– Тебе бы, – наконец сказала Дана, выражая общее впечатление, – сниматься в кино! И кофта у тебя чумовая. Где вообще такие тряпки берут?
– Тебе нравится? – обрадовался Самуил. – Родная душа! Я бы тебе этот кардиган подарил. Но тебя целиком в один рукав можно засунуть, перешивать замучаешься… Так, погоди. У тебя есть, чем измерить длину плеча и руки?
– У меня есть рулетка.
– Отлично. Измерь и запиши.
– Зачем? – восхищенно спросила Дана, заранее зная ответ.
– У меня глазомер не очень. Цифры надежней. Найду такой на твой рост, принесу.
– Ты серьезно?
– Естественно. Кто же шутит такими вещами? Для полного совершенства «Крепости» не хватает только тебя в моем кардигане. Но это легко исправить. Я помогу.
– Как занимать руководящую должность из положения «под котом»! – потрясая книгой, воскликнул Тим.
– Чего? – переспросили нестройным хором все, кроме Артура, который уже успел прочитать это раньше, и Даны – она была занята, измеряла плечо.
Тим медленно, четко, практически по слогам повторил:
– Как. Занимать. Руководящую. Должность. Из. Положения. Под. Котом. Надя, тебе это надо! Ты только послушай: «Делегируйте свои обязанности подчиненным, чтобы не беспокоить кота излишними телодвижениями». «Отдавайте распоряжения тихим ласковым голосом, чтобы не нервировать кота». «Если кот недоволен вашей чрезмерной активностью, не следует сразу отказываться от руководящей должности, принесите коту извинения и спокойно продолжайте руководить». «Не допускайте чрезмерного сближения кота с вашими подчиненными, в противном случае кот может нарушить субординацию и улечься на одного из них». И так далее, в том же духе. Разумные советы, но следовать им нелегко!
– Это даже не мне, – улыбнулась Надя. – А Хатану. Его мой кот как раз окончательно поработил.
– Точно! – просиял Тим. – Надо сфотографировать все развороты, сделать копию и ему подарить. Тем более я же все равно собирался. Не для дела, просто для счастья. Можно же? – спросил он Артура.
– Прямо заморочишься сделать точную копию? – удивился тот.
– Не вручную, конечно. Но будет похоже. Фактуру и цвет сохраним. Я по работе знаю очень хорошую типографию, – похвастался Тим.
– Круто! – обрадовался Артур. – А то даже обидно: такая шикарная штука, а читателей – раз, два и обчелся.
– Зато, – заметила Дана, – эти читатели не кто попало, а мы.
– А вот и кашка поспела!
На пороге стояла старуха Мальвина с эмалированной кастрюлей в руках. По случаю эзотерического мероприятия она переоделась в черное платье, а на плечи набросила кружевную черную шаль. Вместо маков в седых волосах блестели заколки – веселые разноцветные черепа.
– Извини, что так долго, Дануте, – сказала она. – Первая каша получилась слишком густая. Вторая у меня подгорела. Но эта – как надо. Можно гадать.
Сняв крышку с кастрюли, увидели там полужидкое месиво темно-серого цвета. Все потрясенно вздохнули. Что это вообще?
– Прекрасная каша, – одобрила Дана. – Но я почему-то была до сих пор уверена, что манка белая. Нет?
– Так я краситель добавила, – объяснила гордая собой повариха. – Черный, который покупаю для кексов. На банке написано, он съедобный, чтобы красить еду. Для гадания лучше, чтобы все было черное. Черный – цвет колдовства!
– А правда же, – шепотом спросила Дану Наира, – мы не обязаны есть эту кашу? Только гадать?
Дана прыснула, прикрыв рот рукой, виновато покосилась на старуху Мальвину. Сказала ей:
– Спасибо! Конечно, черная лучше. Я почему-то заранее не подумала. Хорошо, что ты догадалась сама!
* * *
Дана решительно берет поварешку, потому что – ну, надо. Каша готова, соседка старалась, варила, пришла нарядная, завсегдатаи «Крепости» предвкушают новое развлечение, некуда отступать. На самом деле Дане гадать совершенно не хочется. Даже смеху ради, на манной каше, серой от пищевого красителя, лучше бы сейчас не гадать. Дана не верит, что будущее ей хоть немного понравится. Откуда бы ему, такому хорошему, взяться? С чего? «Только заранее расстраиваться, – думает Дана. – Ну его к лешему, это будущее, не хочу знать о нем ничего».
