— Папике?
— Ага.
— Э-э, а что такое…
— Папик? Папики это богатые дядьки, которым нечего делать. Они шастают туда-сюда, ищут планеты, которые еще не вошли в межзвездный контакт, и прикалываются над ними.
— Прикалываются? — Артуру начало казаться, что Форду доставляет удовольствие мучить его.
— Вот именно, — сказал Форд, — прикалываются. Находят какое-нибудь безлюдное место, приземляются прямо на какого-нибудь доходягу, которому никто все равно не поверит, и начинают маршировать перед ним с дурацкими антеннами на голове, бибикая и пипикая. Как дети, честное слово! — Форд откинулся на матрасе, заложив руки за голову. Он имел вид человека, очень довольного собой.
— Форд, — позвал его Артур, — Не знаю, может быть, это дурацкий вопрос, но — что я здесь делаю?
— Ты же прекрасно знаешь, — сказал Форд. — Я спас тебя с Земли.
— А что случилось с Землей?
— Все. Ее снесли.
— То есть, как? — спросил Артур недоверчиво.
— Да вот так. Она испарилась в космосе.
— Слушай, — сказал Артур. — Но это же кошмар!
Форд нахмурился, и, казалось, повертел эту мысль в голове так и сяк.
— Да, это можно понять, — сказал он, наконец.
— Можно понять?! — вскричал Артур. — Можно понять?!!
Форд подпрыгнул от неожиданности.
— Смотри на книгу! — прошипел он.
— Что?
— «Без паники»!
— Да кто паникует-то?!
— Да ты же и паникуешь!
— Ну, хорошо, я паникую. А что же мне еще делать?
— Отправиться со мной и классно потусоваться. Галактика — прикольное место. Тебе надо засунуть вот эту рыбку в ухо.
— Не понял? — переспросил Артур, как ему показалось, довольно вежливо.
Форд держал в руках маленькую стеклянную баночку, в которой вполне очевидно бултыхалась маленькая желтая рыбка. Артур вытаращился на Форда. Ему хотелось ухватиться хоть за что-нибудь простое и знакомое. Он успокоился бы, если бы посреди дентрассиевского белья, кучи сквернистворских матрацев, рядом с человеком с Бетельгейзе, держащим в руках маленькую желтую рыбку и предлагающим засунуть ее в ухо, нашелся бы хотя бы пакетик кукурузных хлопьев. Но пакетика не было, и Артур не мог успокоиться.
Внезапно жуткий шум обрушился на них из неизвестного источника. Артур застыл, как вкопанный, от звуков, похожих на то, как если бы кто-то пытался прополоскать горло, одновременно отбиваясь от стаи волков.
— Тихо! — сказал Форд. — Послушай, это может быть важно.
— Ва… важно?
— Это вогонский капитан делает объявление с корабельного узла.
— Ты хочешь сказать, что так вогоны разговаривают?
— Слушай же!
— Но я не понимаю по-вогонски!
— Тебе и не надо. Просто засунь рыбку в ухо.
Форд молниеносным движением прижал свою ладонь к уху Артура, и тот почувствовал с отвращением, как рыбка скользнула в глубину его слухового канала. В ужасе Артур схватился за ухо и постоял так пару секунд, а потом медленно повернулся, и глаза его вылезли на лоб от удивления. Ощущение его было слуховым эквивалентом того, что испытываешь, глядя на два черных силуэта человеческих лиц и вдруг обнаруживая, что на картинке нарисован подсвечник. Или когда смотришь на массу цветных точек на листе бумаге и вдруг узнаешь в них цифру шесть и понимаешь, что окулист собирается выкачать из тебя кучу денег на новые очки.
Артур по-прежнему слышал воющее бульканье, он знал это, но теперь в нем заключался прекрасный литературный английский.
Вот что он услышал…
— Ву-у ву-у гррбл ву-у гррббл ву-у ву-у ву-у гррббл ву-у гррббл ву-у ву-у гррббл гррббл ву-у гррббл гррббл гррббл ву-у бляппс хр-р-рр веселиться. Повторяю. Говорит ваш капитан, поэтому прекратите все дела и слушайте. Во-первых, по приморам я вижу, что у нас на борту парочка пассажиров. Приветствую вас, где бы вы ни были. Хочу, чтобы вам стало абсолютно ясно, что вам здесь не рады. Я долго трудился для того, чтобы попасть туда, где сейчас нахожусь, и я стал капитаном вогонского дорожно-строительного корабля не затем, чтобы превратить его в такси для дегенератов, которые таскаются без дела туда-сюда. Я выслал отряд на поиски, и как только они найдут вас, я выброшу вас с корабля. Если вам очень повезет, может быть, перед тем я почитаю вам немного своих стихов. Во-вторых, мы готовимся к прыжку в гиперпространство к Звезде Барнарда. По прибытии мы встанем в док для ремонта на 72 часа, и в это время никто не покидает корабль. Повторяю, все увольнения на планету отменяются. У меня был неудачный роман, и я не считаю, что кто-то другой должен веселиться. Конец сообщения.
