Ознакомительная версия.
– Отличный пансион! К вашим услугам двадцать комнат и три бассейна. Запомните – пансион «Девятый вал»!
– Выберите меня, господин хороший! Я покажу вам остров!
– Молчи, осел, пока я тебе нос не своротил! Разве ты не видишь, что господин приехал охотиться на акул? Прошу, сюда... У меня есть все необходимое снаряжение!..
Видя, что я в замешательстве, таксисты и экскурсоводы, постепенно входя в раж, стали тянуть и толкать меня каждый в свою сторону. Очень быстро они разбились на партии и стали вдумчиво молотить друг друга кулаками, стремясь отвоевать меня у конкурентов. Затрещал скафандр. Я почувствовал, что еще немного – и буду разорван в клочья. Крики, что у меня нет денег, не помогали: видно, не верили.
Спасло меня лишь то, что я догадался вывернуть карманы, продемонстрировав их зияющую пустоту. Тотчас экскурсоводы и таксисты потеряли ко мне интерес и сомкнутым строем атаковали пожилую японскую чету, появившуюся на трапе одной из ракет и немедленно начавшую щелкать фотоаппаратами. Ко мне же эти подхалимы настолько охладели, что едва соизволили объяснить, как пройти к гавани.
Там у меня была назначена встреча с Артамоном Николаевым, с которым мы лично не были знакомы, но который приходился двоюродным братом одному из моих друзей. Насколько я был наслышан, Артамон занимался тем, что отлавливал редких животных и продавал их в зоопарки разных галактик. Неделю назад я получил от него лазерограмму, в которой он буквально умолял меня прибыть на Эксмену по очень срочному делу. Так получилось, что в то время я находился всего в шестидесяти миллиардах километров и счел возможным сделать небольшой крюк.
Встреча была назначена в ресторане «Галактические бродяги» – прокуренном кабаке с роботами-официантами, оркестром и зеленоволосой певичкой с красивыми ногами, которая разгуливала с микрофоном по залу и отсутствие голоса возмещала тем, что охотно садилась посетителям на колени. За стойкой бара взбалтывал коктейли чешуйчатый квадратный труфальдиец со сломанным носом и оценивающим взглядом каннибала.
Хотя в «Галактических бродягах» были заняты все столики, Артамона я узнал сразу по рассказам моего приятеля. Описание оказалось очень точным: он действительно смахивал на бочку весом эдак килограммов в двести, украшенную бородкой и мушкетерскими усиками.
Не успел я подойти, как Николаев вскочил и, отодвинув животом столик, сгреб меня в медвежьи объятия.
– Ба, Тит! Сколько лет, сколько зим! – завопил он, нимало не смущаясь тем, что это была наша первая встреча.
Честно говоря, я не понимал, как он вычислил меня: моя внешность отнюдь не была такой примечательной.
– Я тоже очень рад, – сказал я, стараясь спасти свои ребра. – Но как ты узнал меня? По скафандру?
– Ничего подобного! Здесь куча народу в скафандрах. Но, войдя сюда, ты ударился лбом о притолоку и в упор не заметил робота-официанта, который пытался указать тебе свободное место за столиком. Это вполне совпадает с тем, что я о тебе слышал.
Я усмехнулся, поняв, что наш общий приятель и мне дал самую исчерпывающую характеристику. Мы сели за столик и заказали два вишневых харакири – местный коктейль, названный так по ощущению в желудке, которое он после себя оставляет.
После обмена новостями о Земле Николаев сразу перешел к делу.
– Твой звездолет на ходу? – спросил он.
– Пока да, – ответил я осторожно.
С «Блином» никогда нельзя точно знать, на ходу он или нет: всякую минуту мой корабль мог выкинуть фортель.
– Вот и отлично. Брат говорил, ты собираешься к Змееносцу?
– Собираюсь, – кивнул я, ругая себя за болтливость.
– Просто чудесно! Не мог бы ты захватить с собой пассажира? Его нужно доставить на Рас Альгети. Это тебе по пути.
– Я почему-то всегда считал, что Рас Альгети в Геркулесе, – сказал я с сомнением.
Брать с собой пассажира не хотелось: моя ракета не так велика, чтобы два человека могли разместиться в ней, не наступая друг другу на головы.
Артамон расплылся в обаятельной улыбке:
– Я смотрел по карте, Геркулес и Змееносец почти рядом. Ну, может быть, лишняя неделька пути. Заодно посмотришь Геркулес. Говорят, там прекрасное шаровое скопление звезд.
Я попытался открутиться, говоря, что скорее всего полечу в ту сторону не сейчас, а в следующем году, но Артамон напирал, как танк, и я в конце концов уступил.
– Ладно, черт с тобой! Надеюсь, твой пассажир хотя бы не болтун?
