— Безусловно! Но куда она сливается и где берётся чистая? Это же огромные объёмы!
— А, так вы, наверное, забыли, что у «Разящего» необъятные пространственные карманы. К тому же объём воды постоянен. Она циркулирует по кругу, проходя многократную фильтрацию и обогащение полезными элементами…
Хотелось опять завопить — ничего себе! Но дар Ли и без того смотрел на меня как на бестолковую дикарку, поэтому я только покивала, сделав умное лицо.
— …Вы можете гулять по моему отсеку, но за его пределы прошу не выходить, — попросил он напоследок, и мы с сыном ему это пообещали.
После этого пси-лекарь показал нам, где взять банные принадлежности, и отчалил по своим делам.
Я намыла Тошку, разрешила ему поплескаться в ванне, пока сама принимала душ — благо кабинка была непрозрачная. А потом, укутав сына в длинный халат с капюшоном из неведомой, но очень приятной к телу ткани, отнесла в кровать.
— Мам, а капитан плохими словами на нас обзывался, — с чего-то вдруг вспомнил про злыдня Платон, когда мы улеглись удобнее и повернулись друг к другу, чтобы пошептаться.
Я быстренько припомнила, что дар Высокомер там нам при встрече говорил, но плохих слов память не зафиксировала.
— Да нет, Тош, древняя женщина — это не плохие слова, — с этим моим утверждением, конечно, можно поспорить, но я решила, что не стоит наговаривать на капитана лишнее, он и без того не очень, — он нам не рад, сынок, но не обзывался.
— Да не тогда, мам. А когда звонил дару Ли. Он сказал на тебя дикая курица!
Это получается, что у меня переводчик поломанный, раз я, кроме «гыр-гыр», ничего не слышала?
— П-ф-ф! Сам он звёздный петух! Не бери в голову, сынок, — отмахнулась я.
— А меня обозвал мелким дикарёнком, — продолжал жаловаться Тошка.
Представляю, как ему обидно. Встретился целый капитан настоящего звездолёта, а принёс с собой одно разочарование.
— Не надо расстраиваться, Платош. Слышал же, что говорил дар Ли? У капитана теперь нет семьи, потому он такой злой. Давай его просто пожалеем?
— Давай, — с радостью уцепился за оправдание кумира Тошка, — но мне так хочется посмотреть на капитанский мостик, а он нам выходить не разрешает.
— Придумаем что-нибудь, не волнуйся. Ты мне лучше скажи, тебе не страшно? Не грустно? — переключила я ребёнка на другую тему.
— Нет, совсем нет. Так много чудес вокруг! Мне даже кажется, что если я буду быстро-быстро махать руками, то смогу летать!
Этого ещё не хватало!
— Только давай без экспериментов, зай, ладно? А то помнишь, как в прошлый раз тебе казалось, что ты человек-паук, а потом жвачку с обоев мы так и не отскребли.
— Ла-а-дно, — с явной неохотой пообещал Платон, — а мы теперь будем жить на другой планете, и те люди будут называть нас инопланетяне?
— Точно!
— А они добрые? А телевизор там есть? А детский сад? А мы заведём там зверюшку? — вопросы посыпались из Платона, как из пулемёта.
Сын всегда так делает, когда чем-то сильно увлечён, но лучше уж так...
— А вот прибудем на место и разберёмся. Я ведь тоже там не была, сынок, поэтому не знаю. Но, думаю, что телевизор есть, а зверюшку... Надо глянуть сначала, что за жильё нам выдадут.
В душу хлынула глухая тоска, заставившая прикусить щёку изнутри. Это же мы никогда не вернёмся домой. Никогда я не надену свои любимые вещи, не попью кофе из любимой кружки… Боже! Да я вообще, может, никогда не попью больше кофе! Захотелось завыть! Держаться! Не думать об этом! Не думать! Надо срочно отвлечься!
— Тош, а пойдём поваляемся в тех разноцветных лежанках и вообще посмотрим, что тут у дара Ли ещё есть?
— О! — сын тут же подскочил. — Пойдём скорее! А мы прямо так пойдём?
— Ну а что? Вещи наши, наверное, ещё не готовы. — Хозяин отсека показал, куда можно засунуть ношенные вещи и на что нажать, если мы хотим их освежить. — А пол тут тёплый и чистый. Пойдём прямо так.
Но идти босиком нам не пришлось — в коридоре для нас поставили тапочки. Видимо, доктор-пси вспомнил о них, когда мы уже перешли к водным процедурам, и входить не стал. Вот молодец он всё же! Хоть и подозрительный очень, но деликатный.
