Асия могла услышать искренность в его голосе, но это ничего не меняло: потайная комната на чердаке – сердце их семейного секрета, и женщины Рэйвен предприняли все меры предосторожности, чтобы скрыть ее. Лунные часы – единственный необычный предмет, который мог увидеть гость. Требовалось внимательно рассматривать их, чтобы понять, что они не только показывают время.
– А потом?
– Потом ты рассказала об аренде своего дома. Для дяди это выгодно: он мог обыскать дом, не платя при этом никаких денег. Но именно тогда я передумал, я понял, что поступил неправильно, сообщая ему об изменении твоего плана. Одно дело – посетить дом и рассказать дяде о том, что я там увидел как беспристрастный наблюдатель; совсем другое – уговорить тебя сдавать ему твое фамильное гнездо, чтобы он чувствовал себя в нем как у себя дома. Что тебе нужно знать, Асия, так это то, что женщины Рэйвен всегда становились крайними для моей семьи. Во всем, что в городе шло не так, и даже в погоде, если она мешала урожаю, винили Рэйвенов. Я вырос на этих речах. Для моей семьи упоминания Рэйвенов – то же, что рассказы о летающих на метлах ведьмах с бородавками и шабашами, приворотным зельями и проклятиями… Когда я встретил тебя, сразу понял, как они ошибались, как гнусно замышлять что-то против тебя, когда ты только что узнала, что у тебя больше нет семьи. Я пожалел, что сказал дяде, что ты хочешь сдать дом, еще до той ночи на скале, когда ты поцеловала меня…
Воспоминание о той ветреной ночи, когда Асия чуть не столкнула Алека со скалы, ударило ее, как пощечина. Она покачала головой.
– Не меняй тему. Мы говорим о моем доме, а не о поцелуе.
– Нравится тебе это или нет, – упрямо сказал Алек, – все взаимосвязано. Поцеловав тебя, я пообещала себе, что не расскажу дяде, что узнал о твоем доме.
Асия посмотрела на него в замешательстве. О чем он говорил?
– Я целыми днями продаю дома и квартиры, Асия. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что с тобой не так. Я продолжал думать о твоем доме, сам не зная почему. И тут я понял: дело в количестве окон. На чердаке есть потайная комната, не так ли? Комната, в которой хранятся предметы, которые так жаждет мой дядя?
Куда вдруг исчез весь воздух? Асия почувствовала, как сердце забилось еще быстрее, чем раньше. Вот и все. Он знал о чердаке, и если он сказал дяде…
Словно угадав, о чем она думает, Алек подошел, чтобы схватить ее за плечи.
– Но я ничего не сказал Гюставу или кому-либо еще, Асия! Клянусь тебе.
Она должна была чувствовать угрозу от его присутствия, но не чувствовала. Пальцы Алека, сжимающие плечи Асии, успокаивали. Она нуждалась в этом, хотя и сомневалась, что верит ему. Это не логично, но – увы! – логика не всегда управляла ею, особенно когда дело касалось Алека.
Как довести его до предела, чтобы наконец появился шанс увидеть то, что все это время скрывалось глубоко в его душе? Как этого добиться?
У Асии не осталось сил; ей все же нужно говорить.
– Возможно, тебе и твоему дяде не удалось разрушить чары, защищающие дом. Я спала с тобой несколько ночей; ты мог воспользоваться возможностью и сделать дубликат ключей. Но ты, вероятно, не использовал ее.
Алек покачал головой, наконец отпустив ее. Настала его очередь выглядеть на грани.
– Не делай этого с нами, пожалуйста. Не своди наши отношения к… плану, который моя семья придумала будто при моем активном участии.
– Но это же самое очевидное! Как еще объяснить, что самый горячий холостяк в городе выбрал такую девушку, как я? Дочь соперничающей семьи, о которой, по твоему собственному признанию, ты слышал так много дурных слов за столько лет?
– Мне нужно было сблизиться с тобой, да, я признаю это, – сказал Алек, сжав губы. – Узнать о тебе как можно больше. Посещение твоего дома стало неожиданной возможностью. Я делал именно то, чего от меня ожидал дядя, а потом случился тот вечер на скале… тот вечер, когда ты поцеловала меня.
