Жрец мимоходом похвалил охотничьи трофеи, развешанные по стенам, поинтересовался тем, что не выставлено напоказ, поспрашивал о погоде, здоровье и заготовках на зиму и превратился если не в лучшего друга, то в хорошего приятеля уж точно. Гдыня тут же начал рассказывать о тяжелой жизни одинокого охотника среди тех, кто только и думает о земле да навозе. Его рассказ мог бы затянуться надолго: судя по всему, этот хмурый человек не часто находил достойных собеседников — но Ланс легкими, ничего не значащими вопросами уверенно гнал Гдыню в нужном направлении.
— Житья от этих волков не стало, — сообщил охотник на очередной вопрос жреца. — Это сейчас они себя тихо ведут, а как зима наступит, так такой ораве жратвы хватать перестанет, и они к нам обязательно наведаются. Это уж обязательно!
— А их и впрямь так много? — удивился Ланс. Рэм видывал «удивления» жреца, исполненные большей искренности, но для Гдыни и этого хватило.
— Много! — от избытка эмоций охотник пристукнул по столу. — Я ж еще по весне говорил, что надо весь лес капканами заставить. Две зимы подряд очень теплыми были: еду добыть — без проблем. Почти весь волчий выводок выжил. И что? Все бесполезно! И хитрован из Грыжни, и наш староста все ушами хлопают, не мычат, не телятся.
— Я слышал, что есть и другие охотники… — договорить Ланс не успел.
— Другие? — кулак Гдыни с силой соприкоснулся со столом. — Да какие они охотники! Так! Молокососы! Я у князя егерем служил в заповедных угодьях! Если б не эта дурная история, я б…
— Правда? — в этот раз жрец удивился вполне искренне, но, сообразив, что история о событиях далекого прошлого может затянуться, задал новый вопрос. — Вы говорили, что волков много. А много — это сколько?
— По моим подсчетам, — Гдыня задумался, — не меньше сотни осталось. Стаи три-четыре. Последние искатели приключений неплохо их проредили. Штук тридцать точно на шкуры пустили. Жаль, что тролль с ними расправился.
— Тролль, значит, — задумчиво произнес Ланс.
— Он самый! — охотник нахмурился. — Этот гад все испоганил! Выкормыши Гильдии только во вкус вошли. Еще б немного, и волков бы у нас не осталось! Может, одиночки какие и выжили бы, но с ними и я сладить мог.
— А Вы этого тролля видели?
— Самого не видел, — поморщился Гдыня, — а его следы — да.
— Где и когда? — хищно прищурился Ланс, но охотник, поглощенный воспоминаниями, ничего не заметил.
— В разгромленном лагере искателей приключений. Переломанные деревца, раздробленные тела людей и след огромной ступни на мхе.
— Всего один след?
— Один, — кивнул Гдыня. — Но лагерь на сухой, вытоптанной земле стоял. Следов там толком и не найдешь. К тому же тролли умеют следы путать, а этот, видать, в этом деле спец настоящий. Зря что ли его ищут у западной границы, а он тут объявился.
— Интересно, — задумался Ланс. Несколько мгновений он рассматривал оленью голову, висящую на стене, а потом повернулся к воину:
— Рэм, я видел рядом с домом старосты небольшую лавку. Сходи, глянь, что там продается. Если увидишь горное масло, сообщи. Может быть, его докупить придется.
Воин хотел спросить, а почему жрец сам не пойдет в лавку, но понял: задавать вопросы бесполезно. Ланс почему-то не желал, чтобы в лавке его видели. Интересно, почему?
Рэм кивнул и вышел из дома. По улице с пронзительными криками носились дети. Квохтали ищущие пропитание куры. Где-то за оградами раздавалось редкое блеянье. У колодца три бабы в возрасте обсуждали непристойное поведение некой Марыськи, что носила не те наряды, не так себя вела и вообще! Что именно подразумевалось этим словом, не уточнялось, но являлось самым страшным грехом молодой девицы.
Лавка выглядела как… лавка. В ней продавалась всякая всячина: от мешков с мукой до гвоздей, от заколок до рыболовных снастей, от чернил и бумаги до медовых сладостей. Хозяин лавки — Дариуш Жор — лениво поглядывал на Рэма, но общаться с ним не спешил. А чего спешить? Единственная лавка: хочешь — покупай, не хочешь — не покупай.
