— Чего? — дружно спросили все трое.
— Это только мне кажется? Или все мы кое-что упускаем?
— Что именно? — поинтересовался Коэн.
— Во всех свитках описывалось одно и то же: как перебраться через горы. И этот путь ещё никому не удавалось преодолеть.
— Да. Ну и что?
— Но… гм-м… кто написал всё эти свитки?
* * *
Бог-Крокодил Оффлер поднял взгляд от игрового поля, которое на самом деле было миром.
— Ну и чьих он будет? Прифнафайтефь, — прошепелявил Оффлер. — Фдефь какой-то умник объявилфя.
Все собравшиеся божества вытянули шеи, оглядываясь по сторонам, а потом один из них неуверенно поднял руку.
— А ты у наф?.. — поинтересовался Оффлер.
— Нугган Всемогущий. Мне поклоняются в отдельных районах Борогравии. Этот юноша был воспитан в моей вере.
— И фо фто ферят нугганиты?
— Э-э… в меня. Главным образом в меня. И моим последователям строго-настрого запрещено есть шоколад, имбирь, грибы и чеснок.
Некоторые боги поморщились.
— Да уф, — хмыкнул Оффлер. — По мелофам ты не рафмениваеффя.
— Но какой смысл запрещать брокколи? Этот подход несколько старомоден, — пожал плечами Нугган и посмотрел на менестреля. — Раньше особой сообразительностью он не отличался. Может, мне покарать его? Наверняка в этой похлебке есть чеснок. Чтобы госпожа Макгарри готовила без чеснока?..
Оффлер помедлил. Он был очень старым богом, восставшим давным-давно из курящихся зловонными парами болот в прокалённых тёмных землях. Однако благодаря определённого рода мудрости Оффлер пережил множество более современных и куда более красивых богов.
Кроме того, Нугган был недавним божеством, полным адского огня, больного самомнения и амбиций. Особой сообразительностью Оффлер не отличался, но даже он подозревал, что бог, претендующий на долгосрочность, должен предложить своей пастве нечто большее, чем амнистию от молний. А ещё Оффлер ощущал не подобающую богу симпатию к существам, которым божественным повелением было запрещено есть шоколад и чеснок. И у этого Нуггана такие противные усики… Не подобает богу, каким бы мелким он ни был, носить такие гнусные усики.
— Пофалуй, не фтоит, — сказал Оффлер и потряс стаканом с костями. — Так будет дафе вефелее.
* * *
Коэн пальцами затушил бычок, спрятал его за ухо и поднял взгляд на зелёную ледяную стену.
— Ещё не поздно повернуть назад, — сказал Злобный Гарри. — Если кто хочет, конечно.
— Ага, — не оборачиваясь, откликнулся Коэн. — Тем более что игра вряд ли будет честной.
— А правда, это весьма забавно, — покачала головой Вена. — Всю жизнь я пускалась в разные авантюры со старыми картами, найденными в древних гробницах или ещё где, и ни разу не задумывалась о том, откуда эти карты взялись. О таких вещах никогда не думаешь. О мечах, ключах, всяких лекарствах, оставленных в неизведанных подземельях…
— Кто-то готовит нам подляну, — сказал Малыш Вилли.
— Вероятно, — согласился Коэн. — Но это не первая подляна в моей жизни.
— Мы решили сразиться с самими богами, Коэн, — напомнил Гарри. — Человек, задумавший такое, должен быть абсолютно уверен в своей удаче.
— Ну, моя удача покамест меня не подводила, — сказал Коэн, вытягивая руку и касаясь поверхности скалы. — Тёплая.
— Но она вся покрыта льдом! — возразил Гарри.
— Да. Странно, правда? Все в точности так, как говорится в свитках. И снег прилипает, видите? Это всё магия. Ну что ж, поплевали на руки и…
* * *
Аркканцлер Чудакулли решил, что команда нуждается в тщательной тренировке. В ответ Думминг Тупс сказал, что команда отправляется в неизведанное, а Чудакулли сказал: в таком случае тренировка должна быть не менее неизведанной и неожиданной.
А Ринсвинд сказал, что они идут на верную погибель, а на верную погибель способен любой без какой бы то ни было тренировки.
А ещё через некоторое время он сказал, что изобретённое Леонардом устройство вполне даже работает. Достаточно провести в нём пять минут, и верная погибель кажется желанным избавлением.
— Его снова вырвало, — подметил декан.
— Но нельзя не отметить определённых успехов, — возразил заведующий кафедрой беспредметных изысканий.
— Что ты имеешь в виду? В прошлый раз он продержался на десять секунд дольше!
— Да, но рвотных масс стало больше, и разлетаются они дальше! — пояснил завкафедрой.
