Александра Лисина
Не проклинайте мужа Светом
— Ох! В гробу я видал такие каникулы… — простонал Васька, с трудом разгибая поясницу. — Все люди как люди, отдыхают и веселятся, а мы с утра до ночи пашем на этих проклятых грядках!
— Хватит ныть, — буркнула я, ожесточенно выдирая сорняки. — Скажи спасибо, что нам вообще позволили тут ковыряться, а то пришлось бы тебе бегать по окрестным лесам до посинения.
— Да я б лучше побегал, чем лопатой махал…
— Нет проблем. Бросай лопату и иди добывать змеиный яд. Шмулю с Зыряном на болоте наверняка скучно, да и Мартин обрадуется, что ему больше не надо изображать приманку.
Васька демонстративно отвернулся и принялся яростно драть вымахавшую до колен траву.
— Не дело это — благородным медведям по болоту лазать. Еще утопну во цвете лет — кто вам тогда грядки копать будет?
Фуф, жарко!
Я утерла выступивший на лбу пот.
— Найдем кого-нибудь. В крайнем случае, вампира попрошу — Ресьяр мне должен, так что отказываться не в его интересах.
— На вампира мне плевать, — фыркнул Васька. — Можешь даже на болото его послать за пиявками — не жалко. На ком ты будешь благословения испытывать, если меня не станет?
— А Шмуль на что?
— Для Шмуля это может быть опасно.
— Вот заодно и проверим, — преувеличенно бодро откликнулась я, отбрасывая в сторону пучок корней.
— Ну и злюка же ты, Хеля… замужество плохо на тебя повлияло…
— Так, хватит! — не выдержала Улька, ползающая на коленках по другую сторону грядки. — У меня в лаборатории зелье недоваренное стоит, а вы тут препираетесь, будто заняться больше нечем!
Я нахмурилась, а Васька, отбросив в сторону куст крапивы, благоразумно умолк — спорить с баньши по поводу ее очередного эксперимента было себе дороже. А уж спорить с нами обеими на такой жаре было опасно вдвойне. Хотя бы потому, что оборотень мог спокойно раздеться до пояса и наслаждаться слабым ветерком, тогда как нам с Улькой пришлось накидывать плащи, потому что моя кожа и без того шелушилась, как у выросшей из старой шкуры змеищи, а неосторожная баньши накануне и вовсе «дозагоралась» до волдырей, из-за чего временами становилась похожей на рассерженную гадюку.
— Хеля, волосы подбери, — буркнула Улька после нескольких минут передышки. — А то Васька на них сейчас наступит.
Мы с оборотнем, не сговариваясь, шарахнулись в разные стороны. Он — потому что знал, чем это может ему грозить, я — потому что не хотела отрывать похожие на крючья локоны от нежного Васькиного горла. Когда-то я думала, что с ними не будет проблем, но фигушки — эти заразы не только отказывались собираться в хвост и норовили снять с меня скальп, если их пытались заплести в косу, но и на эмоции очень нервно реагировали. И, стоило мне разозлиться, тут же пытались кого-нибудь убить.
— Сколько нам еще париться? — смахнув со лба мутные капли, осведомился оборотень, когда понял, что угроза миновала.
Я с кряхтением выпрямилась и, сдвинув капюшон на затылок, оглядела преобразившееся кладбище.
Личиана оказалась более чем щедра, выделив нам почти пятую часть своих законных владений. Теперь у нее за склепом был разбит небольшой огородик, где произрастало все, на чем мы могли заработать: растительные яды, сырье для получения благовоний, редкие ингредиенты для зелий… в том числе и целительных, в которых Улька нуждалась постоянно. Мы вдумчиво использовали каждый клочок земли, чтобы уместить на нем как можно больше полезных травок, но при этом должны были внимательно следить, чтобы росло только то, что надо.
К несчастью, магия смерти меняла свойства растений до неузнаваемости. Вплоть до того, что превращала целительные травы в смертельно ядовитые и наоборот. Поэтому нам с Мартином приходилось регулярно сюда наведываться и накладывать на грядки малые благословения. А поскольку благословлялось при этом все, то получалось как с блохами: сорняки шли в рост ускоренными темпами, а полезные травы заметно отставали. Но самое неприятное, что мы все лето потратили на земляные работы, через пару дней начинался новый учебный год, а никто даже отдохнуть толком не успел!
— Ничего, всего пара грядок осталась, — вздохнула Улька, тоже поднимаясь к колен и отряхивая юбку. — И вообще, какая разница, на что тратить время, если никто из нас все равно домой не собирался?
