…Мразь, я не для того перебрался в вашу вонючую деревню, чтобы слушать твои бредни, чтобы видеть твои грязные ногти. Ненавижу. Ненавижу тебя. Всех вас ненавижу. Чего ради я, как дебил, остановился на полпути к дому и слушаю эту долбаную тортилу? Сука, погода ей не та. Сука, дорогу ей размыло. Сука, антенна не ловит. Сука, сука, сука…
Я стоял и слушал. Шею сводило от ее блеяния.
Сдохла бы ты прямо сейчас.
Я переложил тряпичную сумку из одной руки в другую.
Полупрозрачная сопля просочилась сквозь мокрое дно и дотянулась до моего грязного кроссовка. Лимфа с кровью, наверное. Ну или что там из отрезанной башки может течь. Их там в сумке целых две. Последние слюни или еще какая херня.
Солнце жарило, будто мартен. Лето – любимое время кретинов.
Старуха заткнулась, я воспользовался моментом.
– И вам не хворать, – сказал и развернулся.
Старая блевотина продолжала что-то пердеть у меня за спиной.
Чтоб ты обрыгалась до смерти.
До участка дошел без лишних встреч. Головы били по ноге, и сумка намочила брюки. Влага расползлась по светлой льняной штанине. Еще полчаса ходу, и можно будет подумать, что я обоссался, лежа на боку.
Вообще-то я материал в сумке не таскаю. Надеюсь, понятно почему. Очень проблематично разделывать человека в одном месте, а потом тащить в другое. Спалиться можно за милую душу – собака учует, или случайность какая приключится. Без транспорта – вообще беда. Неудобно. Части человеческих тел пиздец какие тяжелые, особенно когда свежие. Я себе работу стараюсь не усложнять: по кускам закидываю в багажник и подвожу через задние ворота. Жаль, все жидкое при этом вытекает. Но я нацедил впрок, как-нибудь переживу.
Сегодня удача – аж двое подвернулись. Правда, поначалу не хотел их брать – вроде и молодые, но рожи уже пропитые, прокуренные. Отмывать хорошенько придется. Зато теперь – полный боекомплект. И без этой парочки бы завтра выехал, но тут прям фартануло. Грех было оставлять.
Вокруг участка, как обычно, разносился легкий гул. Соседи бесились, но что поделать? Пусть терпят. Мне их тошнотные рожи тоже в болт не впились. Не ради себя же я, в конце концов, все это задумал. Ради себя, конечно, тоже, но есть вещи поважнее. Главное в жизни – миссия, врубаешься? Миссия – это когда все по уму и для дела. И тогда даже всякое ебанько не останется внакладе, всем польза и всем по заслугам. И мне, и тебе. Хотя тебе-то за что? Только и знаешь, что отмалчиваешься. Но ты тут, чую тебя…
Стальная калитка щелкнула и отворилась, пропуская на бетонную дорожку. Я обошел дом, отмахиваясь от мух, жирных, как прыщи на стероидном культуристе. К дому примыкал сарай. Двери плотно закрыты, но гул изнутри все равно слыхать. Еще бы, там же сразу четыре кондея херачат. И вентиляторов – штук пять-шесть. Запах никуда не денется, зато температурка – что надо.
Сумка с головами отправилась в эмалированное ведро. Задрала эта сумка капать. Я сменил кроссовки на кирзачи, натянул телогрейку: здесь внутри дубак, как в жопе у полярника.
Пожрать бы… но это потом.
Замок лязгнул, я зашел в сарай и ткнул локтем в кнопку выключателя. Дюжина ядреных люминесцентных ламп озарила просторную мастерскую, что твой боженька Вселенную в день творения. «И сказал он, что это хорошо. Сказал, что охуенно ваще». Внутри сарай походил на металлический ангар.
А вот и он – красавец… Покрытый мутной пленкой желатина. Сочный и бордовый, как свежеизвлеченная матка девственницы. Мощный и уверенный.
В центре ангара возвышался плод трудов моих – кроваво-красный танк.
Бледные переплетения сухожилий, пухлые мясные волокна, прослойки жира – покрытые толстыми аккуратными стежками, узлами проволоки и железными скобами. Двенадцать тонн великолепия, не меньше. Гладкий маслянистый борт нависал над тугими кожаными гусеницами. Из черных ведущих колес, обожженных газовой горелкой, топорщились острые ребра. Ствол торчал будто гигантский член. Словно мудак-великан так залупил свой хер, что к чертям содрал с него всю кожу.
У меня самого аж встал.
