– Снова вы не туда смотрите, уважаемый безумец, – с пальцев Александра Сергеича слетело облачко-линза. – Полюбопытствуйте, на ристалище терпит бедствие ваш давешний интересный соперник.
Спартак полюбопытствовал. Вокруг памятной туши полукенгуру-полудинозавра выписывало кренделя мелкое существо с поразительной анатомией. Существо ростом с карлика имело до невероятности подвижные сочленения в локтевых, плечевых и коленных суставах, за счет чего при желании действовало руками-ногами на манер нунчак.
«Нунчака», правильнее – «нунчяку», в буквальном переводе означает «две палки». Древняя единоборческая мудрость гласит: «Легки нунчаки, да противостоять им нелегко». Существо размером с гнома являло собой живое подтверждение сего изречения Старых Мастеров.
Вот гномик вполне обычно, по-людски, мельтешит ножками на бегу, а вот он замер на одной ноге, дернул бедром, и нога на весу обрела дополнительные степени свободы в коленном суставе, и со свистом выписывает восьмерки.
А что он выделывает руками! Это ж уму непостижимо! Только что были руки, как руки, раз – и левая потеряла анатомические стеснения в локте, и предплечье левой закрутило пропеллером, два – и правая рука стала подвижнее, чем у сломанной марионетки, и вот уже обе руки рассекают воздух с жужжанием, да еще и нога жужжит восьмеркой! Ж-ж-жуть!
Спартак запоздало сообразил, что не только лучше видит сквозь линзу-облачко, а и слышит отчетливее, как жуж-ж-ж-жат нунчатоподобные руки и нога шустрого гномика. На секунду Спартак-ученый, недоумевая, отвлекся от поединка, однако интерес Терминатора таки пересилил пытливость Паганеля.
Гномик и в сравнении со Спартаком оставался гномиком, а уж рядом с тушей попрыгунчика так и вообще смотрелся блохой недоразвитой. Между тем, он удачно компенсировал разность в весовых категориях офигительной подвижностью. И не только в суставах. Он ловко уворачивался от когтей монстра, успевая попадать живыми нунчаками тяжеловесу по лапам. Он преспокойно сбегал от прыгающей туши, исчезал из поля зрения попрыгунчика и лупил его, лупил-лупил-лупил почем зря. Подвижный коротышка побеждал, наглядно иллюстрируя принцип «вода камень точит». Его раскрученные кулачки-молоточки долбили-долбили-долбили и долбили, без устали, без остановки. Им помогали крутящий момент молотка-пятки и носка-кирки. Иногда мелкий долбозвон на радость трибунам демонстрировал прямо-таки фантастическую акробатику. Иногда настырный гном крутился акробатическим колесом вокруг туши и бил– бил-бил то рукой-нунчакой, то нунчакообразной ногой, а то и двумя ногами и руками одновременно, застывая в стойке на опорной руке. Монстр только развернется к акробату-колотушке, а гномик уже откатывается с ноги на руку и наоборот, и по когтям жиртресту, по когтям на откате, и вот он уже снова в тылу туши и с усердием джазового барабанщика-виртуоза мелкой дробью по хребту, по хребту! И со звоном, между ножищ чудищу, через задницу да по стальной «раковине»!
Трибуны радостно аплодировали шустрому барабашке. Прыжки увесистой туши трибуны дружно освистывали. Столь дружно, что Спартак от души посочувствовал попрыгунчику. Униженный аутсайдер всегда вызывает сочувствие у истинного бойца. Недаром в хладнокровной среде самураев родилось когда-то правило: «Убивай, но не унижай».
После черт знает какого по счету дробного удара в спину литая хребтина монстра все ж-таки треснула. Трибуны откликнулись на треск мощного позвоночника резанувшей по ушам – и по душе Спартака – овацией. Спартак закрыл глаза.
– Александр Сергеич, уберите подзорное облачко. Пожалуйста.
– Боязно представлять себя на месте побежденного?
– Граждан на трибунах видно плохо, и все же отдельные фигуры сквозь вашу увеличительную дрянь различимы.
– Не понял?
– Противно видеть, как радуются эти ублюдки, наблюдая чужую смерть.
– Экий вы, знаете ли...
– Какой есть.
– Зачем же вы, такой чувствительный, многия лета совершенствовались в искусстве смертоубийства?
– Полжизни я придерживался основного принципа шаолиньских монахов: оскорбляют – молчи, плюнули в лицо – утрись, ударили – уходи, догоняют – убегай, догнали – убей.
– И как? Случалось, хе, убивать?
– Пока нет. Но утираться и убегать случалось.
– Скажите, а меня бы, если б возможность представилась, вы бы прикончили?
– У меня была возможность.
– На Земле в спортивном зале?.. Хе! Прямо здесь и прямо сейчас вы бы меня с удовольствием порешили, а? Признайтесь, с удовольствием?
