ЧУБ. Мне кажется, что ты по глазам читаешь мои карты.
ВАКУЛА (усмехаясь). По твоим глазам, мастер Чуб, можно прочитать только похоронку.
Чуб смотрит на карты Вакулы: две тройки, две десятки и дама. У самого Чуба комбинация явно лучше: две девятки, два валета и шестерка. Он с великим удо-вольствием наблюдает за Вакулой, который начинает блефовать.
ВАКУЛА (увеличивает). Отвечаю.
ЧУБ (увеличивает). Добавляю.
ВАКУЛА (увеличивает). Поднимаю.
ЧУБ. (увеличивает). Увеличиваю ставку.
Вакула кладет на стол карты, ставит на стол сумку, где на дне сумки приклеены пять карт: четыре туза и король. Карты которые он бросил на стол прилипают к сумке, а фальшивые карты остаются на столе. Высыпает все деньги из сумки.
ВАКУЛА. Вскрываю.
***
А в это время Панночка по своему котлу, наблюдая за игрой Вакулы и Чуба, торжествующе смеется, бросает в котел какое-то зелье.
ПАННОЧКА. Это только начало, дорогой мой Вакула! Тебя ждет еще много сюрпризов!
***
Чуб торжествующе смеется, снимает очки. Вакула также снисходительно улыбается, глядя на Чуба.
ВАКУЛА. Надеюсь, что ты сдержишь свое слово, мастер Чуб?
ЧУБ. Клянусь Богом и всеми его апостолами!
ВАКУЛА. И если я сейчас выиграю, ты не будешь стрелять, укатывать меня в асфальт, скармливать рыбам и разрешишь встречаться с Оксаной?
ЧУБ. Да чтоб я сдох, если отрекусь от своего слова!
ВАКУЛА. Ну, смотри, мастер Чуб.
Вакула по одной начинает вскрывать карты, и Чуб тихо припухает, вместе с Вакулой. У Вакулы оказывается комбинация Чуба: две девятки, два валета и шестерка.
ЧУБ (вскакивает). Ах ты, собака! Это же мои карты!
ВАКУЛА (растерянно). Ничего не понимаю…
ЧУБ. Как мои карты оказались у тебя?
Чуб хватает свои карты и припухает: у него четыре туза и король, то есть карты Вакулы. Карты выпадают у него из рук на стол. Вакула хватает его карты. Они смотрят друг на друга. Чуб надевает очки, таращится на карты. Вновь снимает.
ЧУБ (растерянно). Вишь, бесовщина какая… проиграл ты, хлопец! И даже стрелять в тебя не пришлось…
ВАКУЛА. Не может быть…
ЧУБ. Да я и сам вижу, что не может… оказывается может… Во как бывает… Во бесовская сила что делает!
***
Панночка торжествующе смеется.
***
К Чубу подходит охранник, что-то шепчет ему на ухо. Чуб смотрит на Вакулу.
ЧУБ. Ну, уговор ты наш знаешь, а твою последнюю выходку, так и быть, прощаю. Прямо художник из песни “Миллион, миллион алых роз…”
Чуб подходит к окну, вся площадь перед его ночным клубом и чуть дальше перед его домом-дворцом в цветах и огромный транспарант из роз: “Я люблю тебя, Оксана!”
***
Совершенно расстроенный Вакула выходит из казино, падает в цветы.
***
Пораженная Оксана любуется цветами с балкона.
ОКСАНА. Ну, Вакула!
Оксана не выдерживает, выбегает на улицу, смотрит вслед Вакуле, который уже почти скрылся из виду.
ОКСАНА (кричит). Вакула-а!
Вакула скрывается. Выходит Чуб.
ЧУБ. Ишь ты, подлец, всю площадь цветами завалил!
ОКСАНА. А вдруг это любовь, дядя?
ЧУБ. А что ж еще?! Только слепой в такую девку не влюбится!
ОКСАНА (озорно). А меня и вправду любят на Украине?
ЧУБ. Да ты сама видишь, дочка!
ОКСАНА. Хорошо, дядя. Я выступлю с концертом!
ЧУБ. Ну, славно! Я организую такое шоу, что чертям будет тошно!
***
Басаврюк, режиссер и сценарист осматривают церковь, которую во время Чернобыльского взрыва покинула нечисть.
РЕЖИССЕР (недоверчиво). Что? Это и есть та самая церковь?
СЦЕНАРИСТ. Что-то непохоже.
БАСАВРЮК. Можете не сомневаться, это та самая церковь, где служил философ Хома и где ему явился Вий.
РЕЖИССЕР. Ну, в принципе подойдет. (Подходит к кафедре, за которой стоял философ Хома.) Так, здесь у нас будет читать молитвы философ Хома. (Удивленно вглядывается в круг, которым философ себя ограждал.) Надо ж, и даже круг остался!
БАСАВРЮК. А я что говорил!
СЦЕНАРИСТ. Вы что, вправду верите, что именно эту церковь описал Гоголь?
РЕЖИССЕР. А я верю! (Подходит к разбитому оконному проему.) А вот отсюда пришел Вий.
БАСАВРЮК (показывает ему другое место). Нет, Вий отсюда пришел.
