Ознакомительная версия.
Что она сделала, я не заметил, наверняка дернула какой-то рычаг или наступила на секретную педаль… Кровать резко обернулась вокруг скрытой оси, и я камнем рухнул в темноту! Мой вскрик заглушил демонический хохот подлой бабы…
Нет, на этом все не кончилось. Писал бы я эти строки, если бы не остался жив… Фортуна, везение, госпожа удача, счастливый случай, всегда спасающий пьяных и милиционеров, – называйте как угодно. Я зацепился за какой-то шкворень в стене ремнем портупеи. Лихорадочно нащупывая в полной темноте хоть какие-то выступы, сумел удержаться. Не видно было ни зги! Внизу мне явно делать нечего, поэтому, кое-как уняв отчаянно бьющееся сердце, я попытался вскарабкаться наверх. Грубые неструганые доски, из которых и состоял сам «колодец», имели массу щелей, с помощью которых очень опытный скалолаз мог бы рискнуть совершить восхождение. Я альпинистом не был… Но у меня и выбора не было тоже! Либо вниз, где наверняка острые колья, либо наверх, в темную неизвестность. Хотя почему неизвестность? Там должна быть кровать. Я карабкался до тех пор, пока не стукнулся головой о днище кровати. Упираясь изо всех сил, почувствовал, как она поддается и медленно поворачивается на хорошо смазанных петлях. Как выбрался – не помню… Повалившись на пол, долго не мог отдышаться. Фуражку где-то потерял… А-а, нет, вот она, родимая, у стенки валяется. Ну все, мирные переговоры кончились! Пора накрывать эту лавочку… Прав был Еремеев, здешних преступников не перевоспитывать надо, а брать в кандалы – и на царский суд! Горох особо церемониться не будет… и правильно. Теперь я на своей шкуре испытал судьбу тех бедолаг, что пропали без вести, остановившись на ночлег в каких-нибудь двух верстах от столицы! У меня хватит доказательств упечь всю банду на пожизненную каторгу, один «колодец смерти» чего стоит… Однако где же остальные? Надо поднимать еремеевских стрельцов и вязать хозяина, пока не сбежал… Я встал на ноги, отряхнулся и пошел на выход. Дверь была не заперта, спустился вниз так же, по лестнице, и через кухню… Мать честная! Все наши стрельцы в одном исподнем валялись прислоненные к стеночке, а их одежду и оружие уже увязывали в узлы под торопливым руководством Селивестра Петровича. Увидев меня, Настасья взвыла дурным голосом! Все обернулись…
– Живо-о-ой… ишь ты! – недоуменно протянул трактирщик. – Как же ты выбрался, участковый? До тебя из «колодца» нашего еще никто живым не выползал… Ну да ладно, окажу тебе, сыскной воевода, честь особую – своими рученьками сердце твое ретивое выну! А ну, взять его…
Двое бандитов, засучив рукава, пошли на меня, и я лишний раз пожалел об отсутствии табельного оружия. Потом времени на сожаления не осталось… Первого детину я попросту пнул сапогом в пах, жестко, но действенно. Второму вывернул запястье и с размаху приложил ребром ладони в основание затылка. Вот так, господа уголовнички! Милицию голыми руками не возьмешь…
– А ну, все, дружно! – взревел озлобившийся главарь. – Режь его, рви его, зубами грызи падлу участковую!
С ножами и кастетами на меня пошли все. В общей сложности человек двенадцать, и, будь я хоть с черным поясом по каратэ, – они бы меня замочили. Но в этот момент дверь в трактир распахнулась, и на пороге возник Стивен Сигал местного разлива из недалекой Подберезовки! Митька был в меру навеселе, то есть еще держался на ногах, но говорил уже с заметным спотыканием даже на коротких дистанциях:
– Ба…тьюш…ка сыскной вое…в…да. Чей-то тут?! Опять, что ль… рыкитиры всяккие родную м-милицию забижают?! У-у-у… злыдни н-невежественные! Р-руки пр…чь от Ник-киты Иваныча!
– Перо под ребро пьяни стоеросовой, – коротко приказал Селивестр Петрович…
И началось. Я, честно говоря, в этом зверстве особо не участвовал, сообразил не лезть под горячую руку. Видели в китайских боевиках стиль «пьяный кулак»? Ну вот это было нечто подобное, но с русским размахом от всей широты души! Митька вообще только мертвецов боится, а уж «выпимши» ему и сам черт не брат! Когда все было кончено – в трактирном зале не было ни одного целого стола, от лавок остались только щепки, от посуды – черепки, даже печь на кухне и та пострадала… На мои плечи легла нелегкая задача связать бессознательно валяющихся преступников и оказать им хоть какую-нибудь медицинскую помощь. Митька приволок два ведра колодезной воды – одно вылил себе на голову, из другого окатил весь ряд храпящих стрельцов. Еремееву с ребятами повезло – в квас было подмешано лишь быстродействующее снотворное, а могли бы яду сыпануть… Возвращаться в Лукошкино уже не имело смысла, поэтому я дал приказ выставить часовых и расквартироваться на ночлег здесь. Мы проверили конюшню, покрепче заперли ворота, забаррикадировали входную дверь и буквально повалились спать. Слишком много эмоциональных потрясений за один вечерок… «Спокойной ночи».
