Кто сделал бога
Глава 1
2 июня
Анатоль Сержо, руководитель проекта
Всё готово ко дню Х. Муданжский царёк самолично обнюхал каждый угол лаборатории, протестировал на себе аппаратуру, которую ребята собрались подключать к твари. Даже снеки в автомате перепробовал. Не знаю уж, какой он в самом деле дикарь, но дело своё знает. Этот проект казался мне сомнительным, ещё когда планировалось, что образец будет в нашем полном распоряжении, а теперь всё ещё хуже. Только и следи, чтобы кто не дыхнул на него неправильно, муданжец тут же побежит к маршалу.
А тот готов у него из рук есть. И хоть на вид они просто такие закадычные друзья, на самом деле коллеги поговаривают, что маршал осторожничает. Не хочет потерять расположение варвара, только что в прах разбившего двухсотлетнюю империю. И его можно понять, но работать с тварью-то нам, и если что, моя голова полетит первой. Муданжец первым делом пригрозил меня сместить. Не понравилось ему, видите ли, что у меня предвзятое мнение о подопытном.
А какое у меня может быть мнение, если это всемогущая тварь, которую ни в клетку не посадишь, ни химией не вырубишь, ни даже не припугнёшь ничем? Как вообще можно такое было на Землю привозить?! И этот царёк ещё хотел, чтобы проект возглавил кто-то симпатизирующий. Для эмоционального комфорта подопытного! Мы тут не ради этого собрались, между прочим. Нам надо понять, как эта тварь устроена и как её нейтрализовывать, если она станет нам угрожать. Они-то там на своём Муданге как-то договорились, и мы теперь должны перед ними на брюхе ползать, чтобы они не наслали на нас своих инопланетных чудищ.
Так что маршал хоть и лебезил перед муданжцем, но на проекте меня пока оставил. Опыта подобного нет ни у кого, но я хотя бы здраво осознаю цель: нам не нужно с этим существом дружить и потакать ему тоже не нужно. Нам нужно понять, как с ним бороться.
3 июня
Доктор Поэма, наблюдающий скептик
На объект я прибыл непосредственно вместе с господином Умукхом. Его везли от телепорта, а я доехал на личном транспорте, но высадились мы одновременно. Лабораторию расположили в одиноко стоящем корпусе исследовательского института на территории заповедника — со всех сторон лес евразийской средней полосы, природа и благодать. Хотелось бы верить, что это сделано для того, чтобы господину Умукху, не привыкшему к земным человейникам, было комфортно, но подозреваю, что целью скорее было изолировать его от земного населения. Разумность этой меры вызывает у меня сомнения — насколько я понял, господин Умукх, как и прочие подобные ему существа муданжского происхождения, способен перемещаться на любые пространства практически мгновенно. Но по крайней мере такое расположение оградит господина Умукха от навязчивого интереса широкой общественности.
Для этой цели место выбрано идеально: сам заповедник закрыт для входа за исключением организованных экскурсий по туристическим тропам, а уж лабораторный корпус и вовсе выглядит, как какая-то тайная база: высоченный забор из прозрачного металла, на который проецируется видеострим с камер, снимающих лес, так что освещение всегда совпадает с реальным, и увидеть разницу становится возможно только если ткнуться в стену носом.
Но такое расположение, безусловно, создаёт некоторые сложности с удовлетворением материальных потребностей. Господин Умукх, едва выгрузившись из институтского минивэна, первым делом попросил мороженого.
— Ещё чего захотел, — пробормотал руководитель проекта, господин Сержо. — Мороженого ему. Может, ещё и шоколадного фондю?
Честно говоря, меня изрядно покоробило такое отношение со стороны господина Сержо, но господин Умукх, кажется, вовсе не смутился.
— А что такое фондю? Это сладкое? Мне говорили, что на Земле везде есть мороженое, я так хотел попробовать! Но и фондю тоже хорошо!
Господин Сержо распорядился показать подопытному его комнату. Мне не очень нравится слово “подопытный”, но по сути ведь он им и является?.. Он не пациент, не клиент и даже не гость. Хоть и добровольный, но подопытный. К счастью, одна из сотрудниц, сопровождавших господина Умукха от телепорта, потихоньку заказала и мороженое, и фондю. У неё, в отличие от меня, есть полномочия указывать охране объекта, кого пропускать, а кого нет.