Полгода работы – и такой результат. Ай да я! Холода, конечно, мало. Кондеи надрывались, но последние пару недель из-под танка текла какая-то дрянь. И днище под охладителем провисло. Фигня, главное – ходовая не поплыла. Сохранения идеальной формы за все эти дни и недели ждать глупо.
Скольких же ублюдков я израсходовал? Надо утром в дневник глянуть, посчитать. Люди-человеки – ресурс возобновляемый. Материала за окном – жопой жри. Но все равно интересно. Когда последний раз аналитику подбивал, уже за три сотни перевалило.
Такие времена: дерево сложнее срубить, чем мясо достать. Елку спилишь – какой-нибудь «Зеленстрой» по судам затаскает. С людишками проще. Беспризорники присосались к пакетам с ацетоном – моя клиентура. Лохи, мигрирующие по стране в поисках счастья или работы, – добро пожаловать в сарай! Десятками можно забирать, прямо из их вонючих бытовок. Бухие никому не нужные бабы, малолетние шалавы, рефлексирующие безвольные мужики – вы куда из домишек своих повылупались? Да кому вообще вся эта шваль нужна? Отпускаешь шизанутых родичей вечерком на улице побродить? Отлично, вас понял, принимаю. Они ж на убой идут, а вы, мрази, даже копам о пропаже не заявите. Лишние, все кругом лишние. Все мечтают избавиться от кого-нибудь. И в первую очередь – от себя. Да не вопрос, загребу ваш мусор. Мне не сложно, не благодарите.
Что-то я завелся. Все из-за этой старухи, лярва гнойная.
Я поставил ведро к высоким дощатым ящикам, в которых лежали завернутые в непромокаемую бумагу еще с десяток-другой голов. Поначалу я их обривал, чисто ради эстетики. Потом бросил. Слипшаяся волосня постоянно расползалась по мастерской, клеилась к инструменту, к каждому ебаному шматку мяса. Задрала, так что – свел обработку к минимуму. Верхние позвонки долотом выбил, и хорош. Будет у меня волосатый боекомплект, переживу. И эти, новые – промывать тоже не стану, и так сойдет.
На стальных верстаках и секционных столах – чертежи да схемы, а как же. Я завернул их в прозрачный полиэтилен – чистоту и порядок люблю. Стройные ряды инструментов на стенах – сплошь загляденье. Отверточка к отверточке, крючки и магнитики лесенкой, провода и шланги – ровными кольцами. Трубочки, колбочки, штангенциркули… Идеально.
Разделкой я обычно занимался вне дома. Лишний хлам мне тут не нужен. В сарай тащил только готовые запчасти. Кое-что все равно приходилось подгонять на месте – там кожу срезать, тут кости сточить. С внутренностями вообще сложно: проволокой не соединишь, у меня одних только жидких гвоздей ушло на все про все ведер двадцать.
Скреплять мясо и кости приходилось по-разному. Сшивать и клеить долго, но зато гораздо практичнее, чем использовать металлические крепежи. От крупных стальных элементов появляется, знаете ли, нехилый дисбаланс по весу, да и при вибрации они, боюсь, могут корпус повредить. Вот башню, к примеру, я вообще крепил клеем и толстыми нейлоновыми нитями. И что в итоге? Красотища!
Еще отличная была идея с препаратами. Эксперименты с фармакологией попортили кучу запчастей, но результат того стоил. Фиолетовые разводы и припухшие волокна – следы инъекций – остались на поверхности, ну и хер с ним. Главное – практичность.
Я сдержал порыв, не стал забираться внутрь этого мясного великолепия. На сегодня будет достаточно заправить смазочным материалом, чтобы за ночь танк пропитался, насытился соком и влагой. Чтобы к утру был готов.
Квадратный стальной люк вел в погреб. Здесь у меня хранились жидкости и особо хрупкие детали. Тут тоже дубак, но влажность гораздо выше. Алюминиевые бочки с техническим формалином, пластиковые канистры с человеческими выделениями, полки, забитые непрозрачными контейнерами, – все чин чином, такой же порядок, как и наверху.
Растворы в канистрах сам бодяжил, методом проб и ошибок. Смазка для танка из бабского посмертного дерьма и стылой сукровицы – в интернетах такие рецептики хрен сыщешь. Ртутные примеси, сука, напрочь угрохали мне зубные нервы и траванули желудок, но я все равно так и не вкурил, как определять готовность без пробы на вкус. А уж там – сплевывай, не сплевывай – один хер, говнища этого нажрешься. Ох, башка потом гудела, что яйца по весне. Аскофен мисками жрал! Ну и лидокаин местно помогал, родимый.
