Терри Дэвид Джон Пратчетт - Творцы заклинаний (сборник)

Городской голова Ланкра тихонько кашлянул в ладошку.

– Все приготовления, необходимые для церемонии коронации, вскоре будут завершены, – изрек он, – но тем временем мы хотели бы…

– Я отказываюсь, – заявил Томджон.

Голова замешкался:

– Прошу прощения?

– Я не приму корону.

Городской голова помешкал еще пару мгновений. Губы его беззвучно шевелились, а глаза обрели странный блеск. Уместнее всего, наконец решил он, будет начать все с начала.

– Все приготовления, необходимые…

– Не выйдет, – перебил Томджон. – Я отказываюсь стать вашим королем.

Голова тяжело задышал, словно вытащенный из воды карп.

– Хьюл! – в отчаянии взвыл Томджон. – Ты же лучше меня умеешь обращаться со словами!

– Видишь ли, парень, – пожал плечами гном, – очевидно, выражение «я отказываюсь» не входит в список возможных ответов на предложение принять корону. Может, попробовать «я рассмотрю ваше предложение»?

Томджон одним рывком выпрямился, схватил с подушечки корону и потряс ею над головой, как тамбурином.

– Слушайте меня, вы все! – крикнул он. – Я крайне благодарен вам за оказанную честь. Но не могу стать вашим королем. На этой голове перебывало столько корон, что вам и не сосчитать, и единственное королевство, которым я умею править, ограничено театральными кулисами. Простите, что обманул ваши ожидания.

Мертвая тишина окутала залу. Похоже, эти слова тоже не входили в список предполагаемых ответов.

– Здесь есть еще одна проблема, – миролюбиво высказался Хьюл. – Видишь ли, на самом деле у тебя нет выбора. Ты уже король. Это роль, которая была уготована тебе с момента твоего появления на свет.

– Но я с ней не справлюсь!

– Это никого не волнует. Это не то, с чем ты справишься или не справишься, это то, кем ты являешься.

– Не вздумай бросить меня здесь! Я подохну со скуки в этих лесах.

Вновь грудь Томджону сдавили какие-то ледяные тиски, а в ушах его что-то загудело. На одно мгновение перед его взором предстали зыбкие, как туман, очертания высокого печального мужчины, с мольбой протягивающего к нему руки.

– Ты уж извини… – прошептал юноша. – Мне очень жаль.

Сквозь призрачный образ он опять почувствовал на себе заинтересованные взгляды ведьм.

– У тебя остается одна надежда, – пробормотал рядом с ним Хьюл. – Это если обнаружится другой наследник. Но ты, конечно, вряд ли помнишь своих братьев и сестер…

– Я вообще никого и ничего не помню! – заорал Томджон. – Хьюл, я…

Между ведьмами вновь вспыхнула яростная перепалка, которая закончилась тем, что Маграт, неумолимая, как приливная волна, неотвратимая, как приливающая к голове кровь, пересекла залу, откинула в сторону преградившую ей путь руку матушки Ветровоск и, приблизившись к трону, швырнула на алые подушечки не кого иного, как Шута.

– Эй, можно тебя на минутку…

– Эгей! Эй, кто-нибудь!

– Э-ге-ге-гей! Умоляем, выслушайте нас!

Но в обстановке шумного веселья и всеобщей праздничности, воцарившейся в тот вечер в замке, никто так и не услышал исступленно-вежливые вопли, что эхом прокатывались по бесконечным лабиринтам подземелья. С каждым часом причитания становились все исступленнее и вежливее.

– Простите, пожалуйста! Это срочно. С Биллемом всегда происходит одна ужасная вещь, когда он видит крыс. Ау! Кто-нибудь!

Камера внутреннего ока медленно скользит по залитым тусклым светом древним коридорам, вбирая в себя сочащийся слизью гриб, ржавеющие цепи, сырые своды, тени…

– Послушайте, господа! Так ведь нельзя. Произошло нелепое недоразумение. Взгляните сами, на нас ведь парики…

Эхо жалобных причитаний вязнет в затянутых паутиной и обжитых грызунами туннелях, пока не становится тишайшим шепотом на грани слышимости.

– Эгей?! Слушайте, помогите, а?

Рано или поздно им обязательно кто-нибудь поможет.

Некоторое время спустя Маграт спросила у Хьюла, верит ли он в долгосрочные обязательства. На миг гном оторвался от своей работы – он грузил в фургоны декорации[23].

– Меня лично нанимали максимум на неделю, – поделился он своим опытом. – И то один раз чуть не кинули.