— Ну как он вам показался? — потихоньку спросил я её, следуя за подопытным в здание.
— Милаха вообще, — улыбнулась она. — Вежливый и такой… смотрит на мир большими наивными глазами.
— Он точно понимает, на что согласился? — насторожился я. Наивные глаза плохо сочетаются с информированным согласием.
— Кто его знает, — пожала плечами она. — Он больше спрашивает, чем отвечает.
4 июня
Доктор Поэма, наблюдающий скептик
Вчера весь день коллектив знакомился с подопытным. Впечатления своеобразные.
Господин Умукх, вне всяких сомнений, — разумный индивид. Исследователи, правда, не проводили формализованный тест Тьюринга, но в конце дня мы обсудили и согласились, что по нашим впечатлениям он бы его прошёл. Настоящий тест стоит в планах, а пока мы только собирали первые впечатления.
Кстати, и мороженое, и клубника в шоколаде ему очень понравились. После третьей порции зав. лабораторией попросила господина Сержо связаться с Мудангом и уточнить, сколько сладкого допустимо потреблять господину Умукху в день. Они сказали, что не знают, но по их представлениям он — бог медицины, а значит, болезням не подвержен. Рассуждение несколько пугающее, но иного не дано, поэтому зав. лабораторией распорядилась ограничить количество сахара по верхней норме для человека.
— Да пусть хоть обожрётся, — фыркнул господин Сержо.
Господин Умукх посмотрел на него своим рассеянным, ничего не выражающим взглядом, и господин Сержо поспешил скрыться в кабинете.
7 июня
Зинаида Матвеевна, уборщица
Утреннее солнышко, пробиваясь сквозь неоново-зелёные листочки, кропило полы в кабинетах светлыми пятнышками, которые иногда мешали разглядеть грязь. Зинаида Матвеевна не жаловалась. Она любила эти утренние часы, когда все учёные-кипячёные ещё только выбирались из своих постелек дома, а кто ночевал за экспериментом — прятались в душе и не казали носа дальше кофейного автомата. Зинаиду Матвеевну на объект привозила чистенькая казённая беспилотная авиетка, и от этого она чувствовала себя большим начальником.
Вчера у неё был выходной, так что она по-быстрому смоталась на дачу, провинтившись в только что открывшийся в пять утра телепорт без очереди, а вернулась с большими корзинами вишни и земляники. Сын, когда эту дачу покупал, всё настаивал, что надо выбирать планету и полушарие так, чтобы там было лето, когда здесь зима. И кому это, спрашивается, нужно? Только простужаться от смены климата. А так — у всех подруг ягоды, и у неё ягоды, а то сидела бы завидовала.
Короче говоря, Зинаида Матвеевна посвятила вчерашний вечер вареньям, пятиминуткам и конфитюрам, и с собой у неё была припасена баночка свеженьких пенок к чаю, которым она себя вознаградит за труды.
Домыв полы, Зинаида Матвеевна расположилась в уголке столовой, подальше от кофейного автомата, где толклись сонные интеллигенты, и открыла свою заветную баночку. Земляникой запахло на всю столовую. Зинаида Матвеевна с удовольствием вдохнула сладкий летний запах и навострила ложечку, чтобы снять пробу с урожая.
На стул напротив приземлился паренёк, даже не пытающийся скрыть аппетит во взгляде.
— А что это у вас? — спросил он, забыв поздороваться.
— Пенки от варенья, — пожала плечами Зинаида Матвеевна и зачерпнула сверкающую сахарными кристаллами массу.
— А что такое варенье? — тут же спросил паренёк.
— Ты не нашенский, что ли? — удивилась Зинаида Матвеевна, заново оглядывая паренька. Говорил он без акцента, но выглядел и впрямь экзотично: кирпичного цвета кожа ярко контрастировала с выгоревшими почти до белизны волосами, заплетёнными во множество коротких косичек. На вид она бы ему дала лет шестнадцать, хотя, возможно, он казался младше из-за мешковатой футболки с принтом из первоцветов, в которой он болтался, как пугало в мешке.
