– Добрый вечер, господа. Продуктовые талоны у вас в наличии?
Вместо ответа Калашников протянул черную пластиковую карту с рогатой голограммой в левом углу, небрежно держа ее за уголок двумя пальцами.
Официантка моргнула и выпрямилась, теребя оборки на застиранном переднике.
– Сейчас будет другая скатерть. Кроме того, по статусу вам полагается неограниченное количество «Хеллтики», подождите секундочку, мне нужно сбегать в VIP-подсобку.
Охлажденное пиво на адской жаре считалось небывалой роскошью. Алексей небрежно кивнул – привыкал к роли баловня судьбы. Рядом, сняв фуражку, изнывал от духоты и любопытства Малинин, однако корректно не задавал вопросов начальству.
У столика возник холеный метрдотель, явно из бывших миллиардеров. На стол легла хрустнувшая крахмалом скатерть, появились, играя золотистыми тенями, две кружки ледяного пива «Хеллтика». Изогнувшись, метр поставил между коллегами тарелку с прогорклым запахом позавчерашнего масла: стандартные fish and chips. К сожалению, на качество местного продовольствия условия VIP-снабжения не распространялись.
Калашников с неохотой ковырнул вилкой пережаренную сухую треску. Можно было бы, конечно, поехать в подпольный ресторан Вонга и навернуть там цыпленка в лимонном соусе, но кто знает, не обязал ли Шеф контролировать их передвижение по городу. В любом случае Вонга сейчас подставлять было нежелательно, замучаешься потом искать в Чайнатауне хорошее нелегальное кафе.
Малинин на момент отвлекся от терзавших его сомнений – глотнув ледяного пива, он испытал ощущение, приближающееся к оргазму, чувствуя, как блаженный холодок льется вниз по пищеводу. Еще полминуты, и он бы впал в состояние анабиоза, словно лягушка.
Калашников задумчиво вертел в пальцах вилку. И икра не лезет в горло, и компот не льется в рот, вспомнил он фразу из книги одного драматурга, которую год назад выменял на что-то на черном рынке. Драматург тоже жил в городе с недавних времен, но куда конкретно его направило Управление наказаниями, Алексей не знал.
– Вода, – внятно прошептал он, наконец проткнув треску зубцами вилки. – Это была вода.
Унтер-офицер не подавился пивом, но замер с кружкой, уже поднесенной ко рту. Янтарные струйки потекли по покрытому рыжей щетиной подбородку.
– В общем, я отреагировал примерно так же, – наблюдая залитого пивом Малинина, скучно произнес Калашников, и оставил в покое треску. – Короче, проведенные Склифосовским анализы подтвердили: вещество, спалившее Гитлера, – пять граммов обычной дистиллированной воды, хотя, возможно, и с какими-то примесями. Мы такую воду пьем каждый день. Осталась сущая мелочь – разобраться, каким образом ей удалось превратиться в жидкость, по сравнению с которой серная кислота – апельсиновый сок.
К Малинину постепенно возвращался дар речи. Правда, первые слова он произнес, не отрываясь от кружки, за столом раздалось невнятное бульканье.
– Ошефыбокаса… тьфу ты, мать вашу… Извиняюсь, вашбродь. А Шеф что сказал?
– А что ему говорить? – горько усмехнулся Калашников. – Он попросту в шоке. Срочно послал бригаду специалистов брать пробы в водопроводе, артезианских скважинах и даже в канализации. Последнее им особенно не понравилось, но ты же знаешь босса – если ему что-то позарез понадобится, он человека с головой в дерьмо загонит.
– Неужели Ван Ли и Краузе тоже ничего не добыли? – одним глотком уничтожил оставшееся пиво Малинин. – Они специально всю богадельню облазили, где фюрер работал.
Калашников отодвинул тарелку, будучи не в состоянии пересилить себя и съесть хоть кусочек чудовищно надоевшего блюда. Он также хлебнул ледяной жидкости и от восторга слегка зажмурился. Половина зала смотрела на него с нескрываемой ненавистью.
– Как и ожидалось, ничего, – облизнувшись, подвел итоги Алексей. – Самому молодому престарелому еврею в этом веселом заведении – девяносто восемь лет. Они даже толком не знали, кто именно к празднику мацу выпекает: все полуслепые, зубов во рту нет, пускают слюни в постели с утра до вечера – такой у них нежный возраст. Сам никогда не радовался, что попал в Ад молодым, а сейчас думаю – в принципе, не так уж это и плохо.
