Он многозначительно замолчал, поигрывая монеткой между костяшек пальцев.
– Боюсь, что слишком много, – отозвался Павел Платов. Он стоял, опустив левую руку на спинку кресла своего отца, но мнение свое высказывать не стеснялся. – Если им стало известно про клинику и про то, что там находится, значит, они начали представлять угрозу.
– Я и не говорю, что они не опасны, – возразил Острих, поморщившись. Он не очень любил, когда говорят стоящие, но все же формальных причин мешать этому не было: те, кто не мог говорить, сюда попросту не попадали. – Я говорю, что их можно увести по ложному следу, подкинуть дезинформацию и основательно запутать, чтобы отвлечь от настоящих проблем.
– Даже того, что им известно, хватит, чтобы спутать все наши планы и сделать нашу жизнь на порядок сложнее, – Глеб Платов, отец Павла, поддержал своего сына. – А если так пойдет дальше, то планы и вовсе могут нарушиться.
– Да, – согласился Филипп Манн, который сидел, скрестив руки на груди. – Это же УБИ. Или вы думаете, они все просто записывают в блокнотик? То, что известно им, известно и Императору. Они уже передали информацию на изучение аналитикам, и я уверен, им хватает работы.
– Вот что я думаю, – вновь заговорил Белецкий. – Не нужно недооценивать Императора и опасность вмешательства с его стороны. Империя не раз доказывала, что ее аристократию нельзя назвать ни идиотами, ни слабаками. И то же самое распространяется на тех, кто им служит.
Он сделал выразительную паузу; никто не заговаривал, чувствуя, что Белецкий еще не закончил свою мысль.
– Но не нужно недооценивать и нас, – продолжил Вульфрик. – Я слышал, в последнее время стало популярно мнение – особенно среди клановской молодежи, – что Империя слишком сильна, и нет смысла держаться за мнимую свободу. Что стоит вместо этого вливаться в их ряды, присоединиться к победителям, а если нужно ради этого заплатить своей властью, то это пустяковая цена.
Он обвел взглядом стоявших, но их выражение лиц было ровным. Кто из них и правда думает так? Кто имеет счастье не ошибаться на этот счет?
– Истина такова, что здесь мы элита, а там любой из нас будет никем, – кивнул Вульфрик своим мыслям. – Но это верно и в обратную сторону. Здесь, у себя в стране, мы сила, с которой они пока еще вынуждены считаться.
Он покачал головой.
– Мы пока живы и на свободе. Робкая попытка штурмовать мое имущество была подавлена. Насколько мне известно, никаких масштабных операций против нас не ведется – ни тайных, ни явных, – а это означает одно: у агентов УБИ нет никаких доказательств – только подозрения и обрывки данных.
Он чуть привстал и оперся о стол руками.
– Вот мое предложение. Мы не знаем, когда именно псы сорвутся с цепей, но подозреваю, что очень скоро. Второй войне быть, это лишь вопрос времени. И если сейчас дать УБИ помешать нашим планам… – он выдержал паузу и осмотрел присутствующих, – мы не будем к ней готовы, даже если объединим силы. Нас сметут. Нужно переходить к активной фазе. Весь правый берег столицы должен быть осквернен. Это даст нам необходимые ресурсы, каждому из нас. А затем все остальные города должны начать подготовку к тому, чтобы предоставить нам армию Пробужденных. Таким и, я повторюсь, только таким образом мы сможем сохранить свою власть.
Все молчали, обдумывая предложение Белецкого. Оно могло как решить текущие проблемы – хотя бы на какое-то время, – так и породить новые.
Сам Вульфрик тоже глядел на товарищей по совету оценивающе. Его власть тут была велика – пожалуй, больше, чем у любого другого, не считая Председателя, – и все-таки ее было недостаточно, чтобы решить этот вопрос без голосования. Осквернение – рискованный и дорогой процесс. И пока война только маячит на горизонте, перспектива вкладывать в это ресурсы мало кого могла радовать. Впрочем, что толку от ресурсов, когда города могут превратиться в руины, а кланы, могущественные и всесильные, – в небольшие параграфы учебников истории победившей стороны в качестве паразитов, истребленных жесткой рукой.
