Он посмотрел на отца Хуана.
— Это безумие, учитель. В этом убежище не очень-то безопасно. Нам пришлось пересекать улицу. Нас могли видеть с десяток вампиров, не меньше.
— Или их стукачей, — вставил Джеми.
Он заглянул через плечо Холгара и посмотрел на Дженн.
— Виски хочешь? Будет не так больно.
— Да, — ответила она, удивляя себя и всех остальных.
— На, хлебни.
Холгар помог ей сесть, а Джеми поднес к ее губам горлышко.
Она сделала несколько глотков, по горлу полыхнуло пламя, огонь пробежал по жилам. Она закашлялась. Джеми ухмыльнулся и сам приложился к горлышку.
— А как остальные наши? — спросила она. — Где Эрико и Скай?
— Скай помогает раненым. Эрико охраняет. Ей тоже не нравится это место, — ответил отец Хуан.
— Первый этаж. Дерьмово, ничего не скажешь, — пробормотал Джеми. — Надо валить отсюда как можно скорей. До канализации рукой подать. Они живо почуют кровь.
— Все живы, — прибавил отец Хуан, отвечая на немой вопрос Дженн.
— Меня подстрелили? — спросила она.
— Давай-ка посмотрим, — сказал он, ощупывая ей руку.
Она опустила глаза и чуть не задохнулась, увидев столько крови: она пропитала насквозь ее куртку. Кровь все еще продолжала идти.
Отец Хуан посмотрел на Джеми.
— Ты не мог бы позвать Скай, mi hijo? Да поскорее.
— А где Антонио? — Она подняла голову, и у нее тут же закружилась голова.
— Он ненадолго остался в тоннеле, — ответил учитель.
Дон Хуан строго посмотрел на нее, как бы предупреждая, чтобы она молчала. Встревоженная, она повиновалась.
Послышался звук отворяемой наружной двери. Из коридора донеслись чьи-то тяжелые шаги, и в комнату заглянули Эрико с Марком.
— Транспортировка закончена. Можно идти, — сказал Марк.
Отец Хуан сдвинул брови.
— У нас раненый охотник.
— Мне очень жаль, что все так случилось, — сказал Марк, глядя Дженн прямо в глаза. — Нас застали врасплох.
— Среди нападавших в тоннеле не было людей, — сказала Эрико, запустив пальцы в волосы. — Одни вампиры. Так что от стрельбы был только вред.
— Но мы этого не знали, когда открыли огонь, — отозвался Марк.
Джеми бросил на Марка сердитый взгляд.
— Надо идти, — сказал он. — Здесь оставаться опасно.
— Мы уходим, — ответил Марк. — Выходим из города. Но сначала надо кое-где остановиться, — и он посмотрел на Дженн.
Отец Хуан помог ей сесть, она закричала от боли, но крик ее заглушился ревом подъезжающего автомобиля. Теперь ей стало по-настоящему больно. Болело все тело. В руке стучала, пульсировала кровь, подташнивало. Она сделала глубокий, успокаивающий вдох, и отец Хуан поднял ее на ноги. Она покачнулась.
— Иди сюда, Дженн, — сказал Холгар и, улыбаясь сверху вниз, поднял ее на руки. — Ого, тебе надо сесть на диету.
— Я позабочусь о Лаки, — сказал отец Хуан.
Потом все по одному быстро вышли на улицу под проливной дождь, кроме Лаки, которого Марк с отцом Хуаном несли на носилках из двух связанных вместе жердей. Накрытый темно-зеленым одеялом, Лаки стонал, лицо его было смертельно-бледным. Скай шла рядом, сосредоточенно сморщившись и делая над ним пассы.
— О господи, — пробормотала Дженн.
В это время к дому подъехали два фургона, двери их раздвинулись. Один из них, тот самый, черный, с тонированными окнами, который тогда чуть не сбил ее. Второй белого цвета, с окнами, закрашенными черной краской. За баранкой белого сидел Бернар, на водительском кресле черного — Сюзи.
— Что с ним? — спросила Дженн.
— Рана в живот, — ответил Джеми. — Тяжелая. В больницу его, естественно, везти нельзя.
— Врача уже вызвали, он будет в условленном месте, — сказал Марк.
Джеми покачал головой.
— Послушайте, что я вам скажу. Его нельзя шевелить. Если вы его повезете, он умрет.
— Но другого выхода нет, — бросил на него сердитый взгляд Марк. — Или ты хочешь войны? Хочешь, чтоб было, как в Белфасте во время большой заварухи, это когда еще мы с тобой не родились? Хочешь, чтоб танки давили невинных людей в пижамах?
— Все из-за этих ваших автоматов, — сказала Эрико, посмотрела направо, налево и кивнула Холгару. — Давай Дженн в одну из машин.
— А где Антонио? — спросила она.
— Я здесь, — тихо отозвался Антонио, когда Холгар наполовину внес, наполовину втащил ее в черный фургон с тонированными стеклами.
