а? — неопределенно хмыкнул Альберт, направляясь обратно к коттеджу.
— Он б самом деле создал все это? — удивился Мор, следуя за ним по пятам, словно нитка, вставленная в иголочное ушко.
— Да.
— Зачем?
— Мне кажется, ему хотелось иметь какое-то место, где бы он мог чувствовать себя как дома.
— Альберт, ты мертв?
— Я? Я что, выгляжу мертвым? — Старик фыркнул, заметив, что Мор обводит его медленным критическим взором. — И прекрати это. Я так же жив, как и ты. Пожалуй, еще поживее буду.
— Прости.
— Проехали. — Альберт отворил дверь черного хода, затем обернулся и посмотрел на Мора так доброжелательно, насколько это было в его силах. — Лучше не задавай лишних вопросов, — посоветовал он. — Ими ты огорчаешь людей. А теперь, как насчет того, чтобы поджарить что-нибудь вкусненькое?
* * *
Колокольчик прозвенел, когда они играли в домино. Мор навострил уши.
— Ему понадобится лошадь, — сказал Альберт. — Пошли.
В сгущающихся сумерках они отправились в конюшню. Там Мор внимательно изучил, как старик седлает лошадь Смерти.
— Ее зовут Бинки, — сообщил Альберт, подтягивая подпруги. — Никогда не знаешь, в какой момент ей взбредет в голову показать норов.
Бинки нежно покусывала его шарф. Мору вспомнилась гравюра из бабушкиного альманаха. Гравюра находилась как раз между календарем посадок и страницей, посвященной фазам луны. Она изображала Смерть — Великого Жнеца, Пришедшего в Юдоль Скорби Собирать Свою Мрачную Жатву. Мор рассматривал ее сотни раз, пока учил буквы. Картина не производила бы даже половину своего впечатления, знай неискушенный читатель, что лошадь с огнедышащими ноздрями, на которой восседает ужасный призрак, зовут Бинки.
— Я бы придумал что-нибудь вроде Клык, Сабля или Черный Бриллиант, продолжал Альберт, — но у хозяина свои маленькие причуды. Небось, ждешь не дождешься, когда поедете, а?
— Да, наверное, — несколько неуверенно произнес Мор. — Я никогда своими глазами не видел Смерть за работой.
— Немногим это удавалось, — согласился Альберт. — И уж во всяком случае, никому не сходило с рук дважды.
Мор набрал в легкие побольше воздуха и решился.
— Насчет его дочки… — начал он.
— А, ВЫ ЗДЕСЬ. ДОБРЫЙ ВЕЧЕР, АЛЬБЕРТ. МАЛЬЧИК.
— Мор, — машинально поправил Мор. Смерть широкими шагами вступил в конюшню, слегка пригибаясь, чтобы не задеть потолок. Альберт приветственно кивнул, причем, как заметил Мор, в его кивке не было ни намека на раболепие слуги. Он просто ответил на приветствие, отдавая дань формальности. Мору пару раз приходилось видеть слуг в тех редких случаях, когда отец брал его с собой в город. Так вот Альберт ничем не напоминал людей этой профессии. Он вел себя так, словно дом на самом деле принадлежит ему, а реальный хозяин это нечто, с чем приходится мириться, вроде лупящейся краски или пауков в уборной. Смерть, похоже, ничего не имел против такой позиции. Выглядело это так, как будто все, что должно быть сказано между ним и Альбертом, было сказано давным-давно. И теперь каждый занимался своим делом с минимумом неудобств в процессе. Мор же чувствовал себя так, словно прогуливался после сильнейшей грозы. Природа отбушевала. Все вокруг чистое и умытое, воздух свеж. Ничего неприятного, но есть чувство, что только что высвободилось колоссальное количество энергии.
К списку, который он вел внутри себя — списку вещей, которые надо сделать, — присовокупился пункт о выяснении причин странного поведения Альберта.
— ПОДЕРЖИ, — Смерть сунул в руку Мору косу, а сам легким движением взлетел в седло.
Коса на вид казалась вполне обычной, нормальной. Если не считать лезвия: оно было таким тонким, что сквозь него можно было смотреть — полоска бледно-голубого мерцания в воздухе, способная резать пламя и колоть звук.
Мор держал косу очень осторожно.
