— Ага. — Сивка попятился, кося глазом на синее небо в надежде упорхнуть от ставшей страшной хозяйки. Но тут сзади него рыкнули, и он так прыгнул вперед, что чуть не стоптал и меня, и Велия.
— Вы чего тут? — поинтересовался Серый, черная волчица стояла рядом, свесив розовый язык. В карьере было жарко и душно.
— Тикайте! — закричал, вращая глазами, Сивка. — Она всех убивает!
— Да ну?! — удивилась Алия.
Тут Велий застонал, подавая признаки жизни, я радостно кинулась к нему, а Сивка попятился:
— Добивать рвется!
Маг сел, держась за свою многострадальную голову, а когда разглядел, кто стоит перед ним, даже дурой меня обозвать не смог. Только ручкой делал, словно просил у меня что-то. Я сунула ему флягу с водой.
— Живой, — разочарованно произнесла лаквиллка и добавила: — А мы Аэрона нашли, только подходить не решаемся, больно он жутко воет. А ну как кинется.
Кое-как взгромоздив Велия на Сивку, мы отправились к логову нашего лорда, которое и в самом деле оказалось легко найти, просто находилось оно на другом конце карьера.
Сначала мне тоже показалось, что он воет, но чем ближе мы подходили, тем становилось понятнее, что Аэрон просто орет сорванным голосом все песни, которые знает, без разбора. А шагов за сорок до его норы я даже нашла в щепу разбитую лиру. Логовище он себе устроил в штольне. Из черного лаза словно гнилые зубы торчали столетние бревна. Я замерла, прислушиваясь, а Аэрон, закончив одну песню, начал следующую:
Прости меня и отпусти
С улыбкою в нелегкий путь.
Я не вернусь, мы оба знаем,
И болью разрывает грудь.
Я не такой, как ты хотела,
И ты не сможешь мной гордиться.
В последний раз шагну за дверь
И к солнцу устремлюсь, как птица.
Мама! Мама! Ма-а-ама!
Безумье — мой старинный друг,
Мне с ним в обнимку по дороге,
Ты улыбаешься сквозь слезы,
Благословляя мои ноги.
Мама! Мама! Ма-а-ама!
Я знаю — ты меня жалеешь
И проклинаешь глупость мира,
Не принимающего в лоно
Такого милого вампира!
Я зажала уши, не в силах слушать завывания о маме. И только Алия покачала головой:
— Ишь как его ломает!
Удивляясь собственной смелости, мы пошли вперед, я и Алия со страхом вглядывались в темноту, а парни больше поглядывали вверх, опасаясь, что потолок осядет нам на голову, больно уж все вокруг казалось гнилым и непрочным, поэтому и вздрогнули больше нашего, когда из темноты зловещим, совсем не Аэроновым голосом поинтересовались:
— Кто?
Я нервно хихикнула:
— А это мы, не ждал?
Аэрон не обрадовался, а, напротив, заревел, как раненый бык:
— А ну прочь отсюда!
Ноги чуть сами не вынесли меня наружу, но я удержалась, показывая магу, что пора бы и огонек засветить. Велий молча показал, что ему и так уже засветили, так что никаких огоньков не выйдет.
— Аэрон, — жалобно присоединилась к моему зову Алия, — не жлобься, выходи!
Поняв, что просто так от нас не избавиться, вампир вздохнул в темноте и пошел. Шаг его был тяжел, он постанывал, словно с трудом тащил свое тело, а когда замер на границе света и темноты, не решаясь показать солнцу ни единого кусочка своего уже не вампирьего, а упырьего тела, я вскрикнула, с трудом узнав в ЭТОМ своего красавца «жениха».
— Хорош? — с трудом просипел он, обнажая гнилые в развал зубы, неприятно шкрябнув когтистой лапой по земле. Алия, ворча, попятилась, прижалась к боку Серого, невольно вздыбившего холку. Велий, только что жаловавшийся на слабость, заиграл молниями между пальцев, а Сивка шагнул вперед, заслоняя меня.
Я с ужасом поняла, что потеряла друга, с которым мне было так легко и весело. Вечно неунывающего Аэрона, который баловал подарками и сладостями. Только почему-то не заплакала с горя, а почувствовала такую жуткую злобу на неправильность мира, что аж в глазах помутилось! И, выставив руки вперед, словно сама была упырицей, пошла на него, заметила на миг мелькнувшее в желтых глазах Аэрона недоумение и закричала:
— Вали его!
К счастью, парни поняли меня правильно, и Велий повис на одной руке упыря, а волк, успевший в воздухе перекинуться в человека, — на другой. Алия придавила телом ноги, а Сивка недолго думая шарахнул копытом в лоб. Аэрон рухнул на спину, и, прежде чем он начал биться в судорогах, визжа, крича и теряя разум, я полоснула себя по руке Велиевой саблей, сдернутой у него с пояса, чуть не отхватив себе всю руку. Кровь тут же потекла густым потоком, я, преодолевая отвращение, сунула руку в пасть упыря, чтобы он хоть маленько очнулся:
— Пей, гаденыш! Пей, скотина!
