— Понимаете, всё свидетельствует о том, что наступает конец света, — слабым голосом промолвил он.
— Правда? О, как долго некоторые из нас ждали этого! То будет кара человечеству за все его прегрешения!
— И за брокколи!
— И за короткие стрижки, которые сейчас носят девушки!
— Только кексы будут спасены!
Чудакулли отчаянно замахал посохом, призывая к тишине.
— Однако это не гнев божий! — возразил он. — Всё это — деяния человека!
— Но он вполне может быть десницей божьей!
— Кто? Коэн-Варвар?
— Да хотя бы и он, какая…
Спорщик прервался. В бок ему настойчиво тыкал стоящий рядом священнослужитель.
— Одну минуточку…
Возбужденные споры долго не смолкали. Лишь немногие храмы не были ограблены или осквернены за долгую жизнь этого героя-авантюриста, поэтому священнослужители пришли к дружному согласию, что ни один из богов не стал бы делать своей десницей такого безбожника, как Коэн-Варвар. Гьюнон обратил свой взор к потолку с красивой, но несколько обветшавшей панорамой богов и героев. «Легко быть богом», — с тоской подумал он.
— Ну, хорошо, — наконец высокомерным тоном промолвил один из возражавших. — В данном случае, учитывая особые обстоятельства, думаю, мы можем собраться за общим столом. Но только один раз.
— Это хорошо… — начал было Чудакулли.
— Но мы должны очень серьёзно обсудить, какой формы будет стол.
На мгновение лицо Чудакулли лишилось всякого выражения.
— Патиссон, — шепнул он, наклоняясь к одному из своих поддъяконов, — пусть кто-нибудь сбегает ко мне домой и попросит жену собрать для меня дежурный набор. Судя по всему, наше собрание затянется.
* * *
Шли дни, но ближе центральная вершина Кори Челести не становилась.
— Слушай, а ты уверен, что у Коэна всё в порядке с головой? — спросил Злобный Гарри, помогая Малышу Вилли тащить по льду кресло-каталку Хэмиша.
— Пытаешься посеять в рядах зёрна недовольства, а, Гарри?
— Я тебя предупреждал, Вил. Я — Тёмный Властелин и должен держать себя в форме. А сейчас мы тащимся за командиром, который постоянно забывает, куда положил свои вставные зубы.
— Чиво? — проскрипел Хэмиш Стукнутый.
— Я лишь хотел сказать, нельзя так запросто взять и взорвать богов, — продолжал Злобный Гарри. — Это немного… непочтительно.
— Думаю, Гарри, ты за свою жизнь осквернил немало храмов.
— Я даже руководил ими. Некоторое время, как ты, наверное, знаешь, я был Безумным Демоном-Властителем. И у меня был свой храм — Храм Ужаса.
— Ага, куда никто, кроме тебя, не ходил, — хмыкнул Малыш.
— Давай, давай, продолжай издеваться, — обиженно произнёс Гарри. — Думаешь, надо мной можно издеваться только потому, что я никогда не входил в большую лигу, только потому…
— Кончай, Гарри, ты ж знаешь, мы так не считаем. Мы всегда относились к тебе с уважением. Ты чтишь Кодекс. Хранишь веру. Просто Коэн решил, что боги сами напросились. А лично меня беспокоит то, что нам предстоит нелегкий путь.
Злобный Гарри посмотрел на заснеженное ущелье.
— В горы ведёт своего рода волшебная тропа, — пояснил Вилли. — Но до неё можно добраться только через великое множество пещер.
— Непреодолимые Пещеры Жути, — понимающе кивнул Злобный Гарри.
— Так ты слышал о них? — с уважением посмотрел на него Вилли. — Согласно старой-престарой легенде, их охраняет тьма ужасных чудовищ и чертовски хитрых ловушек, преодолеть которые никому не удавалось. Ах да… ещё нас ждут гибельные пропасти. Потом мы должны будем переплыть подводные пещеры, которые сторожит гигантская рыба-людоед. А затем мы встретимся с безумными монахами, и в самом конце нас ждёт дверь, открыть которую можно, лишь решив древнюю загадку… В общем, всё как обычно.
— Та ещё работенка предстоит, — согласился Злобный Гарри.
— Но нам известна отгадка, — похвастался Вилли. — Зубы.
— И как же вы её узнали?
— А и не нужно было ничего узнавать. Ответ на все без исключения древние загадки — это «зубы», — проворчал Малыш Вилли, выталкивая кресло-каталку из особенно глубокого сугроба. — Но самым-самым трудным будет протащить эту треклятую колымагу через все препятствия так, чтобы Хэмиш не проснулся и не натворил бед.
* * *
Смерть сидел в своём кабинете в тёмном доме на краю Времени и смотрел на деревянную шкатулку.
— МОЖЕТ, СТОИТ ЕЩЁ РАЗ ПОПРОБОВАТЬ? — предположил он. Смерть взял на руки крошечного котёнка, погладил его по голове, аккуратно опустил в шкатулку и закрыл крышку.