Это правда — из нашей группы в родные миры не захотел возвращаться никто. Ваську из стаи безжалостно выгнали, потому что посчитали слабым. Зыряну не повезло еще больше, поскольку он с детства рос сиротой. От баньши с ее неуверенностью и неумением призывать смерть решительно отказалась мачеха. Шмулю родные вообще запретили показываться на глаза до окончания университета, а Мартину деваться было некуда — в немагическом мире, откуда родом его мать, ангелу было не место, а на Небеса полукровок не брали.
Васька хмуро покосился на баньши, но сказать ничего не успел — со стороны леса послышался какой-то шум, а затем оттуда по направлению к кладбищу метнулось что-то небольшое, лохматое, опасно искрящееся фиолетовыми разрядами и отчаянно орущее:
— Хе-е-еля-а-а!
Мы с ребятами тревожно переглянулись, заметив, как следом за феем из леса выскочил смешно вскидывающий колени Мартин, а по пятам за ним, с трудом неся свое грузное тело, мчался Зырян. Причем лица у всех троих были такими, словно за ними гнались все болотницы вместе взятые, да еще с поддержкой леших, лишившихся наваренной втихаря от директрисы мухоморовки.
— Хель! — заметив нас, Шмуль заложил крутой вираж и опрометью ринулся к склепу. — Вот ты где! Стой на месте, не двигайся!
Я в недоумении вскинула брови.
— Что могло случиться на болоте? Змеи разбежались?
— Скорее, со страху весь яд растеряли, — пробормотал Васька, которого тоже впечатлили кульбиты фея. — И теперь наш фей спешит обратно, чтобы спросить пару капелек у тебя.
— Может, он что-то спер у кикимор? — предположила Улька, на всякий случай подтянув поближе сумку с зельями. — Или «темное» заклинание там использовал?
Я пожала плечами. Мог и спереть. А мог и заклинание сотворить… Шмуль же в «темной» ипостаси, да еще и под проклятием, так что всякое возможно.
— Хелечка! — запыхавшийся фей резко спикировал вниз и тяжело плюхнулся на землю. Но тут же вскочил, суетливо пригладил топорщащиеся в разные стороны вихры, утер рукавом перепачканное в болотное тине лицо, после чего чинно подошел и с торжественным видом протянул мне изрядно помятый, ядовито-желтый цветок, лепестки с которого облетали прямо на глазах. — С днем рождения тебя!
Я обалдело уставилась на гордо надувшегося фея. И особенно — на издыхающее растение, покрытое подозрительными коричневыми пятнами. Больно уж оно на болотную лилию походило… красивую, но смертельно ядовитую дрянь, к которой даже прикасаться было опасно.
— Эм… это мне?
— Тебе, — гордо сообщил Шмуль, настойчиво протягивая отраву. — Прими мои поздравления и этот скромный подарок! Я сам его выбирал! Правда, красивый?
Я перевела такой же обалделый взгляд на бегущего со всех ног ангела, в руках которого болтался роскошный куст конопли, затем — на чуть отставшего оракула, который в этот момент наклонился и торопливо рвал цветы с чьей-то могилы. Подметила, с какими лицами следят за ними редкие посетители соседнего кладбища. Затем покосилась на медленно бредущую в нашу сторону траурную процессию, в рядах которой наметилось некоторое беспокойство. Наконец, взяла «подарок» двумя пальцами и, подумав о том, что яду в этом невзрачном цветочке хватит, чтобы травануть весь преподавательский состав университета, неловко кашлянула.
— Спасибо. Я, как бы это сказать… тронута…
Мартин, наконец, вспомнивший, что умеет передвигаться не только пешком, внезапно исчез и мгновение спустя возник рядом со мной. После чего окинул радостно оскалившегося фея сердитым взглядом и, оттолкнув его плечом, торопливо протянул мне коноплю.
— Поздравляю тебя, Хель. Прости, что с опозданием, но этот… — метнув на Шмуля еще один свирепый взгляд, Мартин проглотил какое-то слово, — …не сказал ничего, а потом я долго искал, что подарить, но нашел только ее… короче, вот! — окончательно смешался наш ангел, тряхнув коноплю так, что с перекрученных неведомой силой корешков обвалились остатки земли. — Пусть все твои мысли сбываются, а мечты исполняются!
— Отличное пожелание! — радостно брякнул из-за его спины Шмуль. — Тем более что мечтами он тебя надолго обеспечил!
Я нашла в себе силы улыбнуться.
— Ребят, это так мило…
— Вот тебе еще… уф… подарочек! От меня! — с трудом отдышавшись, протянул свой гербарий оракул, и мне пришлось принять сомнительного вида букет, особый шарм которому придавали ярко-синие могильные «незабудки». — Поздравляю! И желаю, чтобы ты надолго запомнила этот прекрасный день…
