– Все равно как русские аристократы считали «моветоном» невладение французским?
– Ага, о образованнейшая, – равнодушно подтвердил собакоорел и подмигнул демону: – А ну давай говори на русском, это единственный язык, который знаем мы все!
Демон согласно кивнул и прокашлялся сосредоточиваясь:
– Какая приятная встреча среди немой пустыни. Я веду курсы древних языков, записывая в группы всех желающих. Если вас акерун нефер… в смысле это интересует, могу взять на коммерческой основе.
Его голос перестал множиться.
– Ой-ой, меня интересует! – вскинулась я – зачем отказываться от дополнительных знаний. – Только если это не слишком много времени займет, а то мне все быстро надоедает.
– Мгновенный результат! – улыбнулись обе головы.
– Здорово! Вот девчонки из моей группы удивятся. А сколько стоит?
– Сущий пустячок. Взамен я хочу получить всего лишь твой язык.
Я быстро прижала руки ко рту. Фигу! А целоваться тогда как?!
– Нет, я говорю о родном языке, на котором ты говоришь и мыслишь, такая маленькая плата за знание вавилонского, ассирийского и даже языка древнекитайской провинции Мунь, если захочешь.
– Родной язык, который ты больше никогда не вспомнишь, – предупредительно добавил Симурх. – И никто тебя ему заново не научит. Увалл будет эксклюзивным владельцем твоего потерянного языка.
– Эй, атху теб, не делай мне антирекламу своим мрачным тоном! Пожалуйста, не слушай конкурентов, все не так уж трагично. В конце концов, мы можем договориться на половине твоего словарного запаса, разве не скучно всю жизнь говорить на одном из самых распространенных языков? Зато взамен ты овладеешь в том же объеме языком жителей Киммерии или аборигенов острова Пасхи. Каково, а?
Собакоорел покачал головой, она у него была трезвая.
– Хватит врать, с кем ей потом говорить на киммерийском? Конан-варвар еще в Хайборийскую эру…
– Да брось, все мечтают знать иностранные языки, не тратя усилий на зубрежку. И только я могу осуществить такую мечту!
– Это правда, – кивнул Симурх. – Но цены у тебя – закачаешься…
– Хорошо, не хотите меняться языками, тогда я загадываю вам загадки анха,[2] пока не устану. Угадавшие проследуют дальше, куда вы там следуете, а менее сообразительные останутся здесь для вечных мучений, – альтернативно предложил демон.
– А каких конкретно мучений? – дрожащим голосом спросила я.
– До скончания века зубрить Большой русско-немецкий словарь!
– А если мы против?!
– Я точно против, – буркнула моя подруга.
– Убью обеих, – довольно буднично пояснил демон. На мгновение в его четырех глазах мелькнуло такое кровожадное выражение, что все предпочли поверить…
Я вопросительно покосилась на Акису.
– Хорошо, пусть загадывает, – пожала она плечиками. – Что нам остается?
– Только не подсказывать, каждый должен сам угадать. Итак, шабти… в смысле первая отвечающая ты. – Увалл поманил меня пальцем. – Сколько горошин может войти в один стакан?
– Я думала, загадки будут оригинальнее, – не удержавшись, сказала я, подойдя ближе, для чего понадобилось все мое мужество – вблизи он выглядел еще страшнее. – Дурацкий, но правильный ответ – ни одной, потому что они не ходят!
– Угадала… А чего тебе не понравилось-то? Эти хитрые вопросы всех ваших предшественников устраивали.
– И что, кто-нибудь не угадывал?
– Все угадывают, что и требуется, скажу тебе по секрету. Второй вопрос. Что нельзя съесть на завтрак? – спросил он уже у Симурха.
– Э-э… Обед и ужин?
– В точку! Когда джинну исполнится тысяча лет, что с ним будет дальше? – Этот вопрос предназначался Акисе.
– Мм… Пойдет тысяча первый год?
– Правильно. Теперь снова ты. – Демон вне очереди указал на птицепса. – Что бросают, когда нуждаются в этом, и поднимают, когда нет нужды?
Я вспомнила, как бросала, а потом вытаскивала якорь, а Акиса и пальцем не пошевелила, чтобы мне помочь, когда мы готовили корабль к отплытию.
– Я-корь, – по студенческой традиции, зашептала я.
– Металлическая штука на цепи опускаемая на дно с целью удержания корабля на месте. Одним словом, якорь, – не моргнув глазом оттарабанил Симурх, всегда отличавшийся хорошим слухом.
– Он самый! Только не надо было подсказывать, за это я в конце задам тебе дополнительную загадку. А пока скажи, кто имеет две руки, два крыла, два хвоста, три головы, три туловища и восемь ног? – спросил он меня.