— КОГДА ВОЗДУХ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ, КОТ УМИРАЕТ?
— Полагаю, что так, — кивнул его слуга Альберт. — Но дело не в этом. Если я правильно понимаю, определить, мертва кошка или нет, можно только посмотрев на неё.
— АЛЬБЕРТ, ДО ЧЕГО Ж МЫ ДОКАТИЛИСЬ, ЕСЛИ Я, ЧТОБЫ УЗНАТЬ, УМЕРЛО СУЩЕСТВО ИЛИ НЕТ, ДОЛЖЕН СМОТРЕТЬ НА НЕГО!
— Э…. хозяин, теория гласит, что именно акт наблюдения определяет, умерло существо или нет.
Смерть выглядел несколько обиженным.
— ТЫ НАМЕКАЕШЬ, ЧТО ОТ ОДНОГО МОЕГО ВЗГЛЯДА КОШКИ МРУТ?
— Не совсем, хозяин.
— Я ЖЕ НЕ СОБИРАЮСЬ КОРЧИТЬ ЕМУ ВСЯКИЕ УЖАСНЫЕ РОЖИ.
— Честно говоря, хозяин, лично я сомневаюсь, что даже волшебники до конца понимают эту чепуху про неопределённость, — ответил Альберт. — В моё время мы подобной ерундой не занимались. Определенность-неопределенность, уверенность-неуверенность… Не уверен, значит, мёртв. И точка.
Смерть кивнул. У него с трудом получалось идти в ногу со временем. Взять, к примеру, параллельные измерения. Вот паразитные измерения — это да, это понятно. В одном из таких он жил. Паразитные измерения были недоделанными вселенными, которые могли существовать, лишь присосавшись к главной вселенной на манер рыбы-прилипалы. Но параллельные измерения могли означать лишь одно: всё, что ты сделал, ты не сделал где-нибудь ещё.
Всё это представляло собой необыкновенно тонкую проблему для существа, которое по природе своей было определённым. С тем же успехом можно играть в покер против неопределенного числа противников.
Смерть открыл шкатулку и посмотрел на котёнка. Котёнок уставился на него с нормальным для любого котёнка изумлением.
— ТЕРПЕТЬ НЕ МОГУ, КОГДА С КОШКАМИ ПЛОХО ОБРАЩАЮТСЯ, — сказал Смерть, осторожно опуская котёнка на пол.
— А по-моему, эта идея с котёнком в коробке — не более чем метафора, — откликнулся Альберт.
— А… ТО ЕСТЬ ЛОЖЬ. — Смерть щёлкнул пальцами.
Кабинет Смерти не занимал пространства в привычном смысле этого слова. Потолок и стены служили скорее декорациями, а не средствами ограничения. Сейчас они потускнели, исчезли, и на их месте появились гигантские песочные часы.
Их размеры трудно было определить, но мерить эти часы можно было разве что в милях.
Внутри по струящемуся песку плясали молнии, а снаружи на стекле было выгравировано изображение черепахи.
— М-ДА, МЕСТА ПОТРЕБУЕТСЯ НЕМАЛО, — сказал Смерть.
* * *
Злобный Гарри опустился на колени перед наспех сложенным алтарём. Состоял алтарь в основном из черепов, которые несложно было найти в этой зловещей местности. Гарри решил помолиться. За долгое время пребывания Тёмным Властелином (пусть даже довольно-таки незначительным) он сумел обзавестись несколькими полезными знакомствами в иных измерениях. Это были… в некотором роде боги. У них даже имелись имена. Одного, например, звали Душесос Олк-Калат. Честно говоря, даже в лучшие времена было достаточно сложно отличить богов от демонов.
— О Многомогущий! — начал Злобный Гарри. Это был безопасный религиозный эквивалент фразы «Всем, кого это может касаться». — Должен предупредить, что банда героев поднимается в горы, дабы поразить тебя возвернувшимся огнём. Срази же их в гневе молнией, а потом награди милостью своею твоего покорного слугу, а именно Злобного Кошмара Гарри. Почту можно передать через госпожу Гиббонс, Лладмедос, Панталоне-и-Корсетт, Дольменская улица, двенадцать. А еще, если это возможно, я хотел бы получить участок земли с настоящими лавовыми ямами, лавовая яма имеется у каждого захудалого тёмного властелина, даже если он живёт посреди треклятой пойменной почвы, прошу прощения за мой клатчский, и вообще, я считаю это дискриминацией малого бизнеса, не хотел тебя обидеть.
Гарри немного выждал на случай, если кто ответит, потом вздохнул и с трудом поднялся на ноги.
— Я — злобный и предательский Тёмный Властелин, — пробормотал он. — А чего они ждали? Я говорил. Я предупреждал. Конечно, если бы это зависело от меня… Но каким бы я был Тёмным Властелином, если бы не…
Неподалеку он заметил что-то розовое и залез на припорошенный снегом камень.
