Это люди сделали из «карт» монстров. Нападая, заставили защищаться. Нападая, создали целый «особый отдел» по выслеживанию и поимке «карт». Они называют это «обезвреживанием»… Набирают уникумов, имеющих иммунитет к воздействию «карт» и загоняют ими, как дичь. О, Дима очень хорошо помнил один такой «гон», когда он, будучи еще вшивой Девяткой, метался по улицам города в отчаянной попытке уйти от облавы. И если бы не Кира…
Кира, Кирочка, сестричка… Самая вредная и самая любимая. Близняшка, но такая не похожая на него. Сильная, спокойная… холодная… Сестра. Его самая страшная и тщательно хранимая тайна. Червонная Королева. Та единственная, кого Дима просто любил. Абсолютно и безоговорочно. Та, ради которой был готов пойти на любой риск. Такой, как его последнее дело, которое он, кстати, бездарно и глупо провалил. При мысли об этом Дима выругался про себя и, решив подумать об этом позже, обратил все свое внимание на витрины. Кира проснется голодной.
…Кира еще не открыла глаза, а уже знала, что в квартире она одна. Значит, Дима сбежал. Надолго и куда? Она попыталась отследить брата, но нить обрывалась где-то на пороге квартиры. Бесполезно… Несмотря на всю свою кажущуюся ветреность, Дима все делал основательно. И сил на разрыв их связи учителя и ученика не пожалел. Ему было все равно, что это невозможно, и ему удалось. Кира до сих пор помнила ту звенящую пустоту, которая вдруг появилась в теле и мыслях. Словно у нее отняли ее половину души и сердца. А этот глупый мальчишка упрямо повторял дрожащими губами, что теперь, если с ним что-нибудь случится, с Кирой все будет в порядке. А потом… Все изменилось. Дима начал отдаляться. Избегал встреч, разговоров. Все заканчивалось либо сухим «я занят» или «мне некогда» или еще более простым «я не маленький». Только ключи от квартиры Дима забирать почему-то не торопился. Может, она на него слишком сильно давила?
Кира вздохнула и перевернулась. В любом случае, сегодня Диме предстоит хорошенько постараться, чтобы объяснить ей, что случилось в этом клубе. Надо вставать… День уже в разгаре, и дел у нее немало.
Ключ в двери заскрежетал, когда Кира уже изучила все новости, которые смогла найти в Интернете. Естественно, «бойня в «Андеграунде», как уже окрестили эту «сенсацию» журналисты, была главной новостью. Короткие сводки с места события и яростные выступления «защитников людей», призывавших власти уничтожить «карты» раз и навсегда. В качестве доказательства «неслыханной жестокости» предъявлялись нечеткие фотографии с места происшествия и явно были призваны леденить кровь даже самым ярым пацифистам. Значит, грядет новая волна «охоты на ведьм»…
— Не помню, чтобы я давал тебе пароль от ноутбука, — Дима на мгновение застыл на пороге, а потом прошел на кухню и принялся раскладывать продукты.
— Тогда, может быть, ты вспомнишь, когда в последний раз его ВЫКЛЮЧАЛ? — Кира развернулась на табуретке, гася сигарету в пепельнице и без того полной окурков.
Дима только хмыкнул. Как всегда…
— Есть будешь? — Дима юлой вертелся на кухне, чтобы только чем-то занять руки и голову.
Кира хмыкнула и встала. Перехватила его у плиты и несильно толкнула на табуретку.
— Буду. Но только собственноручно приготовленное. А ты, пока сидишь, будь добр объяснить это, — она кивнула на открытый ноутбук. Дима кинул на дисплей взгляд и мгновенно собрался.
— С чего ты взяла, что я имею к этому отношение?
— Я была там сегодня.
Дима закусил губу. Все. Отпираться бесполезно. Кира его поймала фактически с поличным. Но рассказывать ей все Дима все равно не собирался.
— Быстра, как всегда. Заложил один из твоих… любовников? — он почти выплюнул последнее слово, переходя в атаку.
— А есть разница? — Кира только пожала плечами. — И не уходи от ответа, — она кинула на Диму тяжелый взгляд и тот отвернулся, вскидывая голову и пытаясь найти выход из положения. Гордо молчать — не выход. Кира все равно его расколет, как орех. Может, тогда сказать полуправду? Да, похоже, это наилучший выход.
— Это были… небольшие неприятности… — все еще сомневаясь, сказал он.
— Это «неприятности» посадили тебя в подвал? Как ты вышел — я уже знаю. Дима, я не смогу помочь тебе, если не буду все знать.
— А кто сказал, что мне нужно помогать? — мгновенно взвился Дима. — Я уже давно большой мальчик и сам могу о себе позаботиться!
