Роб Всякограб сидел один-одинешенек на кургане напротив поддельной кроличьей норы и не сводил глаз с далеких гор, чьи снежные вершины блестели в лунном сиянии.
Чья-то рука легонько коснулася его плеча.
– Так на тя не схоже, дозволить кому к себе подкрасться, Роб Всякограб, – сказала Дженни, присаживаясь рядом с ним.
Роб Всякограб вздохнул.
– Вулли Валенок мне поведал, что ты так и не откушал, – заботливо продолжала Джении.
Роб Всякограб вздохнул.
– И Велич Ян рек, что сегодня на охоте ты лиску мимо пропустил, даже не пнув хорошенько на дорожку?
Роб снова вздохнул.
Что-то тихо чпокнуло и послышался булькающий звук. У Дженни в руках появилась крошечная деревянная кружка и кожанная фляга.
Из кружки подымался дымок.
– А вот залишки Особлиго Овечкино Наружного, что твоя мальца велика карга нам на свадьбу дарувала. Я его заховала на крайний случай.
– Она не моя мальца велика карга, Джении, – ответил Роб, не глядя на кружку. – Она наша мальца велика карга. И вот что я кажу те, Дженни, по всякому быть бы ей каргой из карг. Есть в ней могутность, что ей самой и не снилось. Только роитель тоже энто учуял.
– Айе, ну, выпивка есть выпивка, как ее ни назови, – мягко сказала Дженни. Она помахала кружкой под носом у Роба.
Он вздохнул и отвернулся.
Дженни вскочила.
– Вулли! Велич Ян! Подите-ка сюды шибко! – завопила она. – Роб выпивки зачурался! Никак помер!
– Ах, не время нынче для пьянства, – ответил Роб Всякограб. – Тяжко мне на сердце, жинка.
– Ну-ка шибко! – прокричала Дженни в нору. – Он помер, да речи вести продолжает!
– Она карга холмов этих, – говорил Роб, не обращая внимания на Дженни. – Так же как и ее Бабуля до того. Кажный день она холмам толкует, что такое они есть. Эти холмы у нее в костях. Она хранит их в сердце своем. Мне и помыслить о будучем без нее невмоготу.
Из кургана поспешно выбежали фиглы. Они в нерешительности уставились на Дженни.
– Чегой-то не так? – спросил Вулли Валенок.
– Айе! – отрезала кельда. – Роб Особлива Овечкина Наружного зачурался!
Маленькое личико Вулли моментально скривилось в горестной гримасе.
– Айя, Большой клана нашего помер! – зарыдал он. – О, вейли, вейли, вейли…
– Вулли, а ну захлопни пасть, ты, велик мутнец! – заорал Роб, вскакивая на ноги. – Я таки ще не помер! Я тута переживаю момент душевна трепету пред личиной существования, уразмел? Кривенс, да что за жисть така, коли нельзя хлопцу почуять ледяные ветры Судьбы под своим килтом без того, чтоб не сбежалась толпа, вопящая, что он помер!
– Ага, чую я, что ты опять с жабом балакал, – вставил Велич Ян. – Никто кроме него не скаладет таки длины слова, что их и за день не вымолвить.
Велич Ян повернулся к Дженни.
– Никак у него тяжкий случай раздумья, миссус. Стоит лишь хлопцу связаться с читаниями да писаниями, раздумья тут как тут. Пойду приведу парней, сунем его башкой в воду, пока не очухается. Боле ничего не поможет. От раздумий и помереть не долго…
– Да я десятерым таким как ты наддаю! – закричал Роб Всякограб прямо в лицо Величу Яну и замахнулся кулаком. – Это я – Большой клана и…
– А я – кельда, – сказала кельда. Такой голос – твердый, холодный, резкий, режущий воздух, как лезвие лед, был одним из секретных приемов кельдования. – И мое слово – всем возвертаться назад в курган и чтоб ни одна рожа мне на очи не показывалася, пока я на то дозволение не дам. Но не ты, Роб Всякограб Фигл! Ты останешься, пока я тя не отпущу!
– Ох, вейли, вейли… – начал было Вулли Валенок, но Велич Ян закрыл ему рот рукой и быстро потащил прочь.
Рваные облака начали собираться вокруг луны. Наконец Дженни и Роб Всякограб остались одни. Роб опустил голову.
– Я не пойду, Дженни, коли ты скажешь, – сказал он.
– Ах, Роб, Роб, – ответила Дженни, начиная плакать. – И как ты не уразумеешь. Не желаю я зла велика мальца дивчинке, правда не желаю. Только нет у меня сил и помыслить, как ты сражаешься с чудищем, что убить нельзя! Разве ж ты сам не чуешь, что это о тебе все тревоги мои?
Роб обнял ее за плечи:
– Айе, чую.
– Я, твоя жена, Роб, прошу тя не ходить!
– Айе, айе, я останусь, – ответил Роб.
Дженни подняла на него глаза. Слезы блестели в лунном свете.
– Правда?
– Никогда еще не порушил я свое слово, – сказал Роб. – Не считая копперов и всяких, навроде них, а они, вишь ли, не считаются.
