– А как же голубиные потрошки, рулет “Голубиное сердце”? – возмущалась Роксана.
– Я до сих пор поверить не могу, что ты здесь рубила этих самых голубей на потрошки.
– Я потрошки убрала я холодовой ящик. Только мясо готовила, – она отжала швабру.
– У меня в холодильнике голубиные запчасти лежат?! – ужаснулся я. Второй раз выходить выносить мусор не хотелось. Я выпил из горла из открытой коньячной бутылки.
– Ты, Роксана, умеешь взбодрить.
– Что такого в разделывании птицы? – она всё дулась. – Ты выбросил пищу, которую я для тебя приготовила. А я старалась. Ты не ешь плоть?
Сука-сука, до этого момента спокойно ел. Почему, мать его, плоть? Нельзя сказать “мясо”?
– Роксана, ты меня пугаешь.
– Ваши женщины сами не разделывают птицу?
– Они её на подоконнике не ловят.
– Что тебя так шокировало? Я умертвила птицу, чтобы съесть её, а не ради радости убийства!
Твою мать, ножи надо убрать подальше, тут с процессом умерщвления есть варианты.
– Ты никогда не рубил птице голову?
– Ну я-то, допустим, рубил. Но я и не девушка.
Я горожанин до мозга костей. Мне сложно представить девушку за таким занятием. Нет, есть наверно суровые женщины в наших селениях. Как этот процесс на птицефабрике происходит, я не имею понятия. Я бы и сам этим никогда не занимался, если бы не пришлось.
– Я когда в армии служил, нам там жрать было нечего, и мы воровали кур. Вот тогда я пару раз рубил курам головы, и мне не понравилось. Ощипывал, опаливал и готовил у нас другой парень, он вообще по части готовки спец был.
– Ты ещё и воин?
– Ты что, Роксанка, шутишь? – я выпил ещё. – Какой я, к чёрту, воин? Хочешь?
Я протянул ей бутылку, ведьма, к моему удивлению, выпила немного и почти не поморщилась.
– Я смотрю, ты на своих зельях натренированная. Так коньяк из горла пить.
– Зелья разные бывают. Некоторые очень противные. Эффект от них хорошо алкоголем снимается.
Роксанка ещё и колдырит. Урок мне совсем уж с улицы баб не приводить. Вообще какой-то сюр происходит, мало совместимый с реальностью.
– Пошли, посидим, Роксанка, чтоб не стоять. Я тебе расскажу, какой я воин.
С бутылкой я переместился на диван в гостиной. Роксана последовала за мной и села рядом.
Я армию уже несколько лет как не вспоминал ни разу. Многие мои знакомые из новых не знают про меня, что я служил. Из лексикона я давно словечки вытравил, “так точно” и остальное через слово не вставляю. Круг общения поменялся, редко когда заходит разговор.
– Наверное ты был плохой воин. Ратная служба дисциплинирует мужчину, закаляет в трудностях и…
– Иди ты, Роксанка, сразу к чёртовой матери. Ты как моя бабуля рассуждаешь. А я то думал, что она у меня умная женщина.
– И как я рассуждаю?
– Что стал дисциплинированным, возмужал и вот это всё, да? Я сейчас тебе секрет раскрою. Роксана, я, может, просто тупо вырос. Всё. Уходил в одном возрасте, вернулся в другом, – я ей для наглядности ещё что-то жестами показывал, расчерчивая ладонями пространство рядом с диваном.
– У меня для тебя, Роксанка, есть череда неслыханных историй.
Я ей рассказал, что как-то раз, когда к нам в часть приезжало начальство, захотелось ему, начальству, поохотиться. Ночью, естественное дело. И для этого дела нашли одну косулю и несколько человек духов. Хотя кто там нас за людей считал, о чём я? Погрузились мы на БТР. Начальство, изрядно залившее зенки, вооружилось пулемётом и поехали мы искать косуль в ночи. Нашли. А дальше начальство палило по этой косуле, а мы светили фонарями.
– Бедное животное, – прошептала Роксана.
– Да, Роксанка, чувствуешь себя как животное. Скотиной, как есть.
– Да нет, я про косулю.
– А что про косулю? – я непонимающе взглянул на ведьму. – С косулей как раз хорошо всё. Она убежала.
А мы вот никуда убежать не могли. Существовал ещё один вариант такой охоты, но я, хоть и пьяный, сообразил, что эта история для девушки, спокойно рубившей голубей, всё же будет жестковатой. Пьянел я стремительно. И чего меня так притянуло к этой бутылке внезапно?