Асия воздержалась от того, чтобы топнуть. Он продолжал возвращаться к теме этого несчастного поцелуя, без сомнения, чтобы отвлечь ее от более неудобных вопросов. Алек хотел поговорить об этом? Он собирался узнать правду об этом знаменательном поцелуе? Посмотрим, захочет ли он говорить об этом после того, как узнает всю правду!
– Поверь, Алек, я вовсе не собиралась тебя целовать. Я только что узнала, что авария, унесшая жизни тети и матери, произошла очень близко к вашему поместью, которое они покидали, когда врезались в бетонное ограждение. Увидев тебя той ночью, я думала о том, чтобы столкнуть тебя. Поэтому я пришла к тебе. Вот какой у меня был план.
Алек кивнул, словно понимая, что она чувствует и почему так себя ведет. Асия ждала совсем не такой реакции. Его должно было возмутить ее признание.
Ее голос возвысился, и она чуть не закричала:
– Я просто хотела тебя убить!
– Асия, ты была в том месте, куда я всегда избегаю смотреть, уезжая от родителей. Я видел это в твоих глазах, я видел, что ты знала о том, что здесь погибла твоя семья. Конечно, ты злилась на меня. Конечно, ты хотела столкнуть меня с обрыва, чтобы заставить заплатить за свои страдания. Ты могла толкнуть меня или выпустить пар, ударив. Я бы понял. Но ты поцеловала меня. У дочери соперничающей семьи, наследницы ведьм, о которых мне говорили с детства… не могло быть таких мягких губ. Вот о чем я думал в тот момент.
Асия не хотела даже допускать, что Алек говорит правду. У него должен быть какой-то дополнительный скрытый мотив. В противном случае их отношения не имели смысла. Она попыталась успокоить сердцебиение, такое сильное, что казалось, оно разнеслось эхом по всей комнате, и сказала:
– Допустим, ты понял то мое ужасное желание. Давай даже признаемся, что ты предпочел, чтобы я тебя поцеловала, а не ударила. Это далеко не объяснение. Я бросила тебя дважды, после той ночи и после нашего совместного дня у моря. Чудом ты простил меня. Может, потому, что тебе хотелось убедиться, ведьма я или нет? Поэтому ты возвращался снова и снова? Ты возвращался, потому что тебе приказали…
Еще до того, как она закончила, Асия поняла, что Алек движется на нее. Он больше не выглядел ошарашенным, он выглядел по-настоящему разъяренным. Алек преодолел расстояние между ними, чтобы наброситься на нее.
А она глупая ведьма-новичок, которая даже не знала защитного заклинания…
Он схватил ее за плечи и дернул наверх. Асия еще никогда так остро не чувствовала, что она ему не пара. Поскольку они знали друг друга, Алек никогда случайно или в шутку не использовал свою силу против нее. Она с некоторым опозданием поняла, что все красивые мышцы, которыми она восхищалась, служили не только для украшения.
Алек держал ее за плечи, будто она пушинка. Ноги Асии не касались земли. Он поднял ее, пока их глаза не оказались на одном уровне. Страх так сжал грудь, что Асия едва могла дышать.
– Правда заключается в том, что я был несчастлив от одной мысли, что ты можешь быть ведьмой, даже ведьмой без способностей, – сказал он. – Это правда, что ты отталкивала меня больше раз, чем я кого-то за всю свою жизнь. Это правда, что я не считал очень умным влюбляться в единственную девушку в городе, с которой моя семья не хочет иметь ничего общего. Можно подумать, Асия, у меня был выбор. Когда я увидел тебя в том изумрудном топе, который ты надела в первый день, в этих шортах, обнажавших ноги. Когда увидел твое ангельское лицо… Я был потрясен. Неужели это та самая ведьма, о которой я слышал с детства? Девушка моложе меня, очень красивая и казавшаяся совершенно потерянной?
Асия вздернула подбородок, как будто не была полностью во власти Алека. Она не согласна с формулировкой «совершенно потерянная». Странно думать, что она «очень красивая». Асия привыкла считать себя просто хорошенькой. Алек сузил иссиня-черные глаза, как будто знал, о чем она думает, и, придвинувшись еще ближе, так, что их носы соприкоснулись, сказал:
– Этого набора уже слишком много для одной девушки. Когда я понял, как мужественно ты приняла все трудности своей новой жизни, как ты отказалась, чтобы я подвез тебя… У меня не осталось шансов.