– Ты останешься? И ты верен будешь моему слову? – спросила Дженни, шмыгая носом.
Роб вздохнул:
– Айе, буду.
Дженни немного помолчала и затем сказала резким, холодным голосом кельды:
– Роб Всякограб Фигл, вот те мой наказ: иди и спаси мальцу велику каргу!
– Чегось? – в изумлении спросил Роб. – Да ты только молвила, чтоб я оставался…
– Это я как жинка твоя молвила, Роб. А сейчас я молвлю как кельда. – Дженни встала с поднятой головой и решительным выражением лица. – Коли порушишь слово кельды своей, Роб Всякограб, от тя откажется весь клан. Тебе сие ведомо. Так что слухай мя хорошенько. Бери кого те треба, пока не стало слишком поздно, иди в горы и проследи, чтобы с мальца великой дивчинкой ничего не стрялося. И возвертайся назад цел и невредим. То мой приказ те. Нет, это больше, чем приказ! Это ковы, что возлагаю я на тя! Их порушить нельзя!
– Но я… – начал Роб, совершенно сбитый с толку.
– Я – кельда, Роб. – сказала Дженни. – Не вмочь мне кланом управляться, коли Большой в угол загнан. И холмам детей наших треба карга. Все ведомо, кто-то должен молвить земле, что она такое есть.
Было что-то особенное в том, как Дженни заговорила о детях. Роб Всякограб соображал не слишком быстро, но рано или поздно до него обязательно доходило.
– Айе, Роб, – сказала Дженни, заметив выражение его лица. – Скоро у меня родятся семеро сыновей.
– О, – ответил Роб Всякограб. Он не спрашивал, откуда ей известно количество детей. Кельды просто знают. – Вот здорово!
– И одну дочь, Роб.
Роб моргнул.
– Дочь? Так скоро?
– Айе, – ответила Дженни.
– Вот клану повезло! – сказал Роб.
– Айе. И потому у тя есть причина вертаться ко мне невридимым, Роб Всякограб. И я тя умоляю, применяй бошку свою не только для того, чтобы колотить ею вражин.
– Благодарю тя, Кельда, – ответил Роб Всякограб. – Все сроблю, как ты велела. Возьму хлопцев и найду мальца велику каргу, ради холмов наших. Туго приходится бедной мальца великой дивчинке совсем одной на чужбине.
– Айе, – сказала Дженни, отвернувшись. – Мне то ведомо.
Светало. Собравшиеся в кургане фиглы в благоговейном ужасе наблюдали за Робом Всякограбом, который старательно выводил слово:
ПЛН
…на обрывке бумажного пакета. Написав, он продемонстрировал его всем собравшимся.
– План, уразумели? – обратился он к собранию фиглов. – Теперя, когда у нас есть План, нам треба решить, что делать почнем. Чего тебе, Вулли?
– Что это за оковы Дженни на тя наложила?
– Не оковы, а ковы, – со вздохом ответил Роб Всякограб. – Я слово «Да» молвил и, значит, дело это сурьезное. Это значит, что обязан я возвертать велику мальцу каргу и никаких отговорок. Иначе душенькая моя вознесется прямиком в небесные хляби. Энто такой магичный наказ. Дюже тяжкая ноша эти ковы.
– Ну да, их обычно из железа куют, – вставил Вулли Валенок.
– Вулли, – терпеливо продолжал Роб. – А не сказывал ли я те, что бывает время, когда те треба держать язык за зубами?
– Айе, Роб, сказывал.
– Вооот, зараз такое времечко и настало. – Он повысил голос: – А теперя, хлопцы, всем вам роители ведомы. Нельзя их убить! Но наш долг – рятувать велику мальцу каргу и потому пред нами стоит само-вбийственна задача. Мабуть мы все закончим в землях живых, вкалывая как верзилы. Поэтому… Мне треба добровольцы!
Все фиглы старше четырех лет, не задумываясь, подняли руку.
– Ох, ну да ладно вам, – сказал Роб Всякограб. – Вам всем пойти нельзя. Вот что… Я возьму… Вулли Валенка, Велича Яна и… тя, Велик Ужасен Билли Подбородище. А сосунков я не беру, так что кто ниже трех дюймов, тот не идет! За исключением тя, Билли Подбородище. А что до всех остальных, то решим вопрос по обычаю. Я возьму те пять дестяков, кто на ногах до конца устоит!
Он отозвал трех избранников в угол, пока оставшиеся фиглы жизнерадостно выстраивались друг против друга. Фиглы предпочитают глядеть в глаза даже самому превосходящему противнику, поскольку в таком случае они не будут смотреть в то место, куда собираются нанести удар.
Фиглы начали драться.
– Она в сотнях миль отседа, – заговорил Роб. – Нам так далече не пробежать. У вас, отвратцев, есть кака идея?
– Хамиш туда на своей птахе могет долететь, – сказал Велич Ян, отступая в сторону, когда мимо него прокатился клубок пихающихся, пинающихся фиглов.
– Айе. Он пойдет с нами, но он не могет взять боле одного пассажира, – прокричал Роб, перекрывая шум.
