Увидев значок, обозначающий, что я появился в сети, гостевой кабинет чата тут же начал наполняться народом. Как будто люди только этого и ждали, карауля под дверью. С некоторыми из них, чьи имена значились в таблице, помеченные цветом, мне пришлось пообщаться.
Один из диалогов выглядел так: (Приведены ответы только одной стороны)
«Слушаю вас, господин Бьёрнстад. Что? Куда я пропал? Уехал в рабочую поездку. Я сейчас в Лондоне, на форуме…, — отправил название, скопировав его с одного из рекламных баннеров. — Хочу послушать выступление министров финансов ведущих Европейских держав. Да, вы верно поняли. Встретиться с вами не могу. Нет. Вы же знаете правила».
Поскольку со сцены объявили небольшой перерыв, мои соседи обратили внимание на то, чем я занимался. Рефлекторно. Эта поведенческая модель называлась, — Посмотри, чем занят ближний, вдруг и тебе это будет интересно или нужно. Проявив обычное, человеческое любопытство. Прочитав фамилию Бьёрнстад, на лице Амелии появилось выражение удивления. Она её явно узнала. Оттого и присмотрелась к экрану моего ноутбука повнимательнее, стараясь не приближаться слишком близко. Чтобы соблюдать видимость приличий.
«Хорошо. Возможно, что-то подскажу. Селёдка? — продолжая переписку, искренне удивился. — При чём здесь селёдка? А, вы хотите продать свою селёдку. Ясно. Потом купить грузовики. Вложить оставшиеся деньги в ценные бумаги. Прокрутить их в течение полгода. Получить обратно с процентами. Закрыть кредит. Заказать постройку двух кораблей? Желательно, по бартеру? За селёдку? Из будущего улова или из текущего?» — уточнил.
Взяв короткую паузу, с недоумением посмотрел на экран, после чего продолжил занимательный диалог.
«Господин Бьёрнстад, с чего такая срочность? И, простите меня, такие непомерные аппетиты? Ах, вам негде её хранить. Тогда переработайте на своём консервном заводе. Линия уже загружена? Холодильная установка вышла из строя? Сочувствую. Понимаю. Поэтому вы хотите как можно скорее обменять селёдку. И много её у вас? Сорок тысяч тонн! Это на них вы хотите купить грузовики, выплатить кредит, а оставшиеся деньги вложить в акции какого-нибудь судостроительного завода. Интересная задачка. И что вы хотите от меня? Ответов? Не поверите, я хочу того же. Хорошо. Подождите пару минут. Мне нужно подумать».
Рассмеявшись, покачал головой, поражаясь его вере в чудо. «Селёдочный король» Норвегии в своём репертуаре. Заметив призывно мигающий значок другого приоритетного разговора, переключился на него. Поскольку в этом чате я предпочитал знать с кем разговариваю, то видел настоящие имена и фамилии каждого гостя. Иначе они не могли сюда зайти. А вот они видели лишь ники друг друга и не видели моих разговоров.
«Здравствуйте, лорд Магнуссен…», — принялся быстро печать.
Увидев эту фамилию, удивился уже высокий англичанин.
Посмотрев на меня с большим уважением. Совершенно не ожидав такого уровня знакомств. Как и многие другие обманувшиеся моим внешним видом.
Объяснив лорду Магнуссену, что я далеко и ни в загородный клуб, ни в ресторан, ни на площадку для гольфа приехать не могу, узнал, что у него появились лишние сто миллионов крон, которые шведский магнат хотел куда-нибудь пристроить. И заработать на этом в полтора раза больше к концу года.
«Пятьдесят процентов? Шутите? Что значит, хорошо, двадцать? — я даже вслух это произнёс, изумившись такой непосредственности и наглости. — Побойтесь Бога. Тогда Дьявола. Вы же не в торговлю наркотиками или оружием предлагаете их вложить? Отдайте на благотворительность, если они у вас лишние. Ах, вы ещё не настолько сошли с ума? Уверены? Тогда займитесь работорговлей, — посоветовал с серьёзным лицом. — Конечно же, шучу. Так же, как и вы. Что? Леди Ребекка спрашивала обо мне? Лорд Магнуссен, побойтесь меня, если не боитесь ни Бога, ни Дьявола, — поскольку знаком с ним лично и у нас сложились довольно приятельские отношения, мог позволить себе ещё и не такие высказывания. — Я не имел в виду буквально и начиная с собственной дочери. Она прекрасная и достойная девушка, но я своей свободой не торгую. Тем более, за какие-то жалкие сто миллионов. Хорошо. Дайте мне пару минут. Сейчас посмотрю, куда можно пристроить ваши деньги. Мой процент за посреднические услуги вы знаете.»