— СЯДЬ. — Спокойный голос. Холодный. Как кнут, хлестнул по телу, колени словно сами подогнулись, и Дима рухнул на табуретку. Он ненавидел Королеву, с таким спокойствием и легкостью подчинившую его тело. Он не мог ей сопротивляться. Просто не мог…
— Прости, что пришлось так воздействовать, но так лучше… — выдохнула Кира своим обычным голосом и вернулась к омлету. — Я слушаю тебя.
— Я взялся за одно дело, — деревянным голосом начал Дима. — Нужно было проникнуть в охраняемый дом и установить «жучки». Но пройти незамеченным было практически невозможно. Даже если использовать морок, повсюду в доме натыканы инфракрасные камеры, а у каждого жителя есть датчик. И если система обнаруживает несоответствие движущегося теплового объекта данным датчиков, то поднимается тревога.
— И ты решил, что если нельзя попасть в дом тайно, то можно попробовать проникнуть в него явно? — Кира разложила омлет по тарелкам и села напротив брата.
— Да. Хозяин посещает аукцион. Ты знаешь, о каком аукционе я говорю. И я решил в нем поучаствовать. Но на меня ему не хватило денег.
— Ясно… — выдохнула Кира. — Глупый план. Шанс, что тебя купит именно он, был минимальным.
— Но он был! — огрызнулся Дима, серея на глазах, и Кира встала. Зашла за спину и погрузила пальцы в его волосы, пытаясь его расслабить. Дима дернулся, но Кира удержала его.
— Это было безрассудно. Ты мог там погибнуть.
— Я почти погиб, — выдохнул Дима, сдаваясь ласке ее рук и откидываясь на нее. Сердце щемило, глаза жгло…
— Ты маленький эгоист, — Кира грустно улыбнулась. И снова, как раньше — они вместе. — А ты подумал о том, что будет со мной?
Дима замер, а потом глухо произнес, уходя от ее прикосновений.
— Уходи.
— Дима?
— Уходи, Кира. Пожалуйста… УХОДИ!!
Кира медленно прикрыла глаза, а потом мягко коснулась его воздействием. Забота-тревога. Словно приласкала. Вышла из кухни, пошуршала в прихожей, и молча ушла, захлопнув за собой дверь.
♦♦♦♦♦♦♦♦
Утро началось в обед. Естественно, с телефонного звонка. Звонил шеф, требовал предварительных выводов. Шеф был деликатно послан Севкой, который на ощупь умудрился отыскать на прикроватном столике телефон брата. Он, кажется, даже глаз не открыл. Да и зачем, по телефону можно разговаривать и с закрытыми глазами. Влад только глубже зарылся под одеяло и уткнулся носом в его плечо, с полуулыбкой вслушиваясь в голос близнеца.
— Нет, Виталий Игнатович… спит, и будить его я не буду… даже и не подумаю, он спит всего часа три, — врет, подлец, и не краснеет — Я не знаю пароля от его ноута. И я тоже сплю… и вам доброго дня. Я ненавижу твое начальство, — пробурчал Сева, подгребая под себя большую часть одеяла. — Ты пришел холодный. И нос у тебя холодный, и уши… Ненавижу!
— Ну, я ж не спрашиваю, где тебя полночи черти носили… — фыркнул Влад, обнимая брата вместе с одеялом. — Спасибо что отмазал.
— Не за что, извращенец! — хмыкнул младший, разворачиваясь к нему лицом. Чуть поморщился, нащупав кончиком языка подживающий шрамик на губе. Ребра ноют, голова все еще болит и при том так, что шевелиться не хочется, еще и вполне ощутимо подташнивает. — Хана… приползать с работы и ломиться в постель к родному брату, когда у тебя есть девушка!!! И как мне тебя называть? ИЗВРАЩЕНЕЦ!
— Мне больше импонирует Владислав Андреевич, — он привычно выдохнул и раскрылся, впуская в себя, во внутренний свой вакуум спокойствие и уют дома. Тепло родного человека. — Под какой асфальтоукладчик ты попал?.. Надеюсь, ничего криминального? Извини, что разбудил ночью.
— Очередное гиблое дело? — помрачнел Сева, и вдруг как-то нахохлился. Будто на солнце набежала туча. — Дашка тебя весь вечер ждала.
— Не ершись, — попросил Влад и взъерошил светлую челку. Как объяснить этому ребенку, что рядом с ним просто тепло? Рядом с ним ему не нужно вслушиваться, не нужно контролировать себя, не нужно дозировать собственные силы и жалкие крохи эмоций, боясь растратить их все в один момент. Он пуст. Лучшая из «ищеек». И лучший он именно потому, что пуст. Потому что внутренняя пустота, поглощая чужое воздействие хоть ненадолго, но позволяет ему быть. Это жизнь. «Карта» живет воздействием. Своей силой живет. А он существует благодаря тому, что впускает в себя следы воздействий. Но долго ли он протянет вот так? Когда единственная эмоция, которую он знает и испытывает — любовь к брату, своей половинке, зеркальному своему отражению, отнявшему у него способность любить. — Очень. Боюсь, это дело введут в ранг приоритетных.