Внутри не было ни одного сиденья, пол был завален одеялами и оружием; здесь же стояла большая аптечка. Антонио взял сухое одеяло и бережно завернул в него Дженн. Рука ее жарко пылала, она с шумом втягивала в себя воздух при каждом вдохе.
— Bien, bien, mi amor, — сказал он, дрожащей рукой вытирая ей лоб и глядя на нее своими темными испанскими глазами. В них не было больше адского огня, он полностью владел собой. А возможно, страх изгнал из него прочь жажду крови.
— Я умираю? — спросила она.
— Нет, что ты, ни в коем случае, — разлепил он губы.
Он взял ее за руку и так крепко стиснул ее, что она сморщилась. Полузакрытыми глазами он изучал ее лицо, а ей казалось, что она ускользает куда-то все дальше и дальше, словно на лифте. Ей было очень холодно.
— Эй, а ты уже здесь, так быстро? — спросил Марк, сунув голову в фургон. — Осторожней с Лаки, — смущенно пробормотал он и направился к белому фургону.
Потом в фургон влезли отец Хуан, а за ним Холгар. Он задвинул дверцу, и машины тронулись с места. Прошло меньше минуты. Окна слегка просветлели, значит, скоро утро. Стараясь не стонать от боли, Дженн смотрела на Антонио, завернувшегося в одеяло с головой; он был похож на монаха, закрывшего голову капюшоном.
Холгар встал на коленки и выглянул в тонированное окно.
— Hold kaeft, — произнес он по-датски.
Преодолевая головокружение, превозмогая боль, Дженн даже негромко хрюкнула от смеха. По-датски это значит, примерно, «едрена мать»; Холгар давненько не употреблял этого выражения.
— Кругом солдаты, — объявил он остальным. — Вооружены до зубов.
— И полиция, — добавила сидящая за рулем Сюзи. — Так что, как видите, Марк был прав, — она прокашлялась, словно собиралась сменить тему. — Как поедем по главной дороге, смотрите на рекламные щиты.
Фургон трясся, не сбавляя скорости. У Дженн разболелась голова, ее тошнило. Антонио крепко держал ее за руку, очень крепко, словно не успокаивал, а старался как можно сильней прижать к полу. Из раны все еще текла кровь. Как это она выдерживает?
— Ja, вижу большие щиты, — сообщил Холгар. — Огромными буквами, какие-то лозунги. Вот на этом написано: «Друзья». Нарисованы мужчина и женщина с большими клыками, улыбаются, глядя на старушку с ребенком.
— А вон тот видишь? «Мир всем», — прочитал отец Хуан, вытянув шею. — Por el amor de Dios,[77] вы только посмотрите. Вампир с распростертыми, как у Христа, руками.
Антонио что-то проворчал.
— «Грудью встанем на защиту города от бандитов пресловутого Сопротивления», — нараспев прочитала Сюзи через плечо, будто знала все лозунги наизусть. — Мы, выходит, бандиты, мы мешаем жить этим хорошим, добреньким вампирам. Причем все знают, что бандиты как раз они, но заявить об этом ни у кого не хватает смелости.
— Мир сошел с ума, — негромко прорычал Холгар.
Фургон подскочил на выбоине, и Дженн застонала от боли. Антонио погладил ее по щеке. Рука его была еще холодней, чем ее щеки.
— Тонио, — сказала она, — у нас все провалилось.
— Нет, — начал было он и замолчал, глядя на нее сверху вниз; в глазах его снова плясали алые огоньки. — Si, Дженн, ты права. Полный провал.
Услышав это от него, она совсем пала духом. Раненая, напуганная, охваченная отчаянием, она расплакалась. Кончики его пальцев нежно касались ее щек, но тщетно он пытался ее успокоить.
— О, господи, Антонио, что будет с моей сестрой? — захлебывалась она рыданиями.
Одной рукой он сжимал ей ладонь, другой гладил по лицу, по лбу, по шее.
— Yo se. Я знаю. Все в руках Божиих. И я уверен, что он не оставит ее.
— Мне от этого не легче, — всхлипывая, говорила она.
— Он с нами, Он протягивает нам руки, тебе только надо протянуть свои навстречу.
«И мне тоже», — думал Антонио.
Но он всего лишь вампир. Вампир, который служил при дворе своего «крестного отца» и господина Серджио. Один из многих подчиненных Серджио вампиров, которые нападали на уличных девчонок и мадридских бродяг, чтобы полакомиться кровью. Были не в силах контролировать свои неистовые желания. Наблюдали, как непослушного Maldito привязали к столбу, словно жертву инквизиции, и ждали, когда взойдет солнце и сотрет его с лица земли. Знакомились с богами Проклятых, например, с богом, которому поклонялся Серджио, Орком,[78] несущим свет и наказание тем, кто нарушил свои обеты. Богами ада, обещавшими принести во мрак свет, например, Люцифер, вождь богов ада, светоносный. Который, если его увидишь в этой жизни, спалит своего соглядатая дотла. Ослепленный светом, но не ангельским, а демоническим. Именно поэтому дневной свет сжигает вампиров, по крайней мере, так говорят. Да и людей тоже, только медленно.
