— Фред, не при пошторонних ше!
— А ты трепись поменьше, получать не будешь.
Какая знакомая семейная сцена. Очень уж как-то по-родственному у них выходило.
Главный опять повернулся ко мне:
— Вы не переживайте, мисс. Мы же не звери какие! — Он хихикнул. — Сейчас мы проедем в одно местечко, вам там даже первую помощь окажут.
— Со мной все в порядке. — То ли дело было в ударной дозе сыворотки, то ли я действительно отделалась парой ушибов, но у меня на самом деле ничего особо не болело. Я даже умудрилась без посторонней помощи подняться на ноги.
— Это врачу решать, мисс, не вам. Только это… мы с Малышом не поняли, мисс, что у вас с рассветником?
— Ненавижу его! — Надо заметить, очень натурально получилось. Еще пару дней назад так не вышло бы.
— Ненавидите? — оторопело переспросил Фред, но тут же опомнился: — А что ж по ночам с ним тогда катаетесь?
— Он меня к ведьме на прерывание вез, сволочь! Как детей делать, так вы все горазды. А как жениться — так в кусты!
Фигуры попятились от моего обвиняющего пальца.
— Вот ты! — Я ткнула в того, что пониже ростом. — Женился бы на матери своего ребенка?
Он невольно сделал еще шаг назад.
— Женат я. Сгинь, блаженная!
— А ты женился бы? — Мой палец уперся в другого.
— Шамо шобой.
— А он меня к ве-е-едьм-е-е пове-е-е-оз…
Я плюхнулась обратно на пятую точку и образцово-показательно разрыдалась.
— То-то клыкаштый вшера у пифии удивлялша, за каким рашшфетника к шпэрровшким штерфам понешло.
— Тише ты! Сколько раз повторять, поменьше языком трепи! — Еще один подзатыльник.
— Прошти, Фредди.
— И не называй меня Фредди, когда мы на работе!
— Прошти.
Мой взгляд зацепился за некое движение. Присмотревшись, я поняла, что напарник Фреда кроме высокого роста, шепелявости и повышенной лохматости обладал еще пушистым хвостом.
Оборотень. Истинный, раз гуляет в таком виде не в полнолуние.
Хотя что это я вам объясняю?
Наверняка вы про оборотней и в учебниках читали, и тьму-тьмущую передач телевизионных посмотрели. А то и просто Билл-мясник с соседней улицы, которого вы знаете уже тысячу лет, аккурат из истинных будет. За кружечкой-другой крепкого эля он не раз жалился вам, как нелегка доля оборотня. Жена запилила его за шерсть, валяющуюся по всему дому. У младшенького первое перекидывание на носу, старший так дуреет в полнолуние, что приходится бригаду инквизиторов вызывать, а уж что вытворяет средняя дочка — сказать перед добрыми людьми срамотно.
Но сознайтесь, вы твердо убеждены, что оборотни, ведьмы, вампиры, баньши и прочая нечисть только напирают на жалость да политкорректность по отношению к магменьшинствам? Не будь строгой и справедливой Инквизиции, совсем бы распустились. А посему некоторый запас дровишек в чулане никогда не помешает. Кто знает, для камина или для костра они пригодятся.
— Заладил «прости да прости»!
— Прошти, братишка.
— О, опять!
Мне пришла в голову одна идея, которая требовала немедленной проверки на практике. Конечно, бить по больным местам не по-спортивному, но бывают случаи, когда благородство — это последнее, о чем ты думаешь.
— Что я скажу своей семье? — возопила я, привлекая всеобщее внимание.
Шушуканья тотчас прекратились. Зато возобновился дождь. Мелкий и нудный.
— Шемье? — тотчас переспросил оборотень, забыв про спор.
Есть. Зацепило.
Очень немногие знают, что у истинных оборотней есть одна большая слабость. Даже огромная. Это семья. Одинокий оборотень — это машина для убийства, которая только и ждет, чтобы ее кто-нибудь завел. Однако стоит волку-одиночке обзавестись логовом и волчатами, чем-то и кем-то, нуждающемся в защите, он становится, по выражению Ба, сентиментальным слабаком. Уязвимым. Физически и морально.
Думаете, просто так по телевизору круглыми сутками крутят социальную рекламу с умильными волчатами, мокнущими под дождем? Инквизиторский заказ. «Помоги ему обрести дом!» всего лишь означает: «Сделай его управляемым!»
— Как я покажусь на глаза отцу и матери! — продолжила причитать я, сделав вид, что не расслышала. — На сносяяяях-то!
Кто еще бы подсказал, где найти моего блудного папеньку, чтобы посмотреть в его бесстыжие очи. А мама и вовсе довольно выдохнет: «Наконец-то!»
Не думать об этом. Не думать.
— Мисс, не убивались бы вы так.