– Кто-то что-то хочет добавить? – уточнил на всякий случай Председатель.
По лицам собравшихся было ясно: все уже определились со своими сторонами.
– Тогда выношу предложение на голосование, – слова прозвучали отстраненно и холодно. По лицу Председателя никогда нельзя было понять, что он на самом деле думает. – Клан Гиарр в моем лице голосует за. Без комментариев.
– За, – Филипп Манн поднял правую руку. – Только глупец закрывает глаза перед угрозой в надежде, что она исчезнет.
Первый глава клана Манн был ветераном, прошедшим Великую Войну. По иронии, зарабатывал клан тоже преимущественно на войнах. Они были оружейниками, наемниками и владели крупнейшим частным охранным предприятием в стране, скорее походившим на небольшую армию. Как никто другой они знали: бить первым важно.
– Платовы за, что уж тут говорить. Вульфрик на пустом месте языком не чешет, – Глеб Платов почесал пышную бороду. Их клан, в свою очередь, занимался по большей части индустриальным бизнесом. Заводы, сталеварни и конвейеры – они были ремесленниками. А война (или подготовка к ней) всегда увеличивала количество заказов.
– Против. Если бы я хотел разориться, то выбрал бы способ попроще, – Альберт Флейнс совсем недавно открыл новую сеть казино и отелей аккурат в районе красных фонарей, принадлежавшей ему же. Этот бизнес мог приносить миллиарды, и было бы глупо замедлять обороты именно сейчас. В конце концов, пир во время чумы не может носить регулярный характер.
– Против, без комментариев, – пузатый тип, крутивший в руках монетку, был Гасом Острихом, владельцем национального банка. Валютный рынок не любит встрясок.
– Против. Слишком рано, ситуация в обществе нестабильна и находится на грани коллапса. Конечно, пока что эти трущобные группировки не стоят и гроша, но дайте им доказательства нашей деятельности – и через неделю горстка оборванцев превратится в толпу! – заявил Велислав Гродский. Его клан держал под колпаком практически всю сферу развлечений и СМИ, в том числе и корпорацию «Локк».
Поровну. Три – «за» и три – «против», шесть голосов уже отдано. Вульфрик напрягся; он, как и все прочие, глядел на последнего голосующего.
Алекс Ротт. Да, ему сейчас слегка не до общих дел, и все-таки Белецкий надеялся, что его старый соратник отвлечется от хмурых мыслей и подойдет к делу ответственно.
– Значит, остался только я?.. – Алекс поднял глаза на Вульфрика.
– Ты, – подтвердил Белецкий.
– Ладно, – тот пожал плечами и поднял левую руку. – Против.
Стоящие за спиной брат Алекса Говард, как и брат его жены Рональд, убрали руки со спинки кресла.
Вульфрик остался спокойным. Он считал, что политика – такая вещь, где нет места удивлению и вообще сильным эмоциям.
– Против? – уточнил он. – Мне казалось, раньше ты поддерживал это решение.
– Раньше, – не стал спорить Алекс, – и план был другой. Тонны пушечного мяса ничего не стоят, даже если будут Пробужденными. А чтобы обучить всех, понадобится куда больше ресурсов, чем есть у клана Роттов, даже с поддержкой остальных кланов. Я уже не говорю о моральной стороне вопроса. Сейчас я не вижу причин для столь радикальных действий.
Клан Роттов совсем недавно вошел в Совет – восемь лет назад, когда Вульфрик с Алексом договорились о помолвке между своими детьми. Именно поддержка Белецких позволила Роттам войти в состав на место другого уничтоженного клана – Долговых.
Город, в котором базировался клан Роттов, принадлежал им фактически единолично. Они поглотили множество мелких кланов и пустили корни во всю восточную часть Альянса Пяти. Но большая территория несет и большие проблемы: ей нужно эффективно управлять. Разросшись, Ротты по большей части занимались тем, что пытались контролировать все свои владения. Обширные, но не столь богатые, как у остальных кланов. Также они славились качеством своих бойцов: на обучение к Роттам отправляли людей практически все кланы страны и даже некоторые имперские. Из неопытных тюфяков, способных применить только «Регенерацию», да и то через раз, здесь делали настоящих солдат, мастеров своего дела, искусно овладевших способностями.