Спартак промолчал. Мысленно отругал себя за то, что втянулся в диалог. Спартак молчал, а спортменеджер продолжил балабонить, настырно требуя ответов на скользкие вопросы. Спартаку надоело его щебетание, и герой заткнул Сергеича проверенным способом – вежливо послал его в жопу.
Спартак упорно держал глаза закрытыми до тех пор, пока саван из летающей простыни не изменил свое и его положение в пространстве. И все повторилось – и перелет к рингу, и громогласное объявление на чужом языке с вкраплением единственного знакомого слова «Спартак». Дежа вю, с той лишь разницей, что второе пришествие героя трибуны встретили шквалом аплодисментов.
Простыня катапультировала Спартака на помост, обнесенный канатами, и улетучилась. В этот раз готовый к катапультированию, Спартак упал четко на ноги, споро спружинил и сразу обрел контроль над телом без всяких шатаний. Но, как только Спартак увидел своего соперника... пардон – соперницу, а увидел он ее только после катапультирования, ибо летел к рингу мордой вверх, едва он ее увидел, ему пришлось приложить некоторые усилия, чтобы взять под узцы малость пошатнувшуюся от неожиданности психику. Спартак ожидал увидеть что-то страшненькое, какого-нибудь очередного урода, а возле канатов его дожидалась прекрасная незнакомка топлес.
Чресла восточной красавицы прикрывал шелк мини-трусиков стриптизерши. Ее девичья грудь – второй номер, оценил на глазок Спартак – имела эталонную – на вкус Спартака, – форму вообще и сосков в частности. Ее талия и бедра – шестьдесят и девяносто? Не-а, пожалуй, сорок и семьдесят – манили взгляд, черт побери! А рост у девушки где-то около ста семидесяти трех, минимум манекенщицы. Ей бы на подиум, а не на помост ринга! А кожа! Вай-вай-вай, какая у нее кожа! Персик! А личико! Сказка тысяча и одной ночи! Один взгляд в ее глаза серны равносилен кубку вина, выпитому залпом! А волосы! Воронье крыло, заплетенное в тугую косу, которая вьется вдоль длинной шеи, между холмов груди до овала пупка. Ах, какой у нее пупок! Ах! А руки... У-пс. А ручки-то не оттуда растут. Прям из шеи и растут ручки-то. Горизонтали ключиц ни хрена и нету. О, как...
Генетический тюнинг отлично маскировал мутационные переделки, но стоило Спартаку заприметить аномалию, как его разум мигом укротил похотливую свору половых инстинктов. Спартак, трезвея, засек остроту ее маникюра. Каждый очаровательный дамский пальчик венчает отменная пика. Та же петрушка и с педикюром – ноготки похожи на пики, заразы.
Трезвый взгляд Спартака пропутешествовал по стройным ногам, вернулся к рукам и не заметил слома локтей. Обе ее руки являли собой примерно то, что предлагал сотворить с его левой Александр Сергеич. Ее ультрагибкие руки реально превращены в двух змей. Отсутствие горизонтали ключиц дает возможность змееручке контролировать все триста шестьдесят градусов вокруг красивой головки. Женщина – есть женщина, и фиг ее заставишь носить «жабью голову».
Бесстрашный головной мозг героя оперативно обработал визуальную информацию и выдал вердикт – красотка подгоняла соблазнительные телеса под один из стилей школы «Шэ», сиречь – школы «Змеи».
Обострившаяся до невероятности интуиция воина подсказывала, что деваха владеет материнским стилем змеиной школы. Старинным, простым до примитива и дьявольски опасным в мастерском исполнении. Динамика протостиля сводится к элементарным установкам: «головы змей», то есть согнутые в запястьях кисти рук с вытянутыми, прижатыми друг к дружке пальцами, все время «смотрят» в глаза противнику и бьют, тыкают в глазные яблоки при всяком возможном случае, а носок разгруженной, «пустой ноги» лупит в пах, по «золотой цели», едва она оказывается в зоне досягаемости.
– Подруга, ты русский язык понимаешь? – спросил Спартак вычурно доброжелательным тоном на тот случай, если не понимает. Говорил вкрадчиво, громким шепотом, памятуя об акустических способностях линзы-облачка.
– Ай донт ноу, – ответила подруга, улыбнулась обворожительно, пообещала: – Ай килл ю.
– Спик инглиш? – огорчился Спартак. Инглишем он владел только со словарем.
– Ай донт ноу. Ай килл ю.
– Ясно. Ты и без словаря ноу спик. Как бы тебе объяснить, чего я задумал? Как бы тебе предложить вписаться в тему?.. Нах хаузе, цюрюк на Землю, бежим цузамен, о’кей? Их бин ноу хау, я знаю, как.
– Ай донт ноу. Ай килл ю.
