В отличие от Арсения, Модест Михайлович к нам не прибивался, это, скорее, мы потеснили его. Дело в том, что здание, в котором находится моя контора, построено не вчера и не позавчера, оно возведено чуть ли не после большого московского пожара, устроенного графом Ростопчиным в честь визита французов в столицу. Ну ладно, маленько приврал, но не так уж и сильно. В старые времена, при царях-батюшках, этот дом являлся доходным и принадлежал как раз семейству Модеста Михайловича. Непосредственно его родитель как раз и финансировал постройку, а после смерти завещал сыну. Тот вел дела толково, рачительно, подумывал о расширении бизнеса путем выкупа соседнего здания, но в одну недобрую ночь подвернулся какому-то залетному голодному вурдалаку под клык. Что да как — не знаю, но в результате тот его убивать не стал, напротив, сделал себе подобным.
Осознав, что к прежней жизни возврата нет, Модест Михайлович переписал имущество на сестру и отбыл в Европу, где провел следующие полтора века. За это время она ему здорово опостылела, и после начала перестройки он вернулся домой, где быстро понял, что от той России, которую он помнил, не осталось вообще ничего. Ну, разве что березки да любовь народонаселения к критике всего и вся. В результате и без того меланхоличный вурдалак окончательно впал в мизантропию и поселился на чердаке здания, вылезая оттуда лишь за тем, чтобы раздобыть себе крови. Причем даже не человеческой, и дело здесь не в гуманизме. Очень Модест Михайлович род людской презирает, настолько, что ничего общего иметь с ним не хочет даже на пищевом уровне.
Но при этом ко мне в офис он захаживает частенько. Сидит, закинув ногу на ногу, в приемной у Гели, отпускает цинично-язвительные шутки, когда та читает Арсению свежие новости из интернета, дает характеристики заказчикам, когда те этого не слышат (причем крайне точные), и иногда даже помогает мне советом, причем всегда своевременным и очень разумным. К тому же он знает многое и многих, причем не только у нас тут, но и за границей, что несколько раз меня серьезно выручало. Полторы сотни лет — это очень много времени, поневоле обрастешь связями.
А самое забавное в том, что он сначала нас с Гелей крепко невзлюбил. Дело в том, что мы арендовали то место в здании, где раньше находился его кабинет. Мизантропия мизантропией, но отчего-то тот факт, что его бывшее рабочее место занял именно я, ему не пришелся по душе. Раньше все три этажа занимал банк, а конкретно здесь сидел председатель правления, и Модесту на того было начхать. А когда въехал я, он отчего-то сразу встрепенулся и чуть ли не в первый же вечер пришел меня пугать, причем со всеми атрибутами жанра. И вошел незаметно, и клыки выставил, и в глаза красноты добавил.
Все бы ничего, но я не испугался. Если вурдалак тебя сразу за шею не прихватил, значит, ты ему на хрен не нужен, сие прописная истина. Эти ребята не разговаривают, они тебя или пьют, или нет.
Все вышло как с Арсением — сначала мы разговорились, в процессе беседы я выслушал десяток очень изысканных саркастических шуток в свой адрес, но не обиделся, а попробовал ответить тем же, чем немало удивил своего гостя. С тех пор он и стал у нас завсегдатаем. И, может, даже немного моим другом. Ну, как мне кажется.
— Знаю, что блюдешь, — ответил я домовому. — Но ты поглядывай, ладно?
— Ага!
На самом деле не думаю, что Рабих ко мне в офис полезет. Тут специальная квалификация нужна и решительности поболее, чем у него. Но нашему домовому приятно, когда ему выказывают доверие, так почему бы его не побаловать? О персонале надо заботиться, от него очень многое зависит. Да, собственно, это мой единственный постоянный круг общения. Остальным или что-то нужно от меня, или мне чего-то надо от них.
— Слушай, купи себе уже нормальную обувь, — сказал я, глядя на кроссовки, которые не то что каши просили, а жаждали полного комплексного обеда. — Вернее — давай Геля тебе ее закажет. Прямо сюда привезут, в офис. Ну стыд же!
