Валентин Леженда - Античные хроники

Ох уж мне эти греки, дикий народ, и чего только им на месте не сидится?! Вечно им чего-то не хватает, вечно они носом крутят, видите ли, недовольны Олимпом. И чего только этим грекам от нас, бессмертных богов, нужно?

М-да, умом этих древних не понять.

А, ну да ладно, разворчался дурень старый, голова вот разболелась. Ох и незавидная у меня работенка, но все, слава Крону, уже позади.

Все, да не все.

Накуралесили мы, олимпийцы, в этой Греции, скажу я вам, и за несколько столетий не разгрести. И даже не в безалаберности некоторых богов тут дело, ведь сразу было видно, как только наш Летающий остров над землями этих дикарей завис, что не клеится великая миссия привнесения цивилизации. Намучились мы с греками этими, и уже непонятно было, кто над кем эксперименты ставит — мы над ними или они над нами. С треском провалилась наша благородная миссия. Провалилась, ну и сатир с ней. Ушли мы, придут другие. Боги, они ведь всегда людям нужны, хотя и не слушают никогда смертные наших мудрых советов, а ведь мы им добра хотим.

Эх, что-то стал я в последнее время слишком сентиментальным, прошлые времена вот вспоминаю, молодость беззаботную. Наблюдали мы тогда с Олимпа за смертными, записи делали и особо в их жизнь не вмешивались. А какие то были времена, славные страницы великой истории!

А какие тогда были герои!

Персей, Тесей, Геракл.

Вспоминаю, и прямо слезы на глаза наворачиваются, так как ушли эти времена безвозвратно. Все стерто беспощадной дланью времени. Покоятся золотые щиты и шлемы героев под толстым слоем песка вечности, ждут своего часа, когда их раскопают уважающие свое прошлое потомки.

Ах, какие все-таки были времена!

Путешествие Ясона за золотым руном, подвиги Геракла.

С каким удовольствием я тогда следил за опасными, а порой и курьезными приключениями аргонавтов, стараясь по возможности не вмешиваться в их судьбу…

Однако рано или поздно беззаботная молодость сменяется мудрой старостью, а в старости многие вещи видятся совсем по-другому, совсем не так, как в те дни, когда кажется, что перед тобой лежит целая вечность.

Это лишь древним грекам мы, олимпийские боги, казались бессмертными, ведь для нас проходил год, а у них уже там минуло столетие. По-разному мы живем, но старость рано или поздно настигает и нас и их. Кого-то быстрее, кого-то медленнее, да не все ли равно?!

Да-а-а-а, совсем я раскис, болван старый, сатировы воспоминания…

Думайте, читайте о том, что происходило после нас, и о том, что вершилось тогда, когда все мы были молоды, здоровы и полны неиссякаемых сил.

Золотые страницы истории не дадут стереть из памяти великие подвиги и имена бесстрашных безумцев, эти подвиги совершивших.

Зевс Громовержец (Олимпийский)

Было, было, много чего было. Сколько событий произошло! М-да. Уничтожение великой Трои, путешествие Одиссея… Сколько грандиозных знаменательных моментов, навеки врезавшихся в историю человечества.

Какая ушла в небытие эпоха!

Эпоха, когда человек был послушной игрушкой в руках всемогущих богов (гм… — Авт.).

Но, с другой стороны, это отчасти довольно удобно. Если что натворил, так это же я не по своей воле, братья греки! Это олимпийские боги так распорядились, а с меня, простого смертного, никакого спроса.

Удобно, ничего не скажешь. Правда, эти самые всемогущие боги за такие штуки могли и серьезно заняться зарвавшимся смертным. А обращать на себя внимание олимпийцев гиблое дело. Вон Одиссей ведь ни за что пострадал. Взяли жители Олимпа да и использовали его в своих корыстных целях, ну а потом, перестав нуждаться в его помощи, забыли даже имя несчастного царя Итаки.

Ох, лучше не вмешиваться в эти их олимпийские разборки. Не смертных это дело — в божественные тайны свои любознательные носы совать. Но ведь любопытство одна из самых… мм… ну скажем, сильных черт человека (причем не только древнего).

Хочется этому человеку все знать, все попробовать, подглядеть что-нибудь, не предназначенное для глаз смертных. Оттого и совершали греческие герои великие путешествия. И совершали они их не из гордости. Не слава их прельщала, а тайны, тайны непостижимых всемогущих богов.