– Эй-эй, ну ты, брат, и пошел сыпать загадками! Может, хватит, мы уже четыре угадали, – решительно вступился собакоорел, видя, что я растерялась.
– Мое право! Ответ?
– Змей Горыныч мутант? – зажмурясь, предположила я.
– Всадник с соколом на руке! – торжественно провозгласил Увалл. – Все свободны, а вас, милочка, я попрошу остаться…
– Это нечестно! Под такое описание подойдет куча демонов, – затараторила я поспешно в надежде избежать «мучительной вечной зубрежки». – Вот вы, например…
– Что-о? Я не такой мутант!
– Я сама, пока вас не увидела, не подумала бы, что у одного существа может быть столько конечностей, – спорила я, не желая сдаваться. – Требую пересдачи экзамена!
– Ладно, последняя загадка! Ответишь, помилую и пропущу. Но отвечай, подумав. Что ты делаешь сегодня вечером, о мер-Pa?[3] – он игриво подмигнул мне двумя левыми глазами.
Я сглотнула, пошатнулась и интуитивно наврала:
– Еще не решила…
Увалл задумался. Похоже, я его поймала, выдав ответ и неответ одновременно.
– Почему слоны не летают? – поджав губы, продолжал он.
– А какие, индийские или африканские? – уточнила я.
– Да какая разница, если погода нелетная? – возмутился он. Понял, что спорол глупость, и продолжил допрос: – Ладно, этот вопрос слишком легкий. Вот сложный, он же самый последний, ответили – и на каникулы. Где я прячу свое Сердце? – произнесено это было совсем другим тоном, не тем заезженным, каким он задавал все предыдущие загадки. Причем слово «Сердце» так и прозвучало – с большой буквы.
– Откуда нам… – Я поперхнулась от тычка Акисы локтем прямо в солнечное сплетение.
– Нельзя отвечать категорично! – сделал страшные глаза Симурх.
– В том… месте… откуда трудно достать… другим? – осторожно произнесла я.
– Так и есть, хотя и не совсем точно. Невозможно достать другим, но все равно иногда надо проверять и самые надежные места, раз в неделю обычно бывает вполне достаточно. Ладно, вы почти на все загадки ответили, проходите, – великодушно разрешил демон.
И в тот же миг перед нами открылась дорога в гору, гладкая и блестящая, как свежеасфальтированное шоссе. А вот солнце куда-то пропало, небо стало темнеть, и в спину повеяло холодом. Задрав голову вслед за остальными, я увидела, что на вершине горы чернеют высокие острозубые стены…
– Мама, но она же скользкая, как… не знаю чем вымазанная?! – взвыла я, с разбегу падая навзничь, дорога к Черному Ирему напоминала ледовую арену. – Где тут поручни, перила или хотя бы коньки с лыжными палками?
– Извините, не предусмотрели, – явно наслаждаясь моим простодушием, ухмыльнулся Увалл. Джинния и Симурх почему-то тоже хихикнули, а еще друзья…
Оставив внизу злорадно скалящегося нам вслед демона (кажется, он решил досмотреть наше приключение до конца, и я его понимаю, не так уж много развлечений в пустыне), мы карабкались на почти отвесную гору, на вершине которой в клубах тумана нас дожидался долгожданный, но пугающий Черный Ирем. Наше путешествие мне напомнило поход Фродо с Сэмом к Воротам Мордора, они тоже постоянно спотыкались, ругались и падали. Надеюсь, цель близка, и мы не наткнемся на новых ужасных стражей, и нам не придется возвращаться и тащиться в обход через какой-нибудь местный эквивалент Минас-Моргула. Тем паче что задача у нас. была не в пример сложнее – хоббиту достаточно было лишь выкинуть колечко в яму, а нам, наоборот, вытащить из ямы любимых мужчин…
– Даже жаба, которую посылал за мной Яман-баба, небось падала на спуске, и не раз, и то наверняка не выражалась такими непристойными и трудновыговариваемыми словами, как ты, о несдержанная в отрицательных эмоциях!
– Тебе… хорошо говорить, ты… левитируешь. А я на своих двои-и-их… – в очередной раз съезжая на пузе и тормозя копчиком, простонала я. Симурх летел рядышком, изображая дельтаплан, и на мои мучения реагировал скорее удивленно.
Добравшись до очередного поворота, я, кряхтя, с трудом поднялась на ноги, они дрожали и не хотели распрямляться, покрытые ссадинами, как и руки, стертые до кровавых мозолей.
– И все равно та храбрая жаба не позволяла себе жалоб и…
– Так ее бы никто и не услышал! Судя по всему, ей просто некому было жаловаться, бедняжка преодолевала эти немыслимые препятствия в полном одиночестве, – еле отдышалась я и, не удержавшись на ногах, шмякнулась задницей.