СЦЕНАРИСТ (едва сдерживается от смеха). Ну, вы даете!
РЕЖИССЕР. Так, гроб с Панночкой поставим сюда… (Размахивает руками.) Здесь у нас будут летать упыри, вурдалаки полезут из этих окон… (Задумывается на миг.) Ну, что? Все сходится!
БАСАВРЮК. Все будет, как в жизни. Надеюсь, Колесник в форме?
СЦЕНАРИСТ. По-моему, артист опять пьян.
БАСАВРЮК. Ну, ничего, по сценарию он и должен быть пьян.
В церковь входит пьяный артист Колесник. Он крестит ся на иконы, но икон нигде не видно.
СЦЕНАРИСТ. А вот и Колесник.
КОЛЕСНИК. Дьявольское место! Хоть бы икону принесли в церковь.
БАСАВРЮК. Будут тебе иконы, Колесник.
КОЛЕСНИК. Слышь, Басаврюк. Не буду я больше сниматься в фильме.
РЕЖИССЕР. Иди проспись!
КОЛЕСНИК. Я думал, что это мне приснилось. Думал, допился до того, что перепутал кино с жизнью. А я вот что вам скажу, любезные! Эта Панночка, которую вы пригласили на роль ведьмы, самая настоящая ведьма и есть!
БАСАВРЮК. Колесник, тебе или надо похмелиться, или проспаться перед съемкой.
КОЛЕСНИК. Какой черт проспаться! Я думал, что это мне съемки приснились, а оказывается, это на самом деле ведьма Панночка на мне всю ночь каталась!
СЦЕНАРИСТ (хихикает). Ну и как покатались?
КОЛЕСНИК. А еще я слышал, что она и на других каталась!
СЦЕНАРИСТ. Значит, наша главная актриса, которая играет ведьму, самая настоящая ведьма и есть?
КОЛЕСНИК. Что, дурак, смеешься? Если ведьма играет саму себя, значит и Вий должен явиться на самом деле? Ему поднимут веки, и тогда я умру!
На этот раз режиссер, Басаврюк и сценарист просто катаются от смеха.
КОЛЕСНИК. Не буду я больше сниматься. Меня невеста ждет дома! У меня свадьба через месяц!
БАСАВРЮК (вынимает контракт). А в контракте говорится, что будешь!
КОЛЕСНИК. Да плевать я хотел на твой контракт.
БАСАВРЮК. Тогда всю жизнь не расплатишься!
РЕЖИССЕР. Да что ты, Колесник, в самом деле? Остались съемки только в церкви!
КОЛЕСНИК. А если я в самом деле умру?
СЦЕНАРИСТ (ехидно). Каждый великий актер мечтает умереть на сцене!
БАСАВРЮК. Хорошо, накидываю к твоему контракту еще тридцать процентов.
КОЛЕСНИК (жалостливо). Отпустите меня.
РЕЖИССЕР (успокаивающе). Ну, пошли, поспим немного и тихо мирно закончим съемки. Ты так в роль вжился, что и вправду можешь умереть.
Колесника выводят из церкви.
***
Оксана сидит печальная и задумчивая в саду. Чуб, вальяжно развалившись в кресле, курит сигару.
ОКСАНА. А отец так и ни разу не объявился.
ЧУБ. Ну и слава Богу, что этого беса не видно. Пусть они с Панночкой фильм снимают.
ОКСАНА. Странно все это… (Печально.) И Вакула до сих пор не появляется. Прошло почти три недели.
ЧУБ. Это не беда.
ОКСАНА (грустно). А говорил, что любит, что никому не отдаст меня…
ЧУБ (виновато). Вижу, что сохнешь ты по Вакуле.
ОКСАНА (гордо). Кто? Я?! Да кто он такой, чтобы я по нем сохла?!
ЧУБ. Виноват я перед тобой, дочка. Это ж я запретил ему видеться с тобой.
ОКСАНА. Как же так, дядя? Зачем?
ЧУБ. Думал оградить тебя от этого черта!
ОКСАНА (решительно). Не надо за меня решать, дядя! Мне через неделю будет двадцать один год!
Оксана решительно встает, топает ножкой.
ЧУБ (восхищенно). Смотрю я на тебя, дочка, и вижу свою покойную жинку! Ты прямо вся в нее! Огонь!..
ОКСАНА. А чем плох Вакула?
ЧУБ. Да казак он хоть куда!
ОКСАНА. Как же мне увидеть его, дядя?
ЧУБ. Чего проще. Доставлю Вакулу в лучшем виде!
ОКСАНА. Правда?
ЧУБ (крестится). Истинный крест!
Оксана обнимает его, Чуб счастливо улыбается.
***
В церкви идут съемки фильма “Вий”. Уже седой (запуганный до смерти) артист Колесник стоит за кафедрой, читает молитву. Очертил себя кругом из мела. С ужасом смотрит на гроб с Панночкой. Труп Панночки поднялся из гроба, и она начала щелкать зубами и ловить его не там, где он был. Труп что-то начал бормотать, словно читать заклинанья. Поднялся ветер, и в окна церкви на- чала ломиться нечистая сила. Упыри, вурдалаки - все начали тянуть к Колеснику лапы.