В углу послышался разочарованный свист и проклятия: на чемпионате мира по футболу российская сборная опять пролетела. Калашников не знал, что происходит на Земле в реальности. В русском квартале города такие штуки могли показывать специально, дабы портить настроение болельщикам. Вполне возможно, что это подтасовка – ну не может такого быть, чтобы наши проигрывали с таким завидным постоянством. Однако большинство русских в Аду, особенно из тех, кто прибыл в город недавно, считали, что трансляция все-таки настоящая, а потому с садистским нетерпением ждали «в гости» парочку тренеров национальной сборной России.
Не успел гвалт возмущения стихнуть, как на экране огромного телевизора погасло изображение мяча и снова появился взлохмаченный ведущий новостей. Теперь он был в очках и уже не выглядел вальяжным.
– Добрый вечер, в эфире Влад Кистьев. Мы прерываем прямую трансляцию чемпионата мира, чтобы выйти в эфир с сообщением о чрезвычайном происшествии.
В кармане у Калашникова настойчиво звонил мобильный телефон.
Глава тринадцатая
Ночная встреча
(чуть раньше, 21 час 06 минут)
Ему удалось выскользнуть из кабаре незамеченным, бесшумно закрыв дверь гримерки на ключ, лежавший у покойницы на столе. Всепроизошло еще легче, чем он рассчитывал. Женщина даже не успела вскрикнуть, через брешь в букете он молниеносно выплеснул флакончик ей в лицо. Объект номер один был мужского пола и мог оказать серьезное сопротивление, поэтому пришлось применить удавку. Главное, что он импровизировал, а не опустился до банальных повторов. Эликсир, как и в прошлый раз, подействовал мгновенно: яркие искры, несколько граммов пепла на полу и прекрасные голубые глаза, превратившиеся в потухшие угольки.
Что ж, новая смерть прибавит забот болванам из отдела оперативных расследований. Два трупа за одни сутки – да они попросту на уши встанут, кусая локти от собственной тупости. Все по-прежнему выполнено стерильно – никаких отпечатков, отсутствие следов, ни единого волоска – вычислить по ДНК его не смогут самые лучшие специалисты. Объект номер два жил подальше от его дома, поэтому пришлось использовать старый любимый кеттлеровский велосипед. Большую часть уличных фонарей уже потушили, и спасительная темнота без проблем позволила ему добраться до спрятанного в укромном месте велика.
Он без труда вспрыгнул на жесткое ободранное сиденье, привычно крутанул упругие педали, и теплый ветер ударил ему в лицо. Быстро проехав мимо установленного возле дороги рекламного щита фильма ужасов «Рассвет мертвецов» (комедий и любого кино с хэппи-эндом в городе не показывали), убийца свернул в узкий переулок. До нужной улицы оставалось ехать еще минут двадцать – скоро включится очередная программа радионаказания, и за грохотом «хэви метал» чуткая фрау Браунштайнер не услышит, как он проберется по ступеням на лестничную клетку. Входные двери, конечно, будут заблокированы, но он подождет у стены на лестнице. Сразу после окончания программы незаметно пробраться в комнату не составит особых усилий.
Человек с мертвенно-бледным лицом возник на его пути так неожиданно, что убийца резко подпрыгнул на сиденье. Крутанув руль, он повернул налево, однако колесо жалобно взвизгнуло лопнувшей шиной – схватившись растопыренными пальцами за воздух, он вылетел из седла. Упавший велосипед заскрежетал по асфальту, а он сам откатился в сторону, держась за ушибленную ногу.
Бледнолицый бросился к нему. Его лицо было искажено неподдельным страхом.
– О… простите, простите… господин, прошу извинить меня. С вами все в порядке?
Путем невероятного усилия он изобразил улыбку, хотя нога просто разрывалась от боли.
– Вы напугали меня. Что-то случилось? Мы же расстались всего два часа назад.
Человек подобострастно склонил лысую голову и ссутулился, став еще ниже ростом.
– Я вижу, что причинил вам боль. Мне нет прощения, господин.
– Ничего страшного, обычный ушиб, – отмахнулся киллер. – Я планировал встретиться с вами ближе к утру, когда ваш квартал уснет. Совершенно не ожидал, что вы уже подкарауливаете меня на дороге к дому. Если несложно, помогите встать.
Опираясь на локоть человека с бледной кожей, убийца поднялся на ноги, отряхивая джинсы от налипшей пыли. Бледнолицый, суетясь вокруг, помогал чистить одежду, заискивающе улыбаясь. Киллер поймал себя на мысли, что на Земле улыбка такой твари, встреченной в безлунную ночь, навряд ли показалась бы дружелюбной. Ночной собеседник был достаточно тепло одет, но постоянно прятал руки в карманы. Даже при температуре плюс тридцать он никак не мог согреться.
