— А, Александр Иванович? Что это вы сегодня лично? Вот здесь, пожалуйста…
Саша расписывается в ведомости.
— А что, профессор Выбегалло в отъезде? — спрашивает кассир, отсчитывая деньги.
Саша пожимает плечами.
— Вы его не видели? — спрашивает кассир.
— Слава богу, нет, — говорит Саша.
— Вы знаете… — говорит кассир, отсчитывая деньги. — Раз, два, три, четыре, пять… Уже два часа выдаю, а его все нет. Обычно окошечко открываю, а он уж тут как тут, самый первый…
— Проспал, наверное, — равнодушно говорит Саша. — Прибежит еще.
— Проспал? — Кассир с сомнением качает головой. — Чтобы профессор Выбегалло проспал в день получки?
— Может быть, заболел? — Саша заинтересовался.
— Дубля бы непременно прислал, что вы!
— Действительно, странно, — говорит Саша.
Он выходит в коридор и останавливает какого-то сотрудника.
— Выбегаллу не видел?
— Бог спас, — бросает сотрудник и устремляется дальше.
Саша останавливает другого сотрудника.
— Выбегаллу не видел?
— А что это такое?.. А, Выбегаллу? Что ты, конечно нет!
Саша в задумчивости бредет по коридору. Все, кого он останавливает, отвечают ему:
— Выбегалло? Оно где-то здесь болталло… Но вот когда — не помню. Давно.
— Один раз видел. Хватит с меня.
— А зачем он тебе? Делать нечего?
Саша проходит мимо дверей, на которых висит табличка: «Заведующий отделом Разнообразных приложений тов. проф. Выбегалло А. А.». На ходу на всякий случай дергает ручку. Дверь заперта. Саша проходит дальше и заглядывает в лабораторию отдела Разнообразных приложений.
Атмосфера здесь не самая деловая. Все курят. Двое играют в крестики и нолики. Кто-то читает Сименона, поглощая бутерброды. Кто-то вытачивает красивый мундштучок. Играет магнитофон.
— Выбегаллу не видели? — спрашивает Саша.
Все взоры обращаются на него. Затем все вопросительно переглядываются.
— А зачем он тебе? — спрашивает тот, что читал Сименона. — Что тебе — плохо без него?
— Серьезно, ребята, где Выбегалло? — спрашивает Саша.
— Был здесь как-то… — нерешительно говорит тот, что читал Сименона. — Дня три, наверное, назад.
— Раньше, — авторитетно отзывается сотрудник с мундштучком. — Это было еще до того, как ты на бюллетень уходил… Он еще спросил, что такое постельная принадлежность из пяти букв.
— А что это такое? — заинтересованно спрашивает один из игроков в крестики и нолики.
Со всех сторон сыпятся предложения: диван, тумба, одеял. Начинается спор. Саша проходит в дверь, на которой написано: «Группа самонадевающейся обуви». Здесь работают. Один сотрудник сидит в носках в специальном кресле, выставив наготове ноги, а другой регулирует чудовищный мокроступ, заводя его специальным ключиком, как заводную игрушку. Затем он пускает мокроступ по полу. Мокроступ с жужжанием, мигая маленькими фарами, подъезжает к сидящему и надевается на подставленную ногу. Жужжание переходит в визг, сидящий с воплями принимается стаскивать мокроступ. Когда ему удается извлечь ногу, оказывается, что носок в лохмотьях.
Саша осторожно прикрывает дверь и снова выходит в коридор. В коридоре Модест Матвеевич с неизменной папкой под мышкой дает указание двум лешим в комбинезонах и с ломами. Выслушав указания, лешие подходят к стене и принимаются долбить ее.
Саша проходит в кабинет Эдика. Эдик занят — рассматривает что-то в бинокулярный микроскоп, рядом с ним из регистрирующего прибора ползет лента самописца. Саша садится рядом с ним на стол и говорит:
— Выбегалло пропал.
— Это хорошо… — рассеянно говорит Эдик, но тут же спохватывается. — То есть, позволь… В каком смысле пропал?
— В буквальном. Нет его нигде. И давно.
Эдик хмурится.
— В бухгалтерии спроси, — говорит он. — Сегодня получка…
— Спрашивал.
— Подожди, подожди, — испуганно говорит Эдик. — Он и за деньгами не пришел?
Саша мотает головой. Эдик тихонько свистит, затем решительно берет телефонную трубку.
— Алло-оу? — откликается томный женский голос.
— Извините, пожалуйста, — говорит Эдик. — Профессора Выбегалло можно к телефону?
— Кого?
— Это квартира профессора Выбегалло?
— Да-а… кажется. Толик, твой папа профессор?
В трубке вдруг раздается мужской голос:
— В чем дело?
— Профессор Выбегалло дома? — спрашивает Эдик.
— Слава богу, нет.
— Вы не скажете, где он?