Мы с сыном обулись и направились прямиком в релаксатор.
— Тош, скажи, тебя тоже тянет завалиться в это гнёздышко? — поинтересовалась у сына, поймав себя на непреодолимом желании свернуться клубком в шоколадной лежанке.
— Ага, а можно?
— Можно. Выбирай! — скомандовала, вспомнив слова дара Ли, что мы можем делать в его отсеке что угодно.
Сын с разбегу, роняя тапки, занырнул в приглянувшееся ему гнездо — цвет оно приобрело тот же приятно-желтенький. А я подошла спокойно и, разувшись, аккуратно поставила тапочки рядом. И только потом чинно легла на спину и закрыла глаза.
Блаженство подкралось на мягких лапках и принялось качать меня в колыбели умиротворения. В голове даже зазвучала незнакомая дивная мелодия, затрагивающая неведомые струны души. Я прямо физически чувствовала, как расслабляюсь, и тогда у мелодии появились слова: «Всё будет хорошо, Тая. Самое главное, что сын с тобой и вы живы. Ты умная и сильная женщина — сможешь обустроиться с комфортом в любом месте. Не стоит грустить о вещах. Главные ценности — душа и разум — у вас с собой...».
— Мам, мам, — прервал мой релакс Платон, — а тебе тоже кино про тебя показывают?
Я тут же вынырнула из гнезда и села. Кстати, моё сейчас приобрело цвет молочного шоколада — судя по всему, это сигнал о том, что стресс почти прошёл.
— Нет, мне песню пели. А что там у тебя за кино?
— Кино про меня, мам! Сначала я был маленький совсем, и меня подбрасывал к небу капитан дар Раамн. Только он был одет не в форму, а как наш сосед дядя Руслан, а ещё он был добрый. А потом я вырос и летал по небу, как самолёт. Без всяких крыльев мам, представляешь?
Вот произвёл же впечатление на ребёнка, змей! У него даже теперь светлые фантазии и те про капитана!
— Представляю, зай. Мне в детстве тоже такое часто снилось.
— А потом я совсем вырос и сам стал капитаном звездолёта. Но я был добрый капитан, я всех, кто хотел, катал по космосу!
— Ты у меня вообще умничка! Ещё полежим или погуляем по отсеку?
— Погуляем. Потом ещё полежим.
Я бы, конечно, с удовольствием это гнездо к спине пристегнула и ходила с ним вечно, но, к сожалению, это невозможно, поэтому пришлось вставать…
…Мы бродили по отсеку до самого ужина, на который нас позвал вернувшийся дар Ли. Но, если честно, ничего интересного не обнаружили. Нашли две пустые комнаты, подобные нашей, одну закрытую — видимо, каюта хозяина. Что-то типа тренажёрного зала — там Тошка немного полазил по снарядам и поиграл с мячами, а я покачалась на подвешенных к потолку качелях. Ещё нашли комнату, похожую на кинотеатр — одна её стена выглядела как тёмный экран, а напротив неё стоял огромный полукруглый диван. Включать, мы, естественно, ничего не пытались, потому что не имели представления как, и уже собирались возвращаться в релаксатор, когда дар Ли и нашёл нас.
— После ужина я могу включить вам познавательные фильмы о нашем времени и коалиции, — предложил он, но затея не показалась мне заманчивой.
— Давайте не сегодня, пожалуйста. День был настолько длинным и насыщенным, что, боюсь, с меня достаточно информации, — отказалась я.
Действительно, чувствовала я себя к этому времени выжатым лимоном. Видимо, закончился чудодейственный эффект от возлежания в гнезде, и я потихонечку возвращалась в прежнее состояние. Мне хотелось уложить сына спать и остаться в тишине, покое, без груза ответственности перед ним, чтобы наконец всё осмыслить и даже поплакать.
К счастью, Тошка чувствовал себя в окружающей обстановке по-прежнему комфортно, к тому же за день тоже вымотался и уснул очень быстро, я даже не успела ему сказку рассказать.
И я, как и планировала, потушила большой свет, оставив лишь ночную подсветку под потолком — дар Ли показал, как это сделать, — легла и уставилась в стену. Сна не было ни в одном глазу, зато мысли носились табунами. Про новую жизнь: какой она будет? На каком уровне развития эта Глизе? Ниже нашего времени, но насколько? Есть ли там элементарные удобства и изобрели ли антибиотики? Что я вообще должна буду делать в этом медпункте? Раны зашивать или ОРЗ лечить?