— Хорошая обувка, — возразил мне Арсений. — Вон, хозяин, сам глянь — пальцы покуда не торчат, потому как дырок нет, подошва что новенькая. Носить и носить еще! Ты вот лучше слушай, чего скажу: с третьего этажа сразу двое жильцов съехали, ага. Те, что дома продавали людям, и те, что железными ящиками торговали. Ну как вон тот, за которым ты меня смотреть поставил. У них еще девица чернявая работала, с которой ты в том месяце… Ну, того-самого.
А, понятно. Из нашей малометражной компании фирм, сидящих на трех этажах старого здания, выбыли риелторы, которые были мутными донельзя, и фирма «Макаров замок», торгующая сейфами и сопутствующими товарами. Последнее меня особенно порадовало, поскольку я на самом деле в прошлом месяце переспал с Анькой, которая там отвечала за продажи. Знал ведь, что делать этого нельзя, но вот так карта легла. Ей делать нечего, мне делать нечего, на улице нескончаемый дождь из числа тех, что в Японии называют «сливовыми»… Короче — случилось и случилось. И все бы ничего, но она хотела продолжения, причем не только на уровне постели, но и в области чувств, а у меня аналогичного желания не возникало, из-за чего последние несколько недель я ходил по лестнице, опасливо поглядывая вверх. Теперь можно расслабиться и дать себе в очередной раз зарок не пакостить там, где работаешь и живешь.
— Она заходила попрощаться, так сказала, чтобы Гелька от тебя… Кхе… Короче, чтобы она, хозяин, уходила. Мол, с таким, как ты, на одном поле даже садиться слабиться нельзя, не то что работать. Змеюка какая, а? Сама не «ам» и другим не дам.
— Бывает, — дипломатично уклонился от прямого ответа я, глянув на часы. — Ушла и ушла, забыли. Ладно, задание я тебе выдал, так что не подведи.
— Сполню в лучшем виде, — домовой слез с кресла, — не сомневайся!
Арсений покинул кабинет, я же снова взял листок и перечитал письмо. Вот что меня в нем так зацепило? Личность писавшего, человека явно незаурядного и отлично разбирающегося в людях? Не сомневаюсь, что он собрал обо мне информацию и понял, что чаще всего я берусь за дела, в которых присутствует загадка или тайна. Да, это моя маленькая слабость, сам про то ведаю, но поделать с собой ничего не могу. Вон как ловко подано — «речь идет о поиске и обретении». Чего? Святого Грааля? Совести? Пропуска в хранилище отдела 15-К? Интересно же!
Или меня привлекает возможность лишний раз повидаться с Арвидом, главой одной из вурдалачьих семей, которая крепко поднялась за последние несколько лет, заняв довольно мощные позиции в ночной Москве, а также с Орестом Троицким, представителем цеха столичных колдунов? Большей частью это довольно сложная и непредсказуемая публика, с которой трудно иметь дело, но Троицкий выгодно отличается от остальных тем, что слышит не только себя.
Мы с ним не раз общались, но нужный ключик окончательно я так и не подобрал, а хотелось бы. Плотно привязать к себе сведущего колдуна, всегда готового к сотрудничеству, мне очень хочется, много через него пользы можно поиметь.
Что до третьей персоналии — вот здесь не знаю, не знаю… Не буди лихо, пока оно тихо. Бояться я его не боюсь, это чувство у меня почти атрофировалось за последние годы, но и нарываться на возможные неприятности у меня особого желания нет. Тем более что они меня и без этого господина всегда найдут.
Ладно, будет день — будет пища. Кстати, о пище: если я хочу попасть на тот день рождения, о котором совсем недавно говорил Рабиху, то скоро надо уже выезжать. Пятница, лето, центр, а мне ведь в Кузьминки добираться придется. Часа полтора на дорогу уйдет, кабы не больше.
Вот в чем не откажешь восточным людям, так это в том, что гуляют они всегда широко, красиво и гастрономически богато. А уж если речь идет о такой особе, как Газван абу Джарван, то по-другому быть и не может. Как я уже сказал, под его крепкой рукой ходит немалое количество гостей столицы, которые нашли здесь работу, кров и стол, а иные и защиту от неприятностей, ждущих их на родине. Тот же Рабих не доброй волей покинул Таджикистан, насколько мне известно, возникли у него там определенные проблемы.