Но теперь-то придется – ради старухи Мальвины, которая затаила дыхание, предвкушая настоящий колдовской ритуал. Некоторые злодейства нельзя совершать ни при каких обстоятельствах. Например, разбивать сердце детям и старикам.
Дана поднимает руку с поварешкой к расписанному причудливыми рыбами темно-синему потолку, беззвучно шепчет: «Будь к нам добра, судьба». С этой формулы следует начинать любое гадание, если уж приспичило погадать. Дана ничего подобного не планировала, не вспоминала правильные слова, еще три секунды назад она вообще понятия не имела, что надо сказать какую-то специальную фразу. Но сказала, потому что так правильно и хорошо. С Даной так часто бывает: она откуда-то знает, как надо. Вот просто знает, и все.
Дана черпает кашу и льет ее на большое, чтобы все вокруг не заляпать, блюдо, по-честному зажмурив глаза. У нее нет никаких специальных вопросов, она вообще не хочет ничего знать про будущее, но один-то вопрос, никуда от него не денешься, у нее есть всегда. Поэтому рука чуть-чуть дрожит от волнения. «От волнения! В процессе гадания на манной каше! Боже, какая я дура, – почти восхищенно думает Дана. – Какая же дура я».
Дана открывает глаза, смотрит на блюдо, почти ничего не видит, потому что ужасно волнуется, и вообще здесь слишком темно. Говорит преувеличенно бодрым голосом:
– Ну что? Какие будут идеи? В таком гадании главное – правильно расшифровать.
– Да здесь вообще думать не о чем, – отвечает Наира. – Без вариантов. Сама посмотри.
– У тебя получился знак бесконечность. Просто, мать ее, бесконечность! – восхищенно орет Степан.
– А не восьмерка? – сомневается Дана.
– Ну нет! Гадание есть гадание. В нем точность важна. Восьмерка стояла бы вертикально – с твоей точки зрения. А бесконечность горизонтальная. Понятно же все.
– И перед бесконечностью, видишь, еще загогулинка, – добавляет Наира. – Похожа на плюс.
– По крайней мере, это явно не минус, – кивает Дана. – Ну и слава богу, что так.
– Ты что, загадала, сколько лет простоит наша «Крепость»? – шепотом спрашивает Артур.
– Да нет, конечно, – смеется счастливая Дана. – Я загадала предел функции от икс, стремящейся к бесконечности. А то, понимаешь, стыдно, школьную алгебру начала забывать!
«Поразительно, – думает Надя, – как у нее получилось выразить больше, чем просто правду, соврав какую-то ерунду. Все-таки небывалые возможности для высказывания дают здешние лживые языки».
Вильнюс, май 2021 года
К полуночи гадальная каша иссякла, и Дана сказала:
– Все, давайте изгоняйтесь из рая. Устала, как будто мешки таскала. В раю технический перерыв!
Расходиться, понятно, никому не хотелось. Но когда хозяйка говорит, что устала, не возразишь. Набили жестянку купюрами (Ловцы из Лейна в этом смысле лучшие в мире гости, для них наши евро почти как фантики от конфет), разлили по картонным стаканам остатки глинтвейна (за порогом он пригодился, майская ночь была пронзительно холодна), дошли до Лукишской площади, уселись там на скамейку и принялись обсуждать пророчества манной каши, сразившие всех наповал. Особенно после того, как Симон опознал в темно-серых разводах и пятнах намек на фрагмент какого-то кода, заорал: «Так вот где ошибка!» – и побежал домой исправлять.
Когда допили глинтвейн, Надя (которую каша выдала с потрохами, начертив на блюде фирменную эмблему Сэњ∆э, впрочем, никому кроме Самуила и Тима все равно не известную, а они про Надино место работы знают и так) сказала Наире (у которой каша растеклась по тарелке огромным нелепым сердцем, обещая любовь, судя по размерам рисунка, до гроба, хорошо хоть не нарисовался сам гроб):