Чтобы меня убил кто-то другой? Не-э-э, не пойдет.
Рыдания стали еще горше.
— Соседи будут показывать на меня пальцами. А моя бедная несчастная старенькая бабушка! У нее же сердце разорвется, когда она услышит, что ее внучка стала падшей женщиной.
Незавидное будущее Ба добило ребят. А была бы здесь бабушка — она прибила бы их собственноручно. Эх, мечты, мечты.
Оборотень громко засопел:
— Фредди, ну нельшшя ше так!
— Да уж, — уронил подельник, даже не огрызнувшись на «Фредди». — Нехорошо как-то получается…
Я продолжала сквозь слезы:
— Когда я умру, меня похоронят не в семейном склепе, а на общественном кладбище. Люди будут плевать на могилу потаскухи. А ведь я так мечтала выйти замуж в уютной маленькой церкви. Чтобы пред алтарем — я и мой любимый. Только кто меня теперь замуж-то возьмет? Была бы я хоть честная вдова…
— На что вы нас толкаете, мисс?..
— О чем вы, джентльмены! Я не смогу никого ни к чему принудить. Как, впрочем, и объяснить потом своему ребенку, почему ребята в школе обзывают его нагулянным ублюдком. Дети жестоки, знаете ли…
— Вы преувеличиваете.
— Если бы!
— Так не бывает, мисс.
Вместо меня рявкнул оборотень:
— Бывает!
— Эй, Малыш, ты чего?
Я задрала голову. Хорош малыш! Выше меня на три головы. Оборотень повернулся к нам спиной.
— Нишего!
— Да ладно тебе. Сама, дура, нагуляла. Раньше надо было головой думать, а не другим местом.
— Тогда и моя мать — дура? А я кто? Ублюдок?
— Я не это хотел сказать, ты же знаешь. Малыш! Эй!
— Не хотел, но шкашал.
Оборотень взвалил бесчувственного Хиро на плечо, а свободной рукой взял меня за шкирку и поставил на ноги. После чего поволок нас обоих к машине. Я еле успевала переставлять ноги. Каблуки застревали в размокшей земле. Вот угораздило меня сегодня приодеться на работу — юбка, белая блузка, новые сапоги и сумочка. Тоже мне, нашлась тут бизнес-леди!
— Фее, поехали.
— Эй! Малыш, куда собрался?
— Хозяину ше фее одно — шенатый рашветник или холоштой! По пути ешть шашовня швятого Филиппа. Зафернем по-быштренькому!
Дождь усилился, положительно сказавшись на решительности радетелей за мои благополучие и честь.
Трио «ВеликиЭ», где вы?!
Видимости из-за дождя не было практически никакой.
Дворники работали безостановочно, но все равно без особого толка. Капли нудно стучали по брезентовой крыше «лендровера». Запах мокрой псины в салоне не перебивала даже болтающаяся на зеркале отдушка в виде елочки.
Я пыталась незаметно рассмотреть спутников.
Водитель не представлял собой ничего особо выдающегося. Мужчина средних лет обычной внешности. Одет неброско, но аккуратно. Чувствовалась женская рука в подборе гардероба. Пожалуй, при других обстоятельствах этого мужчину можно было даже назвать приятным.
А вот другой, ссутулившийся напротив, вызывал мой самый пристальный интерес. Натянутая на самые глаза бейсболка с надписью «Победитель!» и грубая темная спецовка не смогли полностью замаскировать его лохматую ипостась.
Не волк, но уже и не человек.
Для меня смешение ипостасей было неестественным, а значит, мучительным. Интересно, а каково приходится ему, истинному оборотню? Вопрос вырвался прежде, чем я успела хорошенько подумать над его последствиями:
— Вам не больно?
— Што?
— Когда вы такой… ну… — я отчаянно пыталась подобрать точное определение, — недоделанный. Вам не больно застрять между?..
Желтые глаза сверкнули из-под козырька бейсболки. Мужчина за рулем хохотнул:
— Недоделанный! Ты глянь, Малыш, как она точно определила.
Оборотень насупился.
— Извините, я не то хотела сказать.
Мы надолго замолчали.
— Включите, пожалуйста, радио. — Затянувшееся молчание, которое изредка нарушали смешки водителя, меня тяготило.
— Зачем?
— Ну… веселее так.
Фред неодобрительно хмыкнул, но радио включил.
С музыкой стало уютнее и не так страшно. Полуночный треп радиодиджея, заполняющий редкие паузы между песнями, придавал происходящему оттенок обыденности. Пальцы перестали до онемения сжимать сиденье.
Водитель поймал мой взгляд в зеркале заднего вида.
— Как вас угораздило с рассветником связаться, мисс Веселая?
— Работаем вместе.
— Служебный роман, значится.