Утро не обрадовало пробуждением. Меня тряс за плечо встревоженный Еремеев:
– Вставай, сыскной воевода, беда!
– Что случилось?!
Я поднялся на ноги. В разгромленном помещении стояло трое стрельцов и Митька. На полу у стены лежало чье-то тело. Подойдя ближе, я узнал хозяина трактира. Одного взгляда на несчастного было достаточно, чтобы понять – Селивестр Петрович умер не своей смертью…
– Мы-то, как на заре встали, тебя решили не будить, – тихо заговорил Фома. – Работничков этих ребята на двор потащили, телегу из сарая выкатили, думали всех в город везти. А хозяин возьми да и попроси водички испить, жалобно так… Ну, твой сотрудник ему ближайшую кружку-то и поднес. Тот только разок глотнуть успел, вздрогнул весь и головушку свесил! Мы к нему, а он уж не дышит…
Митька с серым лицом смотрел на меня умоляющими глазами. Что же здесь, черт возьми, произошло?! Откуда в полностью разоренном зале взялась целехонькая кружка с водой? Я осторожно поднял ее с пола и принюхался… Так и есть! Знакомый запах горького миндаля…
– Тело к нам в отделение. Остальных – в тюрьму. Кружку я беру с собой, это вещественное доказательство. Да, а где девица, такая смазливая… Настасья?
– В уборную пошла, упросила, – ответил кто-то из стрельцов.
– Ее тоже к нам в отделение, с ней будет особый разговор, не забыть бы кольцо забрать… А здесь оставьте двоих как охрану, к обеду пришлем сюда полную бригаду с дьяком для описи и обыска.
Место оказалось значительно опаснее, чем представлялось на первый взгляд… Собираться начали минут через пятнадцать. Пришлось задержаться, потому что эта стерва умудрилась удрать! Как? Это и мне интересно… Уборная стояла в дальнем углу двора, у забора, за ним – тропинка в лес, отправляться в погоню бессмысленно… Ничего, объявим в общелукошкинский розыск, и преступницу найдут быстро. Пора домой, Яга небось и так с ума сходит… Пока то да се, короче, в обратную дорогу отправились где-то часов в девять, коней не торопили. Гордый Митька шумно расписывал стрельцам, как он вчера, по ночи, жизни за милицию не пожалел! Причем количество врагов, качество их вооружения увеличивались каждые десять минут. Все были чудовищно свирепы и силы немереной, особенно зверскими выражениями лиц отличались гражданин Поганов и гражданка Настасья, кстати, последней почти удалось удушить нашего скромного героя девичьей косой… Стрельцы как будто бы верили. Лично у меня не было ни малейшего желания уличать кого-либо во лжи. Вполне хватало грустных размышлений по текущему делу… Что же я теперь скажу Олёне? Ведь украденное кольцо ее матери было почти у меня в руках! Я абсолютно уверен, что хозяин трактира скупал краденое и презентовал колечко своей служанке. Хотя она наверняка была и сожительницей и соучастницей – недаром так ловко управлялась с кроватью… Придется начинать поиски заново. Внезапно я поймал себя на мысли о том, что совершенно не думаю об исчезнувших чертежах. Если рассказ трактирщика хоть в какой-то мере содержал зерно истины, то следует все силы бросить на поиски этого таинственного вора, похвалявшегося ограбить самого царя. Единственная зацепка – его подельники, некий Боров и некий Свин, придется браться за них в первую очередь. И наконец, самый важный вопрос – внезапная смерть хозяина трактира. Получается, будто кто-то, дождавшись, пока все уснут, принес из кухни уцелевшую кружечку, налил воды и всыпал туда цианид. Значит, бедный злодей Селивестр Петрович знал гораздо больше, чем успел рассказать. Он мог выдать того, кто причастен к смерти дворника Сухарева, а следовательно, имеет прямое отношение к краже планов летучего корабля. Одна проблема – всех разбойников, побитых Митькой, я связывал собственноручно, готов поклясться: больше на постоялом дворе никого не было…
Первое, что поразило меня при въезде в город, была непривычная тишина. На улицах не толпился народ, ставни домов закрыты, базар словно вымер, одинокие стрелецкие наряды да случайные прохожие казались выходцами из другой сказки. За ночь моего отсутствия город сменил лицо, и оно мне совершенно не нравилось… Чем ближе мы подъезжали к отделению, тем чаще встречались конные группы царских стрельцов, рыскающих в проулочках. Из-за ставен и заборов робко высовывались испуганные лица лукошкинцев, люди истово крестились при виде нашей кавалькады и поспешно прятались вновь. Вслед нам летел набирающий мощь шепот:
Ознакомительная версия.
