— Довезешь до Бервик-стрит меньше чем за десять минут — и ни одного штрафа до конца года, — пообещал я ему.
— А у жены?
— Тоже, — кивнул я.
— Заметано, — сказал водитель и воочию продемонстрировал мне диаметр поворота лондонского кэба — совершил абсолютно запрещенный разворот через двойную сплошную и на огромной скорости понесся к Бедфорд-сквер.
Либо он был не в своем уме, либо его жена не просто так нуждалась в том, чтоб ее отмазали от штрафов, но, так или иначе, через пять минут мы были на месте. Я так его зауважал, что даже заплатил по счетчику.
На Бервик-стрит царил пятничный вечер, и в двери небольших секс-шопов на углу Питер-стрит то и дело заходили покупатели. Рынок уже закрылся, но пабы и музыкальные магазины еще работали. Узенький ручеек сотрудников прессы тянулся с работы к метро сквозь толпу гуляющих туристов. Оказавшись рядом с домом Симоны, я поднял голову — и точно, в окне верхнего этажа горел свет.
Мне совершенно не хотелось думать о том, что Симона и ее сестры могут просто погибнуть от рук Кэфри и его парней. Но я все же свято верю в то, что перед законом все равны. Это дело, сколь бы странным оно ни было, находилось в ведении полиции, и я, как принесший присягу констебль, готовился употребить все свои полномочия, чтобы пресечь нарушение общественного порядка.
Ну то есть Лесли, наверное, мыслила бы именно так — а мне, черт побери, было не до этого!
Я принялся набирать различные комбинации кодов, пока в динамике домофона не раздался чей-то голос.
— Любимая, это я. Пришел снять показания счетчика, — сказал я, и дверь открылась.
Сделав мысленную пометку сообщить номер дома в отдел профилактики преступлений Центрального Вест-Энда, а заодно сделать им строгое внушение, я двинулся вверх по лестнице.
Менее крутой она отнюдь не стала. Неудивительно, что общение с Симоной и ее сестрами лишало людей жизненной силы.
Я едва дошел до двери их квартиры и остановился перед ней, чтобы немного отдышаться. И тут кто-то схватил меня сзади за локти. Я почувствовал у горла нож.
— Это он! — прошипел женский голос. — Открывай!
Из-за разницы в росте ей пришлось подняться на цыпочки, чтобы достать до моей шеи ножом — старым кухонным, насколько я мог судить. Ей бы стоило приставить его к спине или к животу, это было бы гораздо убедительнее. Если бы пришлось действовать решительно, я ударил бы ее по руке и оттолкнул от себя. Тогда все зависело бы от быстроты ее реакции и силы желания покончить со мной.
Дверь открылась. На пороге стояла Симона.
— Здравствуй, Симона, — сказал я. — Есть разговор.
Девушка с ножом толкнула меня в спину, и я, осторожно перешагнув порог, оказался в комнате. Пегги тоже была там, бледная и напуганная. Как и в прошлый раз, в широких брюках из саржи и с короткими волосами, торчащими, словно иголки. Значит, нож у моего горла держала Шери. Симона закрыла за нами дверь.
— Заберите у него наручники, — сказала Шери.
Пегги ощупала меня в районе пояса.
— У него их нет, — объявила она.
— Почему ты не взял наручники? — спросила Симона. — Я сказала, что они у тебя будут.
— Я не собирался никого арестовывать, — пояснил я.
— Еще бы, ты собирался нас убить! — прошипела Шери.
— Один? Своими силами? — уточнил я.
Но в голове мелькнула мысль о Кэфри и его ребятах, устроивших чаепитие в «Безумии». Только теперь чаепитие, надо думать, уже закончилось, а ребята погрузились в микроавтобус — скорее всего, «Форд Транзит» без знаков отличия — и в последний раз проверяют исправность системы ночного видения и табельного оружия.
— Я не стану никого убивать.
— Врешь! — бросила Шери. — Он сказал, ты хочешь уничтожить нас!
— А может, стоит позволить им… — проговорила Пегги.
— Мы не сделали ничего плохого! — огрызнулась Шери, и ее нож — слава богу, тупой — случайно скользнул по моей шее.
— Сделали, — возразила Симона. По щекам у нее текли слезы. Поймав мой взгляд, она отвернулась.
— Кто сказал, что я хочу вас убить?
— Тот человек, — ответила Шери.
— Какой человек? Где вы встретились с ним, в пабе? — спросил я. — Можете вспомнить, как он выглядел?
Шери замялась, и тут я все понял.
— Не могу, — призналась она. — Да неважно, как он выглядел! Он сказал, ты работаешь на правительство, а правительство хочет только одного — ликвидировать тех, кто не похож на обычных людей.
Ну что я мог на это возразить? Я, собственно, затем и пришел, чтобы сообщить им примерно то же самое.
— Какого цвета у него глаза? — спросил я. — Он белый или цветной? Хоть что-то вы запомнили?
— Тебе какое дело? — рявкнула Шери.
— Почему вы не запомнили, как он выглядел?
— Не знаю, — сказала она, слегка опуская руку с ножом.
Я не стал ждать, пока она вспомнит, что я у нее как бы в заложниках. Схватив ее за запястье, я вывернул руку с ножом вверх и вбок. Правила обезвреживания человека с ножом гласят, что первым делом следует отвести нож от себя как можно дальше, а потом сделать так, чтобы преступнику стало больно его держать. У меня под пальцами что-то хрустнуло, Шери вскрикнула и выронила нож. Пегги попыталась меня ударить, я увернулся, и ее удар пришелся по лицу Шери.
— Прекратите! — завопила Симона.
Я толкнул Шери к сестрам. Она наткнулась на Пегги, и обе, зацепившись за край кровати, упали на пол.
— Успокойтесь, — сказал я, — я хочу помочь вам. Потому что знаю, что здесь, в Лондоне, есть один злодей, с которым вам совершенно не стоит встречаться.
— Еще бы тебе не знать, ты же на него работаешь! — фыркнула Пегги.
— Мы не виноваты, — сдавленно пролепетала Шери. Симона села рядом и обняла ее.
— Я понимаю, — проговорил я. — Я правда понимаю. Но что бы вы ни думали насчет моего шефа, вовсе не он — тот зловредный негодяй, которого вам следует опасаться. И кстати, почему вы, черт возьми, все еще здесь? Всем и каждому известно, где вы живете!
По моим расчетам, оставалось еще десять минут до того, как явятся Найтингейл с Кэфри и продемонстрируют боевую версию проникновения на труднодоступный объект, а затем и свой, авторский подход к операции «найти и уничтожить».
— Он правильно говорит, — согласилась Пегги. — Нам нельзя здесь оставаться.
— Куда же нам деваться? — спросила Шери.
— Давайте я отвезу вас в гостиницу, — предложил я, — и там мы вместе решим, что делать дальше.
Обращался я в основном к Симоне — та смотрела на меня с какой-то болезненной тоской.
— Симона, у нас нет времени.
Она кивнула.
— Думаю, нам стоит немедленно уйти и больше сюда не возвращаться.