Декан поднял голову. Летательный аппарат загадочно топорщился под брезентом. Самые интересные места были надежно прикрыты. Сильно пахло клеем и лаком. Библиотекарь, который любил находиться в центре событий, мирно свисал с реи и забивал в какую-то досточку деревянные гвозди.
— Помяни моё слово, это будут воздушные шары, — сказал декан. — Как наяву вижу. Воздушные шары, паруса, такелаж, всё такое. Возможно, даже якорь. Фантастическая картина.
— В Агатовой империи есть бумажные змеи, способные поднять человека, — напомнил завкафедрой.
— Ну, или он решил построить огромного-преогромного змея.
На некотором расстоянии от них в круге света сидел Леонард Щеботанский и что-то рисовал. Время от времени он передавал листы бумаги подмастерью, который тут же торопливо удалялся.
— А ты видел, что он вчера придумал? — спросил декан. — Ему в голову пришла мысль, что, возможно, придётся выходить наружу, ну, если какой ремонт понадобится, и он изобрёл летательное устройство. Привязываешь к спине дракончика и летишь! В случае чрезвычайной ситуации!
— Дракон на твоей спине — куда уж чрезвычайнее, — покачал головой заведующий кафедрой беспредметных изысканий.
— Вот именно! Этот человек живет в башне из слоновой кости!
— Правда? А я думал, Витинари держит его взаперти на чердаке.
— Я имел в виду, такая вот жизнь не может не повлиять на человека. По моему очень скромному мнению, конечно. Сидишь в четырёх стенах и чёрточки на стене рисуешь, отмечая прожитые дни.
— А говорят, он пишет хорошие картины, — заметил завкафедрой.
— Ха, картины… — презрительно повторил декан.
— И говорят, они настолько хороши, что их глаза неотступно следуют за тобой по комнате.
— Правда? А что делает остальное лицо?
— А лицо остаётся на месте, — сказал завкафедрой беспредметных изысканий.
— Бегающие по комнате глаза — это, по-твоему, хорошо? — фыркнул декан, выныривая на солнечный свет.
За своим столом, обдумывая проблему управления аппаратом в разреженном воздухе, Леонард тщательно вырисовывал розу.
* * *
Злобный Гарри закрыл глаза.
— Мне как-то не по себе, — сказал он.
— Привыкнешь, — успокоил его Коэн. — Главное — правильно смотреть на вещи.
Злобный Гарри открыл глаза.
Он стоял на широкой зеленоватой равнине, которая по обеим сторонам плавно закруглялась, а впереди терялась в облачном тумане. Гребень высокого зелёного холма…
— Самая обычная прогулка, — заявил сбоку от него Малыш Вилли.
— Послушай, это ведь даже не ноги, — пожаловался Злобный Гарри. — Мои ноги в порядке. Это всё моя голова.
— А ты тверди себе: земля за спиной, земля за спиной… — посоветовал Малыш Вилли.
— Не помогает, — сказал Злобный Гарри.
Странность горы заключалась в следующем. Стоило только поставить на неё ногу, как направление начинало зависеть от твоего личного выбора. Другими словами, сила тяжести переставала быть обязательной. Она находилась под твоими ногами вне зависимости от того, куда эти ноги указывали.
Злобный Гарри с удивлением огляделся по сторонам. Орда вела себя так, словно ничего особенного не происходило. Даже ужасное кресло-каталка Хэмиша Стукнутого, весело поскрипывая, катилось в направлении, которое до этого момента было вертикальным. «Наверное, — подумал Злобный Гарри, — это всё потому, что Тёмные Властелины гораздо умнее героев. Чтобы заполнить платёжную ведомость даже на полудюжину приспешников, нужно иметь функционирующие мозговые клетки…» И сейчас мозговые клетки Злобного Гарри приказывали ему смотреть прямо перед собой и пытаться думать, будто он идёт небрежной походкой по широкому травянистому гребню, и ни в коем случае не оглядываться назад, даже не думать о том, чтобы оглянуться назад, потому что сзади… гн-гн-гн…
— Осторожно! — закричал Малыш Вилли, хватая его за руку. — Слушай свои ноги. Они знают, что делают.
К вящему ужасу Гарри, именно в этот момент Коэн решил оглянуться.
— Вы только посмотрите, какой чудесный вид! — воскликнул он. — Отсюда каждый домик виден!
— О нет, пожалуйста, нет… — пробормотал Злобный Гарри, падая на живот и цепляясь руками за гору.
— Просто великолепно, а? — ухмыльнулся Маздам. — Всё эти моря словно бы нависают над нами… Эй, а что такое с Гарри?