Оттого и не сиделось дома Одиссею, оттого не знал покоя Ясон и прочие менее известные, но очень любопытные герои…

Двое греков из этой могучей когорты отчаянных путешественников были и вовсе не известны, но мы то не можем позволить исчезнуть их скромным именам под многотонной толщей песка времени?! Это было бы крайне непростительно, тем более что их путешествие оказалось намного удивительней и опасней всех путешествий прочих греческих героев, включая Одиссея, Ясона и т. д. и т. п.

Да, эти два грека не были героями в полном смысле слова, они не отличались ни отчаянной храбростью, ни невероятно могучей силой, но любопытны были эти эллины до такой степени, что вполне могли переплюнуть по этому самому любопытству самого царя Итаки, всегда совавшего свой смуглый нос куда следует и куда не следует.

Этих двух героев (с маленькой буквы) звали просто. Один из них носил имя Алкидий (худощавый, среднего роста брюнет), другой звался Фемистоклюсом (рыжебородый, хитрющий крепыш). Это были настоящие приятели, что называется, не разлей вода. То, что они вытворяли в родной Греции, не могло прийти в голову ни одному нормальному смертному. Эти сумасшедшие дошли до того, что похитили с Олимпа волшебную амброзию, обратив на себя гнев и, соответственно, пристальное внимание самого Зевса.

Так началась самая опасная авантюра в непутевой жизни Алкидия с Фемистоклюсом, чуть не стоившая этим грекам жизни (об этих событиях, а также о Троянской войне и путешествии Одиссея читайте в первой книге древнегреческой трилогии: «Разборки олимпийского уровня». — Авт.).

Им действительно чудом удалось выжить и волей судьбы покинуть родную Грецию, попав на удивительный Летающий остров богов — Олимп. Олимп оказался не только удивительным, но и крайне опасным для случайно очутившихся на нем смертных. Покинув небо Греции, Летающий остров переместился в абсолютную черноту, и греки поняли, что теперь вряд ли когда-нибудь вернутся к себе домой.

Преследуемые ужасной ожившей мраморной статуей бога войны Ареса, Алкидий с Фемистоклюсом волей случая становятся свидетелями чудовищного заговора части олимпийцев против самого Зевса.

Вот история о том, что с несчастными (такими ли уж и несчастными?! — Авт.) греками произошло дальше…

Предупредить Зевса о готовящемся заговоре было хорошей мыслью. Но одно дело решить предупредить и совсем другое дело — это сделать.

— Он нас убьет, — как заведенный твердил Алкидий. — Оторвет головы, как только увидит наши бледные рожи. Да он даже рот открыть нам не даст, мы и пикнуть не успеем, как отправимся в мрачное царство Аида. Ты этого хочешь, да?

Фемистоклюс молчал.

Он уже битый час молчал, сидя в темном вибрирующем коридоре Олимпа, и эта проклятая вибрация говорила о том, что Летающий остров по-прежнему передвигается в неведомом грекам черном пространстве, которое они видели в огромных, сделанных из непонятного прозрачного материала окнах.

— Ну что ты все время молчишь? — не выдержал близкий к скорому помешательству Алкидий. — Скажи хоть что-нибудь.

— Привет, — тихо буркнул Фемистоклюс, все так же неподвижно сидя на полу коридора.

Алкидий вздрогнул. Уж не сошел ли с ума его рыжебородый приятель? Со свихнувшимся напарником-идиотом долго в лабиринтах Олимпа Алкидий не протянет. Ведь Фемистоклюс всегда находил выход даже из самой безнадежной ситуации, а сейчас ситуация была безнадежней некуда. Во всяком случае, сам Алкидий никакого выхода из ловушки, в которую они по собственной же глупости попали, не видел. Олимп был плохим местом для увеселительных прогулок, и друзья воочию уже успели в этом убедиться.

— Нам нельзя идти к Зевсу, — как маленькому ребенку, втолковывал Фемистоклюсу Алкидий. — Он хорошо помнит, что это мы похитили с Олимпа божественную амброзию, а затем продавали ее смертным. Да он нас в жизни не простит.

— Простит, — с неожиданной злостью рявкнул вышедший из транса Фемистоклюс, — еще как простит. Мало того, он вернет нас домой, в Грецию.

— Что?!!

— Что слышал.

— Потрудись объяснить.

— Объясняю. — Фемистоклюс мрачно сдвинул к переносице густые рыжие брови. — Мы, если ты помнишь, уже один раз Зевса шантажировали, и весьма успешно…

Алкидий кивнул, вспомнив компрометирующие Громовержца порнографические картинки, сохранившие любопытным грекам их никчемные, с точки зрения богов, жизни.

— То, что сработало один раз, может сработать и во второй, — медленно продолжал Фемистоклюс. — Мы потребуем у Зевса вернуть нас домой в обмен на имена трех заговорщиков.