Тут ещё несколько значков замигали. И все срочные, важные, выгодные. Что это вдруг они посыпались как из рога изобилия? Сговорились? Или все эти джентльмены так сильно соскучились по недоступной в другом месте информации, позволяющей легко решать свои проблемы и обретать власть, если не над миром, то над своими конкурентами? Это же как наркотик. Если не хуже.
В течение нескольких минут мои соседи узнали о том, что я хорошо владею французским, немецким, норвежским и даже польским языком. За это время собеседники успели так меня достать своими глупостями, доведя почти до кипения, что почувствовал, как подёргивается правое веко. Поэтому, когда в пятнадцатом окошке госпожа Чамар спросила, знаком ли я с принцем из рода Мехра, то непроизвольно вспылил. Не выдержав такого издевательства.
«Нет. Пусть принц Мехра катится к чёртовой матери. Мне сейчас не до него. Хотя, подождите, — на секунду задумался, — сперва спросите, нужна ли ему норвежская селёдка? Сорок тысяч тонн. Нет? А треска? Может, скумбрия? Там всего-то двадцать тысяч тонн. Тогда пожелайте принцу приятной дороги.»
Прочитав ответ госпожи Чамар, тяжело вздохнул. Извинился. Попросил перезвонить позже. Сообщил, что сейчас сильно занят. Жонглирую тремя десятками жаждущих всё знать, вынуждая их ждать намного дольше обещанных двух минут. Всё эта дурацкая привычка, что с помощью Оракула всегда удавалось быстро решать все вопросы. Ещё бы, с таким-то разгоном сознания. Да и клиенты раньше не набегали такой толпой. Поэтому не додумался о том, чтобы попросить их написать позже. Моя оплошность.
Пока, сильно увлёкшись, решал внезапно свалившиеся на голову проблемы, Амелия воспользовалась подвернувшимся шансом. Всегда восхищался её умением оборачивать всё в свою пользу. Как только девушка понимала чего хочет, то зря времени не теряла.
Увидев в таблице важную для себя информацию, не смущаясь, пока я был занят, тут же позвонила по указанному номеру и купила большую партию жемчуга. Общаясь с продавцом спокойно и уверенно, будто имела на то полное право. Сославшись на то, что ей порекомендовали к нему обратиться, не называя имён. Провернула всё легко и быстро.
Почувствовав на себе наш пристальный взгляд, победно улыбающаяся, довольная собой, Амелия повернула голову. Смущённо прокашлявшись и зарумянившись, извинилась. Сказала, что хотела кое-что проверить. Ну да, как же, верим. Вот ведь… Шервудская лиса. Сосед слева, нахмурившись и поджав губы, осуждающе покачал головой. В отличие от шустрой девушки, поняв из увиденного намного больше Амелии. Осознавая истинную ценность и конфиденциальность этой информации. А также то, что у кого попало на компьютерах она не хранится. Не говоря уже о том, что так поступать нехорошо.
Неодобрительно на неё посмотрев, вернулся к переписке, завершая сеанс связи. Решив не ссориться.
— Господин Петри, простите…, — обнаружив, что продолжил общение не с тем человеком, случайно выделив не то окошко, выругался, — чтоб тебя собаки съели, — автоматически так и написав, не задумавшись над механическим набором текста. — А? Нет, это я не вам, — запоздало опомнился.
Посмотрев на часы, поморщился.
— Чёрт! Мне ещё сорок семь миллионов осталось пристроить. Не успеваю. Вам не нужны? — вежливо обратился к высокому англичанину, решив, чего уж теперь стесняться.
Как там говорится — Не можешь избавиться, вовлеки в процесс? Чтобы разделить интересы и тайны, превратив врага в стража. Это всё влияние госпожи Чамар. Скоро точно из меня философа сделает. Если раньше не пристрелят.
— Нет. А если бы я оказался мошенником? — удивлённо полюбопытствовал мужчина, не ожидав от меня такого вопроса.
— Это были бы исключительно ваши проблемы. У всех свои недостатки, — грустно вздохнул, возвращаясь к бешеному набору текста на клавиатуре. — Поверьте, у меня достаточно уверенности в том, что останусь в выигрыше при любом развитии событий и смогу наказать хитреца, вздумавшего не сдержать своего слова. Где угодно. Когда угодно. Как угодно. Да и эти сто миллионов такая мелочь, что пусть хоть сгорят в жерле вулкана, лишь бы не мешали мне заниматься важными делами, — солгал на пользу дела.
