил тот спектакль с альгизом? Или это Хейм?
Монах промолчал, но Бен понял, что попал в точку.
В камере Бен подошел вплотную к окну, ловя свет. Перетряхнув книжку, он поймал на лету крошечный клочок бумаги. Трясущимися руками Бен развернул ее, до боли всматриваясь в аккуратные четкие буквы: «Великий змей близко. Надо уничтожить “Нагльфар”». Перечитав записку с десяток раз, Бенедикт Ангейя скомкал ее и проглотил, запив остатками воды.
Глава 13
На север и вниз
Большой зал совета Имин Рёга встретил ее недовольным покашливанием. Матери выглядели отвратительно: никто из них не урвал за последнюю неделю полноценный сон. Рассаживаясь по местам, они недовольно косились на пиджак, небрежно брошенный на стол. Кэрол Гиалп, опухшая от слез и недосыпа, презрительно скрестила руки на груди, не смотря в сторону Ангейи. Скай немного веселило, что Гиалп записала ее в союзницы и теперь искренне считала себя преданной ею. Эгира не было, но вряд ли он находился у постели умирающей Ринфе.
– Четыре тридцать, – объявила Трисса Имд, усаживаясь и открывая журнал для ведения протоколов. – Мне надо быть на заседании суда по делу Фрейи Мортис-ас в семь. О чем ты хотела поговорить заранее, Ангейя?
– Об этом. – Скай убедилась, что все взгляды обращены к ней, и театрально сорвала пиджак со стола, открывая Матерям синюю иссохшую кисть с плохо заметным гербом Иргиафы: ворон на фоне солнца. Такие татуировки носила личная гвардия Иргиафы, захороненная вместе с первой Матерью в старом каирне.
Воцарилась тяжелая тишина, тягучая, густая, словно воздух перед грозой. Имд и Эйстла обменялись скептическими взглядами. Юки Ярнсакс нервно дернулась, заламывая руки.
– И что? – наконец спросила Эстер Грейп. С кончика ее носа скатилась капелька пота, которую она поспешно стерла уголком платка.
– Что? – Скай холодно усмехнулась. – Если у вас от старости зрение хелевое, то я опишу. – Она начала медленно обходить стол, отчетливо цитируя «Кениз»: – «Некоторые из стражей возвращались из Утгарда не вполне здоровыми. Лихорадка, кашель, посинение конечностей начинались через несколько часов, а затем человек умирал, если не провести ампутацию. Утгардова чума передается лишь через кровь и грудное молоко, но опасность была в другом. Некоторые спокойно умирали и становились духами, но иные не могли перейти в Утгард и, съедаемые безумием, становились живыми мертвецами, драуграми. Они кидались на людей, кусали, рвали их ногтями, и от укусов происходило заражение. Так было до тех пор, пока Торольв не поставил свою печать. Но, говорят, в древних склепах Асгарда полно мертвецов, которые не смогли найти приют ни в одном из миров. Они запечатаны там навеки и будут спать до тех пор, пока Дома Асгарда не падут».
Скай встала за Кэрол, которую потряхивало от злости и плохо сдерживаемых слез.
– И ворон в очи бил выти волчьей, шла Хель меж пашен орлиных брашен, – шепотом продолжила Юки Ярнсакс, с отвращением рассматривая руку.
– И все-таки, – Мэрион Атла, которая, казалось, стала еще толще под меховым воротником пальто, – что это? У нас разве нет дел поважнее, чем выслушивать очередные бредни Ангейи? Нужно засадить за решетку эту хелеву Фрейю Мортис! Из-за нее пострадали дети!
– У тебя от жира уши заложило, бедная моя Мэрион? – проворковала Скай. Атла сардонически изогнула ярко накрашенные губы. – Это рука драугра из каирна Иргиафы, которого кто-то подкинул в больницу. Не кто-то, – она поправила саму себя, резко разворачиваясь на каблуках к стоящей рядом с Кэрол Мэрион, – а Хейм Иргиафа. Только у него хватит сил открыть семейную гробницу. Только он настолько безумен, что готов обречь Асгард на новую волну эпидемии ради навязчивой идеи.
– У нас нет точных доказательств, что он жив. По документам Хейм Иргиафа умер восемнадцать лет назад, – веско оборвала ее Вера Эйста. – Мы не имеем права на ошибку.
– У нас есть доказательства. Свидетели. – Скай широким шагом пересекла зал и распахнула одну из дверей. Оттуда вывалились насмерть перепуганные подростки с Зиком Штейном во главе.
– Иди сюда, мальчик, не бойся, – как можно мягче сказала Юки. Скай все еще не верила, что эта робкая женщина стала Матерью. Ей больше подходила роль учительницы начальных классов или милой продавщицы цветов. Предыдущая Ярнсакс была не слишком хорошим политиком и ушла на пенсию довольно рано: добровольно сложила полномочия и назначила Наследницу для испытательного срока. Юки справлялась с административной работой, но ей не хватало характера, что с лихвой восполнял ее нагловатый консорт.
– Расскажи, что рассказал мне, – попросила Скай, ободряюще похлопав Штейна по спине.
– Я… Сигурд Штейн, студент Биврёста. – Он переводил взгляд с одной из Девяти Матерей на другую. Сколько раз он слышал их голоса по радио и видел фотографии в газетах, и всегда испытывал некое суеверное благоговение, потому что Матери охраняют Хеймдалль, Матери есть все для этого города. Штейн сразу чувствовал себя незначительным, слабым и наивным деревенским пареньком, приехавшим покорять столицу. Он привык трудиться, привык не получить похвалы и стараться изо всех сил, перемалывая свою гордыню ради далекой цели. Зик взглянул на свои мозолистые от тренировок руки и перевел взгляд на холеные ноготки Матери Ярнсакс-ас. И трепет исчез. Перед ним стояли шесть старух и две молодые женщины, испуганные, не желающие верить в очевидное, цепляющиеся за свою власть и амбиции. Ослепленные былым блеском, они были наивнее и глупее деревенского парня. – Я видел Хейма Иргиафу. Несколько дней назад он отвлек охрану Биврёста «Воронами», чтобы забрать Киру Гиалп. – Кэрол всхлипнула, вытирая рукавом красный нос. – Кира ушла с ним, чтобы спасти меня.