Миновал месяц, и над бархатисто-тусклым блюдцем торфяной пустоши растеклись сырые осенние ароматы. Многочисленные звезды милостиво взирали сверху на один маленький огонек, затерявшийся в Овцепиках.

Бродячий обелиск стоял пока на своем обычном месте, хотя было видно, что он тут же сделает ноги, стоит появиться кому-нибудь постороннему.

Ведьмы упорно и терпеливо хранили молчание. Можно было наперед предсказать, что у этого шабаша нет ни единого шанса занять место в сотне самых интересных шабашей за всю историю ведовства. Увидь этих ведьм Мусоргский, ночь на Лысой горе не закончилась бы и к полднику.

Первой заговорила матушка:

– Банкет, по-моему, удался.

– Мне чуть плохо не стало, так объелась, – гордо возвестила нянюшка Ягг. – А Ширл моя в тот день помогала на кухне, так что кое-какие объедки со стола принесла домой.

– Слыхали, слыхали, – холодно кивнула матушка. – Повара говорили, что на следующий день недосчитались доброй половины свиной туши и трех бутылок шипучего вина.

– Хорошо, когда молодые не забывают о стариках, – нисколечко не смутившись, промолвила нянюшка. – Я даже умудрилась памятный кубок стащить. – Она показала подругам свое приобретение. – Здесь написано «Вива Веренс II Рекс». Представляете, жить с каким-то собачьим имечком Рекс?! А вот изображение не похоже. Что-то не припоминаю, чтобы у него из уха торчала ручка.

Возникла очередная, долгая и ужасно учтивая пауза.

– Мы немножко удивились, не встретив тебя на коронации, Маграт, – в конце концов произнесла матушка.

– Мы-то думали, что ты, наоборот, будешь сидеть во главе стола, – кивнула нянюшка. – Решили, что ты теперь насовсем в замок переедешь.

Маграт долго смотрела в землю.

– Меня никто не пригласил, – тихонько пролепетала она.

– Ну не знаю! – развела руки матушка. – Нас тоже никто не пригласил. Между прочим, люди ведьм никогда никуда не приглашают – знают, что мы сами появимся, если захотим.

– Видите ли, он, наверное, сейчас очень занят, – проговорила Маграт. – Все дела запущены, хозяйство в ужасном состоянии. Но он очень умный и способный. Хотя по его виду этого не скажешь.

– Да, трезвая голова у парня, – поделилась своими соображениями нянюшка Ягг.

– Ладно, забудем. Сегодня же полная луна, – оживилась Маграт. – А в полнолуние ведьмам положено забывать о всех мирских проблемах и справлять шабаш.

– Так ты… – начала было нянюшка, но матушка вовремя ткнула ее локтем под ребра.

– Хорошо, что он так заботится о королевстве и своих подданных, – с расстановкой в голосе произнесла матушка. – Значит, у человека серьезный подход к делу. А такой человек рано или поздно на все время найдет. Вообще, управление королевством – дело крайне хлопотное.

– Да, – только и смогла выговорить Маграт.

Опустившаяся вслед за репликой Маграт густая завеса молчания казалась непроницаемой. Однако нянюшка, недолго думая, тут же раскроила эту завесу на мелкие кусочки.

– Я тут прихватила с собой одну бутылку шипучего вина, – бодро возвестила она. – На всякий случай, подумала, вдруг он… вдруг ты… в общем, вдруг нам понадобится выпить чуть-чуть, – вышла из положения она.

– Мне что-то не хочется, – угрюмо проговорила Маграт.

– Выпей, выпей, девочка, – посоветовала матушка Ветровоск. – Ночь выдалась холодная. Тебе не помешает согреть грудь.

Луна наконец вылезла из-за облака и осветила пустошь. Матушка, прищурившись, взглянула на Маграт.

– Слушай, твои волосы висят как пакля, – заметила она. – Такое впечатление, что ты как минимум месяц голову не мыла.

Маграт закрыла лицо руками и во весь голос разрыдалась.

Та же самая луна изливала свой свет на неприметный городок под названием Рам Нитц, лежащий примерно в сотне миль от Ланкра.

Отыграв последнюю сцену «Тролля из Анка», Томджон под гром рукоплесканий покинул сцену. Сотни людей, возвращаясь домой со спектакля, задумались над тем, действительно ли тролли такие плохие, какими их принято считать. Впрочем, вне зависимости от итогов раздумья люди все равно терпеть не могли этих тварей.

Когда Томджон устало рухнул в кресло рядом с гримировальным столиком, на его плечо опустилась рука Хьюла. Драматург принялся заботливо стирать с лица своего лучшего актера толстый слой сероватого ила, который понадобился для создания образа ходячей скалы.