– Есть у меня ещё история весёлая. Сдали нас как-то, ну типа в аренду, одному пчеловоду. Помогать ему на пасеке. Ульи таскать и вот это всё. Никого не… волновало, что про пчёл мы ни хрена не знаем. Выгрузили нас и сказали добираться своим ходом. А там километров пятьдесят по жаре. Короче, пошли мы на дорогу тормозить местных. И я тебе скажу, если у тебя в руках автомат, тормозят они сразу и сами. Но самое смешное, что мужик, который остановился, даже не удивился. Он знал, куда нас и к кому. А что удивляться ему, если воинская часть рядом. Смотрю, Роксанка, не впечатляют тебя мои истории? – так что эту череду рассказов надо бы заканчивать. – Знаешь, что мою бабулю впечатлило, когда я в первый раз на побывку приехал? Как я картошку научился чистить, чтоб кожуру снимать тоненько. Бабуля в восторге была!
Мыть полы, застелить койку, чтоб не было ни складочки и чистить картошку. Самые нужные навыки для мужчины.
– Реально, Роксанка, картошку я чищу божественно. А что ты так далеко сидишь? – я протянул ей руку. – Иди ко мне, Роксанка. Время есть ещё. Поваляемся. Я к тебе приставать не буду, мне лениво, – скорее всего я вру безбожно, но лениво всё, действительно. – Иди, не бойся.
– Тебе протрезветь надо, – Роксана с дивана не встала, и впрямь подсела поближе. Я её приобнял, завалившись с ней сидящей, рядом. Она высвободилась, но отталкивать меня не стала. Интересно, что у неё под этим балахоном? Кто их разберёт, сектантов, что они носят? Но не голая ведь она под ним? Бельё вроде прощупывается.
– Все твои мысли как на ладони, – Роксана, кажется, решила меня смутить.
– Да я тебе и так их расскажу, свои мысли. Мне вот интересно, – я ухватился за ткань её одеяния, – что вы под такими балахонами носите? Ты ведь под ним не голая сидишь?
– Конечно не голая! – Роксана вспыхнула и откинула мою руку. – Я в нательной сорочке!
– А как она выглядит, эта сорочка?
Роксана, видимо, не посчитала нужным отвечать и попыталась испепелить меня взглядом.
– Я спрашиваю, чтобы понять, тебе и бельё тоже надо будет покупать?
– Тебе протрезветь надо, – повторила ведьма, отбиваясь.
– Да зачем, Роксанка? Я и так не жадный, а пьяный вообще страшно щедрый! Накупим тебе всего… что вы там женщины любите! – я изобразил в воздухе всеохватывающий жест рукой.
– Протрезвей! – вдруг приказывает мне Роксана, сложив ладони у меня на лице и заглядывая в глаза. – Сейчас же!
И я протрезвел.
Глава 10
– Как это вообще возможно? – я смотрел на бутылку и понимал, что больше склонен верить своим глазам, чем самочувствию. Я трезв. Но я вижу, сколько там отпито, и этот алкоголь не мог просто испариться.
– Я помогла тебе протрезветь, – пожала плечами Роксана, поднимаясь с дивана. – У тебя сегодня важная встреча, к которой ты готовился. Нельзя всё испортить. Нам, наверное, ехать пора?
– На такси поедем, – я тоже поднялся. – Я не чувствую себя пьяным, но это не значит, что не пьян.
– Что такое такси? – Роксана направилась за мной в спальню.
– Будешь помогать мне одеваться? – спросил я.
– Если тебе необходима помощь, – ответила Роксана.
Она стояла рядом со шкафом, из которого я выкидывал на кровать одежду.
– А ты можешь вот так же, одним словом, заставить рубашку саму погладиться? – спросил я.
– Нет, не могу.
– Толку-то от тебя, Роксанка, – я вытащил утюг и гладильную доску. Ведьма за мной наблюдала.
– Такую одежду носят мужчины в вашем мире?
– Ну если я в это одеваюсь, значит, такую носят.
– Ты сам вынужден гладить свою одежду?
– А кто должен её гладить?
– Служанка. Если в доме нет слуг, тогда жена. А если есть слуги, то жена должна контролировать, что весь гардероб в порядке и слуги работают хорошо.
– Мне ради того, чтоб рубашки были поглажены, сразу две женщины в доме заводить? Жену и служанку?