Он замычал и задергался, пытаясь отвернуться, но я без церемоний сунула ему меж зубов рукоять Велиевой сабли, с облегчением видя, как он с каждым невольным глотком меняется в лучшую сторону.
— Значит, недоупырился, — со знанием дела проворчала Алия.
А «жених», перестав биться, глянул на меня, выплюнул саблю и зло спросил:
— Зачем?
— Чтоб жил ты, дурак! — не зная, куда сунуть руку, прорычала я, испытывая огромное желание вмазать по его вампирьей роже. Но злой огонь как появился в его глазах, так и потух, вампир отвернулся равнодушно, прошелестев еле слышно:
— Не сейчас, так в следующем году… Ведь я почти умер, — и жалобно попросил: — Отпустите.
— Не отпускайте, — велела я. Серый косился на меня, а я затравленно смотрела на Велия, ожидая, что хоть он что-то подскажет. Но маг покачал головой:
— Ты же знаешь…
А Серый подхватил:
— В нем нет крови Всетворца, Верея. Не нашего он мира.
Я зло подпрыгнула на груди Аэрона, пытаясь поймать мысль, зародившуюся во мне. А потом, словно в полусне, занесла над вампиром саблю и одним ударом распорола ему грудь. Почти не заметив, как вокруг меня заорали, завизжали и прыснули в разные стороны. А уж когда я запихала ему руку в рану, меня и вовсе оставили в покое, только Аэрон захрипел, а Сивка бормотал:
— Щас сердце сожрет, у них, у Древних, ишь как с разводом непросто. Ты, Велий, смотри…
Но мы с Аэроном уже не были в пещере, а словно вернулись в Заветный лес, где семеро Древних склонились над утопшей девочкой и Березина, взрезав ладонь, прижала ее к ране на спине ребенка.
— Что ты делаешь, сестрица?
— Я даю ей возродиться,
Нашу кровь хочу смешать, чтоб бессмертною ей стать.
— Пусть же носит наше имя эта юная…
— … Богиня стала я и так решаю:
Свет и тьму я в нем смешаю,
Я смешаю кровь и кровь, чтоб и он родился вновь,
шептала я в полубреду, не замечая крика и шума драки. На миг мне показалось, что я слышу хохот Карыча:
— А посмотрите-ка, что у меня под крылышками!
И земля содрогнулась от ураганного ветра, переворачивающего, разбивающего гнилые балки. Земля сыпанула в глаза, я застонала, и тут же ласковые руки подхватили меня.
— Ну все уж, глупенькая, все, — успокаивающе шептала Березина, и Горгония, отрывая меня от Аэрона, по-матерински укоряла: — Во всем должна быть мера, глупышка.
— Кому тут жить надоело? — орал Индрик.
Все плыло и качалось перед глазами, я с трудом смогла разглядеть вжавшегося в стену и трясущегося от страха Калину, а над ним хохочущего Карыча, распластавшего крылья. Что-то творилось еще вокруг, но меня мотало от слабости, и я никак не могла прийти в себя, пока к самому моему носу не сунулся улыбающийся Анчутка, похлопав меня по щеке:
— Эй, очнись уж.
Я вздрогнула и поняла, что лежу на земле. С потолка и в самом деле сыпалась земля, прямо в глаза. Я со стоном схватилась за мои несчастные глазки. Друзья рубились у входа с напирающим вампирьим войском. Велий уже с саблей, видимо, подхватил с земли, пока я валялась. Я помотала головой и услышала слабый голос Аэрона:
— Дай мне руку.
Я покосилась в его сторону — вампир лежал бледный как мертвец, в ране на груди противно хлюпало. Я стала отползать, решив не тревожить умирающего, с которым я сотворила не пойми что. Но тут умирающий сам приподнял голову и, тихонечко свистнув, позвал:
— Эй, вампиры, а ну-ка гляньте на меня.
Он решил запугать их своим страшным видом, поняла я. И вампиры его услышали, прекратив теснить моих друзей, заухмылялись, а Калина даже вякнул:
— Смотри-ка, живой еще!
— Ненадолго, — пробурчал вожак бунтовщиков, выходя вперед и презрительно глядя на Аэрона. — Нам нужна твоя голова, чтобы твой отец сдался без боя. Мы не хотим лишней крови.
Мой «жених» хрипло расхохотался:
— Полностью с вами согласен, — и, разом прекратив смеяться, добавил: — Крови я тоже не хочу.
Его собеседник вдруг побледнел, дернулся, а потом словно разорвался надвое. Мне, охотившейся с Алией, увиденное было не в диковинку, я только испугалась, когда душа, вырвавшись из вампира, метнулась прямо в Аэрона, с каким-то беспомощным всхлипом всосавшись в него, а тело рассыпалось прахом.