— Горное масло есть? — поинтересовался Рэм, рассматривая полку за спиной хозяина. Воин сам не понимал, чем именно привлекла его эта полка. По всей видимости, на нее хозяин сваливал всякую мелочевку: небольшая резная шкатулка; маленький молоточек с заостренным носиком; странно изогнутое шильце; стеклянный круг, заключенный в металлическую оправу; небольшой граненный флакончик с надписью «Перфум»; перевязь с метательными ножами, на которой серебром вышили чье-то имя; тонкая пилка с мелкими зубами; замок с торчащим ключом; футляр для писем с отломанной печатью — назначение некоторых вещей оставалось для Рэма загадкой. Еще большей загадкой для него оставались личности возможных покупателей. Вот зачем продавать такие вещи в какой-то деревушке? Кто такое купит?
— Не-а, — лениво отозвался хозяин лавки, — горного масла нет и не будет. Еще спалит мне тут все.
— Жаль, — произнес Рэм, продолжая рассматривать вещи на полке.
— Что-то заинтересовало? — чужой интерес к своим товарам хозяин не мог не заметить.
— Да, — неожиданно для себя Рэм указал на шитую серебром перевязь. — Можно посмотреть?
— Можно, — торговец неторопливо снял перевязь и передал ее Рэму. Воин осторожно провел по ней рукой. Гладкая, хорошо выделанная кожа. На шитье не пожалели серебра. Серебряные буквы складывались в слова «Дорогой Сильвии». Имя почему-то казалось знакомым, но Рэм никак не мог вспомнить, где и когда довелось его услышать. Вещь казалась совершенно новой, но одного ножа не хватало. Хозяйка перевязи потеряла нож и, вместо того чтобы заказать новый, решила избавиться от нее целиком? Или Сильвия перестала быть дорогой и захотела продать вещь, напоминающую о прошлом? Все может быть.
— Сколько стоит? — на всякий случай решил поинтересоваться Рэм.
Хозяин замялся и с некоторым сомнением в голосе сообщил:
— Десять рубленок.
Цена оказалась на удивление невысокой. Четыре ножа, перевязь, серебряное шитье — каждый элемент по отдельности тянул рубленок на восемь, что в сумме давало талер. Видимо, упоминание о некой Сильвии столь существенно сбивало цену.
— Отложите для меня, — Рэм вернул перевязь хозяину. — Зайду за ней позднее.
Глава 10. Охота на волков (часть 2)
— И почему мы не остались на ночь в деревне? — недовольно пробурчала Рыжая, когда Неудачники закончили разбивать лагерь. Варварша сдерживалась, пока обустраивали кострище и подтаскивали дрова. Она помалкивала, пока готовили спальные места. Лишь взгляды Мэри Сью выдавали раздражение, пока Неудачники растягивали бечевку с колокольчиками неподалеку от лагеря. Но когда все приготовления закончились, следопыт отправился на разведку, а Ланс занялся готовкой, Рыжая удержаться не смогла.
— Потому что волки — ночные животные, — сообщил жрец, неторопливо помешивая содержимое котелка. — Лианг отыщет место, где они останавливаются на отдых, и мы нагрянем к ним на рассвете.
— А мне это не нравится! — поморщилась Мэри Сью. — Вместо того чтобы сидеть в этой дыре, я бы…
— …сидела в дыре побольше, — закончил за нее Ланс. — Ты же помнишь, что мы не собираемся тут задерживаться?
— Тролль, да? — Рыжая дождалась ответного кивка и спросила. — Почему же ты не хочешь воспользоваться моей идеей?
— Мы вернемся к ней, если других вариантов не будет, — улыбнулся Ланс. — Лучше расскажи, что ты узнала от Марыськи?
— Ничего такого, — Рыжая фыркнула.
По словам Марыськи, ее младший брат Ясек в поисках грибов и ягод обошел все окрестные леса. Он захаживал в такую глухомань, в которую не забирался никто, и всегда возвращался с добычей. Но больше всего мечтал Ясек найти старую избушку ведьмы, которую в народе называли Тихим Пристанищем. По слухам, она находилась где-то в болотах к северу от Грыжни. Когда-то к Тихому Пристанищу вела небольшая гать, но неумолимое время уничтожило и ее, и все упоминания о ней. Ясек часто бродил по болотам, но находил лишь пиявок, комариные укусы да водянику. И вот однажды он вернулся домой и сообщил Марыське, что нашел тропинку. Назавтра Ясек ушел и не вернулся. Через неделю безутешной девушке принесли отодранный кусок рубахи и окровавленный поясок. Гдыня говорил, что это работа волков, но Марыська не верила. Ну какие волки на болоте? Скорее всего, во всем виновато проклятие ведьмы, оберегающее Тихое Пристанище!