— Ушел покупать «Огонек»[Авторы напоминают читателю, что действие сценария происходит в конце 60-х годов].
— Давно?
— Недели две.
Эдик ошеломленно смотрит на трубку, затем осторожно кладет ее.
— Плохо дело, — говорит он. — Неужто пропал?
Они радостно смотрят друг на друга. Потом Эдик снова спохватывается.
— Нет, Саша, так нельзя, — решительно говорит он. — Надо искать. Сейчас я Модесту позвоню.
— А он тут, в коридоре…
Они выходят в коридор. Пролом уже сделан, Модест Матвеевич примеряется к нему. Рука с папкой не проходит. Модест Матвеевич дает лешим новые указания. Грохочут ломы, гремит осыпающийся кирпич. Саша и Эдик объясняют Модесту Матвеевичу ситуацию. Тот слушает со строгим выражением лица, приложив к уху руку.
* * *
Выслушав, он перекладывает папку под другую мышку и говорит:
— Вы полагаете, иностранная разведка?
— Вряд ли, — отвечает Эдик. — Это было бы слишком хорошо.
— Возможно, пьяный где-нибудь лежит, — раздумчиво говорит Модест Матвеевич. — Бывали прен-цен-денты… И в кабинете нет?
— Кабинет заперт.
— Есть предложение, — провозглашает Модест Матвеевич. — Создать временную комиссию по расследованию дела об исчезновении товарища профессора Выбегаллы в составе: председатель — Камноедов М. М., то есть я, члены комиссии — Почкин и Привалов, то есть вы двое. Доступно?
Он делает поворот кругом и гордо проходит сквозь пролом в стене. Эдик и Саша тоже проходят сквозь стену справа и слева от пролома. Лешие принимаются заделывать пролом.
Около кабинета Выбегаллы Модест Матвеевич извлекает из кармана связку ключей, выбирает нужный и открывает дверь.
Все трое входят и останавливаются на пороге. Страшная картина встает перед их глазами. Профессор Выбегалло неподвижно сидит за своим столом, склонившись над журналом «Огонек». В руке его карандаш. Он похож на покойника.
Модест Матвеевич снимает шляпу.
— Мир тебе, дорогой товарищ, — произносит он торжественно. — Ты погиб на посту.
Эдик бросается вперед и берет профессора за руку. Рука у профессора окоченелая, как палка.
— По-моему, он жив, — неуверенно говорит Эдик. — Рука теплая.
— Как так — жив? — спрашивает Модест Матвеевич и надевает шляпу. — Значит, спит?
Эдик вглядывается в лицо профессора.
— Да нет, — говорит он. — Глаза открыты.
— Это еще ничего не значит, — уверенно возражает Модест Матвеевич. — Нынче многие по конторам наладились спать с открытыми глазами.
Между тем кабинет наполняется любопытными. Ходят, смотрят, недоумевают. Кто-то отмечает толстый слой пыли на столе. Кто-то замечает паутину, растянутую между плечами профессора и стеной. Саша заглядывает в журнал. «Огонек» раскрыт на кроссворде. Рядом лежат разрозненные тома энциклопедии. На них тоже пыль.
Все вдруг расступаются. В кабинет стремительно входят Федор Симеонович и Кристобаль Хозевич. При почтительном молчании присутствующих они приступают к делу: Федор Симеонович ощупывает Выбегаллу, а Кристобаль Хозевич словно бы ощупывает вокруг Выбегаллы воздух.
Киврин. Ан-набиоз…
Хунта. Похоже… Анабиоз во внешнем поле.
Киврин. Д-да, внутреннего поля не ощущается… Т-ты знаешь, Кристо, это пох-хоже на остановку… А какое там у тебя поле?
Хунта. Похоже на темпоральное. Но очень мощное. Источник примерно там…
Раскинув руки крестом, он медленно поворачивается и замирает. На лице его смущение.
— Странно… — говорит он. — В моем отделе… Двести вторая комната…
Саша с Эдиком быстро переглядываются. Эдик кивает, и Саша, выбравшись из толпы, выскакивает за дверь.
Он со всех ног мчится по коридорам и по лестницам и запыхавшись останавливается перед дверью, на которой обозначен номер 202 и красуется табличка: «Лаборатория Корнеева В. П.». Он дергает ручку. Дверь заперта. Он стучит. Никто не отзывается. Тогда он выгибает грудь колесом, вытягивает носочки и шагает сквозь дверь.
В лаборатории Корнеева царит полумрак. Ярко светится большой экран, на котором видны оцепенелый Выбегалло, Киврин, Хунта и прочие. Киврин и Хунта, настороженно выпрямившись, пристально глядят с экрана прямо на Сашу. В отсветах экрана Саша различает Витьку Корнеева. Витька почти не виден. С неимоверной скоростью он двигается в сплошном сплетении проводов, перегонных кубов и прочей аппаратуры.
