Наверное, в каждом городе есть такая улица, где собираются художники, музыканты и другой творческий и не очень люд. По субботам это обязательное место посещения всех молодоженов. Также здесь есть небольшой рынок, где можно приобрести множество различных вещей: начиная от старых значков и книг и заканчивая поделками, сделанными своими руками. Здесь есть множество магазинчиков и маленьких, уютных кафешек, в общем, своеобразный Арбат, хотя на настоящем Арбате я никогда не была. Официально улица носит совсем другое название, но в народе называется именно так.
Я шла по улице и любовалась ее красотами. Была поздняя весна, выходной, а солнце светило так, как будто наступило лето, заставляя людей скидывать с себя всю лишнюю одежду. У меня прекрасное настроение и я улыбаюсь прохожим, рассматриваю витрины, картины художников и проходящих мимо людей. И вдруг, словно тучка закрыла солнце, среди всей этой мешанины красок и звуков я заметила ее. Она казалась такой одинокой и хрупкой словно тихая, грустная ночная сказка. Люди проходили мимо, не замечая ее, а я застыла пораженная этим контрастом между яркостью улицы, ее обликом и тихой печальной музыкой скрипки. Девочка-гот стояла и играла на скрипке, ее глаза были полузакрыты, легкий ветерок развивал длинные черные волосы, у неё были тонкие кисти и пальцы, белая кожа и черная помада. Казалось, ее совсем не интересует проходящие мимо люди и она находится в каком-то другом мире. У ее ног лежал открытый футляр от скрипки, на дне которого было несколько монет и пара мелких купюр. Усевшись на лавочку напротив, я застыла завороженная, только смотрела на скрипачку и вслушивалась в музыку. Сколько я так просидела не знаю, время словно остановилось, но вот наконец девушка прервала свою мелодию и, подняв глаза увидев меня, увлеченно слушавшую ее музыку, улыбнулась польщенная таким вниманием и начала собираться, видимо решив закончить на сегодня свое выступление. Соскочив с лавки, по пути выгребая из кошелька всю мелочь, я бросила деньги в уже закрывающийся футляр и была вознаграждена за это еще одной улыбкой. С тех пор я как можно чаще старалась приходить сюда, садилась на лавочку и слушала музыку, смотря на девушку. Нет, я не влюбилась в нее, просто она стала моей сказкой, тихой ночной сказкой, позволяющей отрешиться от реальности и забыть на время все проблемы этого мира. Я очень огорчалась когда придя не находила ее. Так прошел остаток весны и почти середина лета, а однажды ко мне подошел какой-то парень и сказал:
- Ты сука отвянь от моей сестры, еще раз увижу тебя здесь, пеняй на себя, получишь бОльшие проблемы.
- Но что я такого сделала? Я вовсе не пристаю к ней. Просто сижу и слушаю музыку.
- Что я не вижу, как ты на нее смотришь, блядь? Сестра мне уже все уши прожужжала, что какая- то озабоченная лесбиянка приходит почти каждый день и пялится на нее влюбленными глазами. А я ОЧЕНЬ не люблю таких как ты, можно даже сказать ненавижу. Так что ноги в руки и топай отсюда.
- Вы ошибаетесь. Я просто поклонница таланта вашей сестры, но если ней так неприятно видеть меня здесь я уйду.
- Ну, ну. Типа я поверил. Хватит мне лапшу на уши вешать. Сваливай отсюда, я сказал.
Встав я пошла прочь провожаемая в спину злым взглядом. На душе было муторно, горько, тоскливо и неприятно. Я чувствовала себя словно облитая помоями с ног до головы. Почему люди бывают такими злыми ведь я ничего не сделала? Хотелось заплакать от такой несправедливости. Почему, ну почему, он сказал такое? Глаза щипало от непролитых слез и, отойдя подальше, чтобы меня не было видно, я побежала домой, размазывая по щекам все-таки брызнувшие слезы.
Не знаю, но девушка со скрипкой, наверное, стала для меня своеобразным наркотиком. Иначе, почему я не смогла выдержать и недели, снова придя на ту улицу. Мне очень не хватало этого ощущения сказки, но близко я не стала подходить, а прислонившись к стене на противоположной стороне улицы, смотрела на девушку, внимательно вслушиваясь в долетающие до меня звуки музыки. К сожалению, я была замечена, и тот парень снова подошел ко мне.
- По-моему я ясно сказал, чтобы ты не появлялась здесь сука. Так что теперь пеняй на себя.
- Здесь не твоя частная собственность и я даже не приближаюсь к твоей сес...
Он даже не дал мне договорить, врезав кулаком по лицу. Черт как же больно. Меня никогда не били. Я вообще не конфликтная и в драках никогда не участвовала, даже в сопливом детстве. От удара я упала на асфальт, голова кружилась, а в глазах двоилось картинка, и никак не хотела приобретать четкость. Когда изображение перед глазами более менее стабилизировалось я подняла глаза на этого урода все еще нависающего надо мной и мерзко лыбящегося.
-За что? - Вырвалось у меня.
-За все хорошее, блядь. Надеюсь, ты поняла урок и больше я тебя здесь не увижу, иначе меры будут более жесткие.
Развернувшись ко мне спиной, он направился к своей сестре, а я, потихоньку собирая себя в кучку, поднялась с тротуара и, пошатываясь, побрела домой. Голова еще немного кружилась, подташнивало. Наверное, у меня сотрясение мозга, а в груди словно образовалась пустота, камнем давившая на сердце.