– В этом ты можешь быть совершенно уверен. Ты не услышишь от него ни звука. Это эксменский ленивец.
У меня глаза на лоб полезли.
– Что? Когда я соглашался, то не знал, что речь идет о животном!
– А ты раньше видел эксменских ленивцев? – с легким беспокойством спросил Артамон.
– Не видел. А что?
– То-то и оно, что не видел! – В голосе моего собеседника явно прозвучало облегчение. – Если бы ты был с ними знаком, то знал бы, что это не животное, а прекрасная небольшая зверушка. Убежден – ты в нее влюбишься. Это единственный биологический вид, населяющий Эксмену, не считая рыб, разумеется. Он обитает на больших и средних по размеру островах. Эти звери поразительно ленивы: целыми днями лежат под пальмами и ждут, пока им на голову не свалится банан. Если банан не сваливается, они умирают с голоду. Поймать ленивца не составило никаких хлопот. Он даже не пошевелился, когда мы набросили на него сеть.
– Я счастлив, что ты его поймал, но я-то здесь при чем? У меня маленькая одноместная ракета, а не летающий зверинец.
– Видишь ли, Тит, этого ленивца оплатил зоопарк на Рас Альгети, но отправлять его багажом не хочется, а самому проводить в ракете три месяца – от одной этой мысли жуть берет. Если ты все равно летишь в те края, то почему бы тебе меня не выручить?
– Где твоя зверушка? – вздохнул я.
– Она уже в твоей ракете. Ее должны были доставить десять минут назад, – как бы невзначай сказал Артамон, бросив взгляд на часы.
Я посмотрел на него с таким бешенством, что он сразу стал расплачиваться:
– Прости, что сразу тебя не предупредил, но я был уверен, что ты не откажешься. И потом: погрузка животных – это такая морока, от которой мне хотелось тебя избавить. Не волнуйся, таможенные формальности я все уладил, а кормление ленивца не составит проблем. Я распорядился, чтобы тебе загрузили несколько ящиков бананов. Кстати, и сам можешь их есть. Эй, не смотри на меня так. Мне пора!
И Артамон исчез с поразительной для такого толстяка поспешностью. Мне же отчего-то стало не до местных красот, и я отправился в космопорт.
Когда я заглянул в приоткрытый люк своего звездолета, мне почудилось, что трап ушел куда-то из-под моих ног. То, что торговец животными описывал как небольшую, симпатичную зверушку, оказалось громадным, размером с гориллу, существом, мохнатым и большеглазым, с грустным вислым носом и мускулатурой ярмарочного борца. Ленивец сидел в клетке и меланхолично жевал бананы, роняя кожуру себе на колени. Когда я вошел, он, не поворачивая головы, покосился на меня и продолжил свое занятие. Не заходя в ракету, я немедленно бросился искать Артамона, но мне сообщили, что десять минут назад он отбыл на пассажирском корабле в созвездие Стрельца. Меня надули! Я остался один на один с эксменским ленивцем, оставалось только выполнить взятое на себя обязательство. И как я не почувствовал подвоха, когда Артамон мимоходом поинтересовался, не видел ли я прежде этих зверей?
Клетка с ленивцем и ящики с бананами загромоздили всю каюту, оставив лишь узкий проход. При одной мысли, что мне придется жить бок о бок с этим нечистоплотным мохнатым гигантом три месяца, мне немедленно захотелось вышвырнуть его в открытый космос.
Зевнув и продемонстрировав желтые клыки, ленивец нехотя просунул сквозь прутья лапу, придвинул к себе ящик и, открыв крышку, занялся очередным бананом. Судя по размеру его брюха, там располагалась настоящая фабрика по переработке продовольствия.
Вздохнув, я тоже взял банан и, присев на кресло, спросил:
– Ну, и что мы будем с тобой делать?
Вместо ответа ленивец икнул и уронил кожуру на дно клетки.
Не задерживаясь на Эксмене, ибо каждый лишний час, пока этот жующий зверь находился у меня на звездолете, приносил лишь новое расстройство, я поспешил покинуть планету и взял курс на созвездие Геркулеса. Судя по расстоянию между звездными системами, полет должен был занять около восьмидесяти семи дней. Первые несколько недель полета ленивец страшно раздражал меня, и я даже пробовал завесить его брезентом. Но постепенно я привык к своему постояльцу и даже стал относиться к нему с легкой симпатией.
Ленью это животное обладало просто поразительной. Когда оно не спало, прислонившись спиной к прутьям клетки и громко при этом храпя, то жрало, а если не жрало, то тупо глазело в пространство. Правда, порой ленивец оживлялся – это происходило тогда, когда я включал классическую музыку, в основном Чайковского или Свиридова. Оживление проявлялось в том, что зверь слегка приподнимал огромную, как котел, голову и прислушивался.
Ознакомительная версия.