Завывания и бульканья смолкли.
Артур к своему неудовольствию обнаружил, что лежит, свернувшись клубком, на полу, обхватив руками голову. Он слабо улыбнулся.
— Очаровательный человек, — сказал он. — Хотел бы я, чтобы у меня была дочь — запретил бы ей выйти за него замуж.
— Нет нужды, — ответил Форд. — Привлекательности в них не больше, чем в аварии на шоссе, — добавил он, и Артур начал разворачиваться. — Лучше приготовься к прыжку в гиперпространство. Это так же неприятно, как перепой.
— А что такого неприятного в перепое?
— Пить хочется.
Артур подумал об этом.
— Форд, — сказал он.
— Да?
— Что делает эта рыба в моем ухе?
— Переводит тебе. Это вавилонская рыбка. Посмотри ее в книге, если хочешь.
Форд бросил Артуру «Путеводитель вольного путешественника по Галактике» и свернулся клубком, чтобы приготовиться к прыжку.
В это мгновение в голове Артура отвалилось дно.
Глаза его обратились вовнутрь. Ноги провалились вверх и стали торчать над головой.
Комната вокруг него сложилась, завертелась, вынеслась из бытия и оставила Артура вращаться на собственном пупе.
Корабль вошел в гиперпространство.
«Вавилонская рыбка», — тихо заговорил «Путеводитель вольного путешественника по Галактике», — «маленькая и похожая на плотву, является, вероятно, самым причудливым созданием во Вселенной. Она питается энергией волн мозга, но не мозга своего хозяина, а тех мозгов, которые находятся вокруг нее. Она впитывает все несознательные ментальные частоты этой энергии волн мозга, и использует для своей жизнедеятельности. Затем она посылает в мозг своего хозяина телепатическую матрицу, образованную из комбинации сознательных частот мысли и нервных сигналов, принятых от речевых центров мозга, который их издает. Практический смысл всего вышесказанного заключается в следующем: если вы засунете вавилонскую рыбку в ухо, то немедленно начнете понимать все, что вам говорят в любой форме языка. Речь, которую вы слышите на самом деле, является результатом декодирования волновой матрицы, которую послала в ваш мозг ваша вавилонская рыбка.
Удивительный факт того, что нечто столь умопомрачительно полезное развилось исключительно случайно, настолько невероятен, что некоторые мыслители вывели из него окончательное и совершенно неопровержимое доказательство несуществования Бога.
Доказательство строится примерно так: „Я отказываюсь доказывать, что Я существую“, — говорит Бог, — „ибо доказательство отрицает веру, а без веры Меня нет“.
„Но“, — возражает Человек, — „вавилонская рыбка — это неоспоримая улика, ведь так? Она не могла появиться случайно. Она доказывает Твое существование, и следовательно, по Твоей собственной логике, Тебя не существует. Квод эрат демонстрандум.“
„А, черт!“ — говорит Бог. — „Об этом Я не подумал“, — и исчезает, развеянный дуновением логики.
„Вот так-то!“ — говорит человек, на бис доказывает, что черное это белое, и на ближайшем пешеходном переходе попадает под машину.
Большинство ведущих теологов заявляет, что этот аргумент не стоит выеденного яйца, но это не помешало Оолону Коллюффиду подзаработать на нем, сделав его лейтмотивом своего бестселлера „Вот, пожалуй, и все, что можно сказать по поводу Бога“.
В то же время, бедная вавилонская рыбка, полностью устранившая все преграды на пути общения между различными расами и культурами, вызвала больше кровавых войн, чем любое другое существо за всю историю творения.»
Артур издал слабый стон. Он с ужасом обнаружил, что бросок через гиперпространство не убил его. Теперь он был в шести световых годах от того места, где находилась бы Земля, если бы она до сих пор существовала. Земля…
Образы Земли поплыли в голове Артура, которого и без того подташнивало. Его сознание никак не могло воспринять то, что вся Земля исчезла. Артур заставил себя осознать, что его родители и сестра погибли. Никакой реакции. Артур подумал обо всех тех людях, которые были его близкими. Никакой реакции. Потом он подумал о совершенно незнакомом человеке, за которым он стоял в очереди в универсаме, и вдруг почувствовал резкую боль: универсама больше нет, и всего, что было в нем, больше нет. Колонны Нельсона больше нет! Колонна Нельсона исчезла, и никто не будет протестовать, потому что и протестовать некому. Отныне Колонна Нельсона существует только в его памяти. Вся Англия существует только в его памяти — памяти, запертой в этом вонючем темном железном космическом корабле. Волна клаустрофобии захлестнула Артура.