Судя по всему, я мазохистка, пришла я к такому выводу. Ноги снова несли меня на эту чертову улицу. Нет, я честно выдержала целых две недели, но на большее моего терпения, к сожалению, не хватило. Душа требовала сказки, и ей было наплевать на страдания тела. Но все-таки, помня об угрозах парня, я не стала останавливаться рядом со скрипачкой, а прошла дальше лишь бросив на нее мимолетный взгляд. Я кружила вокруг, рассматривая картины художников, витрины кафе и магазинов. Дошла до рынка, разглядывая разложенный там товар, а сама краем глаза смотрела на скрипачку и прислушивалась к ее музыке. Когда вокруг уже не осталось ничего, к чему бы я не подошла и не рассмотрела, пришлось топать домой. Так прошло несколько дней: я наворачивала круги вокруг скрипачки, ко мне никто не подходил, и я успокоилась, кажется, моя тактика работает.
Сегодня вечером я поздно возвращалась с работы домой. Задержалась, дописывая отчет за месяц. Уже начало смеркаться, и я неслась дворами, сокращая дорогу и мало обращая внимания на окружающее. А зря. Когда до дома оставалось каких-то пять минут, я почувствовала, что по голове кто-то ударил меня чем-то тяжелым сзади, отчего перед глазами все поплыло, и я отключилась. В себя я приходила долго и болезненно, словно пока я лежала в отключке, меня хорошенько и от души попинали. Наверно так и было, ведь не может тело ТАК болеть только из-за простого, хоть и сильного, удара по голове. Наконец мне удалось открыть глаза. Правда телом я пошевелить не могла, даже пальцами, и не понимала почему. Перед моими глазами был низкий бетонный потолок и часть стены. Видимо я лежала на спине. Откуда-то лился слабый свет, и слышалось подозрительное шебуршание. Вдруг свет загородил какой-то силуэт, лица не было видно из за капюшона. Наклонившись ко мне он заговорил, и я похолодела узнав знакомый голос.
-Ну что, блядь, очнулась? А я ведь говорил чтоб ты больше там не показывалась. Так что теперь не возникай. Хотя я забыл, ты же не можешь мне ответить и даже пошевелиться не можешь. Хоть какая-то польза от моей учебе на медицинском.
Парень отвернулся от меня и направился вглубь помещения, продолжая говорить.
-Я ненавижу таких как ты, и не понимаю тех, кто защищает так называемые секс меньшинства. Таких я готов резать пачками. Сегодня я совмещу полезное с приятным: избавлю мир от еще одной сучки и исполню свое самое заветное желание. Я здесь один документик нарыл, конечно не очень верится, но вдруг получится. Ты хотела бы спросить, а что за документ? О! Это ритуал по вызову демона, который и исполнит мое желание, правда ему нужно будет заплатить, и здесь как раз пригодишься ты.
Парень еще что-то говорил, но я его уже не слушала. За что мне это? Ведь всё, что он сказал про меня неправда. Меня никогда не интересовала однополая любовь, а этот псих напридумывал себе всякого, и сейчас собирается принести меня в жертву, а может и пытать еще будет. Разве за мою сказку мне придется заплатить такую цену? Нет, не хочу! Пока я жалела себя, парень вернулся назад. Наклонившись ко мне, он начал ножом срезать мою одежду не особо осторожничая, так, что острое лезвие иногда чиркало по коже, разрезая ее. Пошевелиться то я не могла, зато прекрасно все чувствовала и новая боль совсем не добавляла приятных ощущений. Избавив меня от одежды, парень начал ползать вокруг что-то рисуя на полу и расставляя свечи. Потом он подошел ко мне и начал тем же ножом, которым раньше срезал одежду, вырезать на моем теле какие-то знаки. Было больно. Нет, было ОЧЕНЬ больно. И если бы я могла закричать, я бы закричала, а так только слезы полились ручьем, застилая глаза и мешая видеть. Вырезав все, что хотел парень напоследок чиркнул ножом по запястьям, вскрывая вены, и отошел. Дальше послышалось какое-то бормотание. Язык, на котором говорил парень, был мне непонятен. Голос то понижался до едва слышного шепота, то срывался в крик. Это продолжалось довольно долго, даже боль во всем теле начала проходить, или, скорее всего, я к ней притерпелась, но тут я почувствовала, как что-то изменилось вокруг. Свечи замерцали, откуда-то подуло сквозняком, линии на полу засветились каким-то мертвенно зеленым светом, видным даже из моего положения, а потом, будто что-то огромное накрыло меня, придавливая к полу и размывая все мои мысли и чувства. Потом появился ОН, демон. Бледно-зеленая чешуя с каким-то серебристым оттенком, высокого роста, мускулистый, но не перекаченный, словно свитый из жил и мускулов, с черными длинными когтями на руках и странными волосами, в которых чередовались черные и ярко рыжие, словно огненные, пряди. Он о чем-то говорил с парнем, но я не могла разобрать слова все еще придавленная этой непонятной силой, потом он с чем-то согласился кивнув, и посмотрел на меня. Странные глаза без зрачков, цветом, словно расплавленное золото. А потом пришла боль. Я думала, что раньше мне было больно. Наивная. Я не знала что такое настоящая боль. Тело словно разрывало на тысячу маленьких кусочков, перекручивало, сжимало и опять начинало разрывать. Кажется, я даже кричала и билась об пол в судорогах, несмотря на вколотое в меня ранее обездвиживающее лекарство. А потом наступила темнота.
