Копья немедленно повернулись в ее сторону.
– Опустить копья! – изо всех сил рявкнул Ханнер. Он устал, да и в лучшие минуты голос его никак не походил на командирский рев дядюшки, так что особого впечатления он не произвел. – Она со мной.
– Да это Рудира! – сказал один из стражников. – Я ее знаю.
–А он кто? – поинтересовался другой.
– Я – лорд Ханнер, – прокричал Ханнер. – Племянник и наследник лорда Фарана, главного советника правителя. Что тут творится? Где командир?!
Ряды заколебались, раздались, и вперед выступил капитан в позолоченной кирасе поверх желтой туники. Копья у него не было, но рука лежала на рукояти убранного в ножны меча.
Капитан был знаком Ханнеру – как ни устал молодой лорд, ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы вспомнить имя.
– Лорд Ханнер, – почтительно произнес капитан прежде, чем его имя слетело с уст Ханнера.
– Капитан Нараль, – отозвался Ханнер. – Могу я узнать, что здесь происходит и что это за парад в середине ночи.
– Это не парад, милорд. Ты ведь наверняка знаешь, что в городе бесчинствуют свихнувшиеся маги – одну, я вижу, вы даже прихватили с собой. – Он кивком указал на Рудиру.
– Разумеется, я знаю! – сказал Ханнер. – У меня тут с собой их еще несколько, я веду их к правителю, чтобы во всем разобраться. – Он показал на свой отряд. – Мы арестовали нескольких чародеев-преступников и привели на суд.
– Чародеев?
– Так их назвали ведьмы. Ни у кого больше имени им не нашлось.
– Так вы говорили про них с ведьмами?
– Когда я увидел, что происходит, сразу отправился в Волшебный квартал за советом. Волшебники озадачены не меньше нашего, но матушка Перреа сказала, что это новое волшебство походит на то, которым пользовались ведьмы в дни Великой Войны. Она назвала это чародейством.
Нараль нахмурился.
– Кто-нибудь знает, откуда оно взялось?
– Из тех, с кем я говорил, – никто.
– Плохо. – Капитан снова нахмурился, потом протянул руку. – Что ж, будем надеяться, утром что-нибудь прояснится.
– Ну а пока что, капитан, я собрал нескольких чародеев-добровольцев и с их помощью арестовал четверых преступников, и теперь мне хотелось бы доставить их всех во дворец и поспать хоть немного.
Нараль колебался.
– Боюсь, что не могу позволить тебе этого, – сказал он наконец.
Именно такого ответа ждал и страшился Ханнер.
– Почему? – поинтересовался он.
– Нам было приказано не пропускать во дворец никого – в особенности никого из этих безумных магов... чародеев, да?.. Их нам велено и близко не подпускать.
– Ну, вряд ли дядя имел в виду меня...
– Приказ отдавал не лорд Фаран, милорд, – не дал ему договорить Нараль. – Это повеление самого лорда Азрада. Правителя.
Ханнер моргнул.
– Вот оно что... – протянул он.
Теперь ему стало понятно присутствие на площади нескольких сотен солдат. Лорд Фаран бывал обычно более бережлив, когда дело касалось людей; лорд же Азрад был, во-первых, начисто лишен чувства меры, а во-вторых, никогда не берег ничего, кроме собственных сил.
Но сейчас и Ханнер желал сберечь собственные силы – чтобы их хватило по крайней мере до тех пор, пока он уютно не устроится в собственной постели. Он посмотрел вверх, на Рудиру, прикидывая, сколько она сможет поднять.
– Ты понимаешь, что чародейка может попросту пролететь во дворец над вашими головами? – спросил он.
– Ей пришлось бы пролететь сквозь тучу копий, – почти виновато ответил Нараль.
Ханнер сомневался, что это помешало бы Рудире, но решил не спрашивать ее. Вместо этого он поинтересовался:
– Не будет ли кто-нибудь любезен доложить правителю о моем приходе? Мне бы очень хотелось поспать.
– Правитель удалился к себе до утра, – сказал Нараль. – У нас весьма ясный приказ – не тревожить его, что бы ни случилось. Так что пока не произошло что-то непоправимое...
Ханнер глубоко вздохнул.
– Тогда, может быть, кто-нибудь передаст несколько слов моему дяде, лорду Фарану? Пожалуйста!
Капитан Нараль немного подумал, потом кивнул.
– Я пошлю человека. Что передать?
– Что я здесь, на улице, со мной несколько друзей и четверо арестантов и мы хотели бы попасть во дворец – по крайней мере я хотел бы – чтобы лечь спать.
– Я передам, но сомневаюсь, что он отменит эдикт правителя. Лорд Азрад был настроен очень решительно.
– Просто передай ему мои слова, капитан.