— МОЛОДЕЦ, МАЛЬЧИК, — одобрительно произнес Смерть. — А ТЕПЕРЬ ЗАБИРАЙСЯ СЮДА. АЛЬБЕРТ, НЕ ЖДИ НАС.
Лошадь пошла легкой рысцой — со двора и в небо.
Этот момент должен был сопровождаться вспышкой, на худой конец, потоком звезд.
Воздуху надлежало завернуться спиралью и превратиться в облако вращающихся искр. Такие явления обычно происходят во время заурядного, набившего оскомину гиперскачка из одного измерения в другое. Но в данном случае парадом командовал Смерть, а он, как истинный художник, не нуждался в дешевых эффектах. Он проскальзывал между измерениями бесшумно, без усилий, с таким же изяществом, с каким проходил сквозь запертую дверь. Легким галопом они пересекали облачные каньоны, неслись мимо колеблющихся, точно волны, громад кучевых облаков, пока, наконец, облачные жгуты не расступились и их взорам не открылась панорама нежащегося в лучах солнечного света Диска.
— ВСЕ ПОТОМУ, ЧТО ВРЕМЯ ПОДДАЕТСЯ РЕГУЛИРОВКЕ, — ответил Смерть на удивленный вопрос Мора. — НА САМОМ ДЕЛЕ ОНО ВОВСЕ НЕ ТАК УЖ ВАЖНО.
— Я всегда считал его важным.
— ЛЮДИ ПРИПИСЫВАЮТ ЕМУ ТАКУЮ ВАЖНОСТЬ ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО ИМЕННО ОНИ ИЗОБРЕЛИ ЕГО, — последовал Пасмурный ответ, показавшийся Мору крайне банальным. Однако юноша решил оставить возражения при себе.
— Что мы будем делать сейчас? — спросил он.
— В КЛАТЧИСТАНЕ ИДЕТ МНОГООБЕЩАЮЩАЯ ВОЙНА, — пояснил Смерть. — ЗАМЕЧЕНО НЕСКОЛЬКО ВСПЫШЕК ЧУМЫ. ИЛИ, ЕСЛИ ТЫ ПРЕДПОЧИТАЕШЬ. МОЖНО ЗАНЯТЬСЯ ОДНИМ ДОВОЛЬНО ИНТЕРЕСНЫМ ПОКУШЕНИЕМ.
— Что, убийство?
— АГА, КОРОЛЯ.
— А, короли, знаю… — произнес Мор таким тоном, как будто речь шла о чем-то хорошо известном и даже вызывающем легкое утомление.
Раз в году в Овцекряжье заходила группа бродячих, или, по крайней мере, легких на подъем, актеров. В представлениях, которые они давали, речь неизменно шла о королях. Они только и делали, что либо убивали друг друга, либо были убиваемы. Плели сложные и запутанные заговоры, в ходе которых одну личность обязательно (невзирая на бросающиеся в глаза различия) принимали за другую, а сыновья надежно и надолго терялись (чтобы затем, в самый драматический момент, найтись). Дежурный набор неминуемо включал в себя призраков, ведьм и, как правило, большое количество с наслаждением пускаемых в ход ядовитых и отравляющих веществ и кинжалов. Все в целом создавало впечатление, что быть королем — не синекура. Тем большее удивление вызывал тот факт, что половина действующих лиц, судя по маниакальному упорству, сгорают от желания таковыми стать. В общем-то, у Мора сложилось довольно противоречивое представление о жизни в королевском дворце. Единственная четкая идея, которую он извлек из этих представлений, состояла в том, что обитатели всяческих замков хронически недосыпают.
— Пожалуй, мне было бы очень даже интересно посмотреть на настоящего короля, — заявил он. — Моя бабушка говорила, они все время носят корону. Даже когда ходят в уборную.
Смерть тщательно обдумал это высказывание.
— ЧИСТО ТЕХНИЧЕСКИ — НЕТ НИКАКИХ ПРИЧИН, ПРОТИВОРЕЧАЩИХ ЭТОМУ, признал он. — ОДНАКО, ЕСЛИ ИСХОДИТЬ ИЗ МОЕГО ОПЫТА, ОБЫЧНО ЭТО НЕ ТАК.
Лошадь повернула, и под ними понеслась гигантская шахматная доска — это молниеносно
