— Селия Грейвз.
Звук «с» в моем имени прозвучал… неправильно. Откуда у меня взялось дурацкое пришепетывание? Прежде я никогда не страдала дефектами речи. У меня даже акцента не наблюдалось. Современный американский английский без каких-либо особенностей. Обычный диалект «девушки из долины».
Я облизала пересохшие губы и обнаружила… клыки. «О нет, нет, нет…»
Только эти слова вновь и вновь пробегали по моим нейронам. Я судорожно вздохнула. А когда я решила, что сумею разговаривать нормально, то осторожно поинтересовалась:
— Что у вас творится, Эмма?
Я постаралась говорить грубовато. Чистая бравада.
Страх вызывает биологические реакции. Биться или смыться. Сейчас ни то ни другое было невозможно, но я не собиралась убеждать в этом свою нервную систему. В моих венах бушевал адреналин. Мышцы напряглись, приготовились к действию. Крепежные конструкции в ответ застонали. Что? Ограничители предназначались для того, чтобы сдерживать разбушевавшегося зомби. Скрежет металла не на шутку испугал меня: ведь простой смертный не способен покорежить оковы смотрового стола. Значит, я уже не человек.
— Расскажите мне о вашей семье.
Она меня проверяла. Умница. У меня выросли клыки, и я переродилась или хотя бы частично изменилась. Бессмыслица какая-то. Кровососы ведь людей кусают и бросают. Потом тебя либо лечат, и ты остаешься и исцеляешься, либо погибаешь. Порой — крайне редко! — вампир-мастер накладывает на жертву заклятие, призванное его оживить, но мало кто из нечисти имеет подобный талант. Следовательно, если я стала вампиром, то должна была озвереть и лишиться воспоминаний. Но если я — человек, то при чем здесь клыки и суперсила?
От моего ответа зависело очень многое. Несомненно, кто-то с минуты на минуту заявится в лабораторию вместе с арсеналом для уничтожения проклятого. Чем скорее я докажу Эмме, что я — это я, тем скорее меня освободят. Поэтому я решилась.
— Я — единственная оставшаяся в живых дочь Ланы и Чарльза Грейвз. Моя сестра Айви умерла в раннем детстве. Моя мать… — я помедлила, гадая, что лучше сказать о моей матери.
Она алкоголичка, моральные устои у которой как у бешеной кошки? Нет, не годится. Она за доллар согласна на что угодно? В итоге я остановилась на нейтральном варианте.
— Мать и отец не ладили между собой, и папа нас бросил.
Ага, получилось дипломатично. Даже моя бабуля не стала бы возражать.
— Моя бабушка до сих пор жива. Я ее люблю, но она потакает моей матери и пытается превратить меня в истинно верующую.
— Отпустите ее.
В аудитории раздался громкий мужской голос. Он принадлежал явно не El Jefe[5] Уоррену Лэндингэму, отцу Эммы, и не Кевину, ее брату. «Но раз приказы здесь произносит не Уоррен, тогда кто? И почему?» Уоррен никому не покорился бы по своей воле. И уж тем более — на своей территории.
— Мой отец… — начала возражать Эмма.
— Он пока находится на конференции в Чикаго. Ваш брат пригласил меня сюда в надежде на то, что мисс Грейвз останется в живых и ее разум не пострадает. Но если вы не желаете выполнять мои распоряжения, я вас покину.
Мне даже показалось, что Эмма скрипнула зубами. С чувством юмора дела у нее обстоят куда хуже, чем у ее отца.
— Сейчас день. Она может пострадать.
Мужчина заявил:
— То, что девушка очнулась, означает, что она — более человек, чем вампир. Но, конечно, между ней и тем, кто предпринял попытку стать ее повелителем, будет существовать притяжение. Разумеется, у нас появится неплохой шанс выследить этого типа раньше, чем он разыщет мисс Грейвз и убьет ее… либо завершит ее преображение.
Ни тот ни другой вариант мне не понравились, но незнакомец был прав.
Я повернулась вправо, чтобы рассмотреть собеседника Эммы, он отошел в сторону. Какая досада!
— Вам надо поторопиться, мисс Лэндингэм, — вымолвил паршивец с легкой издевкой. — Вам стоит завершить работу до возвращения брата.
— Он не причинит мне зла, — отчеканила Эмма.
Еще бы. Кевин просто обожал младшую сестренку.
— Неужели? Оборотни непредсказуемы. Особенно в полнолуние, — парировал мужчина.
Наверное, подобным тоном змей-искуситель уговаривал Еву отведать запретное яблоко.
— С-с-сволочь, — пробормотала я еле слышно, но Эмма разобрала мои слова.
Она покосилась на меня, и сквозь ее гнев пробилась искорка понимания. Отчасти она недолюбливала меня за строптивость и бунтарство. «В психологическом плане ты застряла на тринадцатилетнем возрасте», — часто язвила она. Кроме того, ее раздражала теплота Уоррена по отношению ко мне, а также то, что ее брат Кевин, его невеста Эми и я дружим со студенческих времен. А теперь ей, избалованной дочурке, довелось побывать в моей шкуре. Разве беспомощность и испуг могут быть кому-нибудь по душе?
Незнакомец тем временем приблизился ко мне, нажал кнопку, и оковы ослабели. Они противно заскрипели, да так, что у меня заложило уши. Металлические полосы замерли на середине, хотя обычно они плавно убирались внутрь лабораторного стола. El Jefe, пожалуй, заставит меня заплатить за порчу инвентаря.
Я с трудом села и принялась размышлять о том, как бы освободиться от немереного количества проводков, электродов и трубочек. Тут надо действовать с умом, иначе рискуешь либо себе навредить, либо аппаратуре. У меня-то раны заживут, а Уоррен разозлится, если я что-нибудь сломаю в его драгоценной лаборатории.
Я посмотрела на незнакомца. Он безмолвствовал и даже не удостоил вниманием мою татуировку на левой голени. Она изображает стебель плюща, который обвивается вокруг лодыжки и забирается на бедро. Рисунок выполнен красиво и привлекает окружающих. Люди непременно отзываются о моей тату, когда я в юбке или шортах. А этот парень молчит, словно воды в рот набрал. Мое тело для него… лишь объект, не более того.
Он сверлил меня оценивающим взглядом. А я изучала его. Не красавец, но и не урод. Ничего выдающегося. Приятные черты лица, светло-карие глаза, русые волосы — не длинные и не короткие. Черный костюм, который носит начинающий бизнесмен. Возможно, еще недавно он трудился в агентстве недвижимости с названием из трех букв и представлялся мистером Смитом.
Единственным отличительным признаком незнакомца были шрамы, темнеющие из-под безупречно чистого воротника рубашки. Правда, нужно было хорошенько приглядеться, чтобы их заметить, но я-то глазастая.
— Здравствуйте, мисс Грейвз. Меня зовут Джон Джонс.
Не «Смит», но все же банально.
Он протянул мне руку. Я пожала ее и ощутила энергетический удар. Я невольно ахнула, а он едва заметно улыбнулся.