Нараль поклонился.
– Как прикажешь, милорд. – Он обернулся, подозвал к себе одного из стражников и отдал приказ.
Ханнер вернулся к своим.
– Кажется, нам придется подождать, – сказал он. – Давайте присядем и отдохнем. – Он кивнул на бордюр подле часовни на углу Аренной улицы и площади Аристократов. – Если я кому понадоблюсь – я тут.
С этими словами он опустился на ближайший камень, прислонившись к стене часовни; голова его при этом пришлась как раз под полкой для приношений.
Избавить гудящие ноги от веса тела уже было наслаждением.
Йорн пристроился рядом с ним, только ему пришлось наклониться вперед, чтобы не стукнуться о полку затылком.
– Что-то я не вижу никого из своей роты, – заметил он, оглядывая стройные ряды стражников.
– Это и к лучшему, – отозвался Ханнер. – Значит, ты не нарушаешь приказа, сидя здесь со мной.
Еще один чародей, в серой потрепанной домотканой одежде, уселся по другую сторону от Ханнера – и не на бордюрный камень, а привалившись к стене.
– Можно пойти на Стофутовое поле, – сказал он. – Там нас не тронут – стоит им только понять, что мы маги.
Ханнер взглянул на него.
– Как, ты говорил, тебя зовут?
– Зарек, – ответил тот. – Зарек Бездомный – вот уже несколько лет меня так называют.
– Значит, ты уже ночевал на поле.
– Каждую ночь. Я и этой ночью там был – когда поднялся весь этот шум. Ну, я и отправился в Волшебный квартал, может, думаю, выйдет заработать на еду, если продать новости о таинственных криках, а прихожу – все уже обо всем знают, оказывается, пострадал весь город... И тут я понял, что эта новая магия и мне по зубам – и только стал прикидывать, как бы повыгоднее использовать ее, как вы кинули клич... я и отправился с вами, вот, думаю, хоть на одну ночь крыша над головой будет.
Ханнер смотрел на него, не отрываясь. Как и все в Этшаре Пряностей, он знал о Стофутовом поле. Больше двухсот лет назад Азрад Великий повелел, чтобы между Пристенной улицей и городской стеной на протя-жении ста футов не возводилось никаких построек – участок должен был оставаться пустым на случай войны, чтобы там могло свободно действовать войско.
Разумеется, Гегемония Трех Этшаров не воевала вот уже двести лет – с тех пор, как окончилась Великая Война, и пустое пространство внутри городских стен было слишком дорого, чтобы оставаться пустым. По закону, никакие постоянные постройки на поле возводиться не могли, но о временных там речь не шла, а Этшар был переполнен; в результате, несмотря на указ, городская беднота и бездомный люд начал обосновываться со своими шатрами и навесами на ничейной стофутовой полосе.
По всей длине – а протянулось оно на девять или десять миль – Стофутовое поле служило убежищем для отбросов Гегемонии. Нищие, воры, калеки, сумасшедшие – и все честные люди, которые по тем или иным причинам не могли платить за крышу над головой и не имели зажиточных друзей или родичей, чтобы те пустили их под свою.
Ханнер пару раз видел поле, когда дела приводили его к городским воротам или на Пристенную улицу, но старался не подходить к нему ближе необходимого. Ему и в голову не могло бы прийти устроиться на поле на ночь или хотя бы просто пойти туда. Может, Зарек и будет там в безопасности, но Зарек – не один из правителей города. Явиться на поле в шелковых одеждах и с бляхой чиновника – значит напрашиваться на ограбление; домотканые лохмотья привлекут куда меньше внимания.
С другой стороны, Зарек вовсе не был так вонюч и убог, как, по мнению Ханнера, должен был бы быть обитатель поля. Его волосы и борода, конечно, очень нуждались в мытье и стрижке, но не были ни всклокоченными, ни вшивыми. Руки и лицо у него были довольно чистыми, кожа – без струпьев. Он выглядел гораздо приличнее того оборванца на аллее Ведьм – вот уж кто наверняка ночует на Стофутовом поле.
Легенда утверждала, что некогда поле было зелено от травы и пестро от цветов. Теперь же там была голая земля – утоптанная и пыльная в летнюю жару, липкая грязь во время осенних дождей, ледяное крошево зимой, которое месили сотни, если не тысячи, ног. Несмотря на это, Зарек – конечно, не щеголь – выглядел весьма прилично и даже представительно, да и говорил точно и ясно. Он явно сумел сохранить моральную и физическую форму, как бы трудно ему ни жилось.
Возможно, подумал Ханнер, Зарек знает, как вести на поле более или менее приличную жизнь, а может, он просто сумел где-то вымыться, прежде чем идти в Волшебный квартал.
