— Понятия не имею! — искренне воскликнула я. — Кроме того, бабка себя вела так, словно первый раз обо мне слышит, когда мы встретились.
— Значит, играла. И ты говоришь, что из-за её поведения никакого желания войти в род или даже продолжить с ней отношения у тебя не возникло. А теперь вопрос: отчего ей тебя от себя отдалять и фактически толкать ко мне в объятия? Меня с самого начала мучила несуразность происходящего. Даже Эрлен действовал мягче, даже Завьялова проявила себя душевнее. Могла она нарочно себя так вести, чтобы в род ты не вошла?
— Наверное, могла, — засомневалась я.
— А почему это может быть важно? — нахмурился он. — Так, зови своих ведьм, будем думать вместе. Я про это слишком мало знаю. И ещё, теперь ты точно одна ни на шаг, кажется, что мы с головой утопли в какой-то мутной и давнишней истории.
Собрались быстро. Лена робко спустилась со второго этажа и села вместе со всеми в гостиной. Гнать её было бы дико неловко, поэтому я усадила её на диван и сказала:
— Лен, все объяснения потом. Просто посиди пока с нами, ладно?
А дальше во второй раз пришлось пересказать весь разговор с Ольгой Петровной. Было ощущение, что я нащупала что-то важное, но пока не могла понять что.
— Интересен тайминг. Я имею в виду, что скажи свои слова Ольга Петровна неделю назад, это могло бы всплыть на допросе так или иначе, — потерев короткий ёжик волос на голове, проговорил Давид. — Значит, либо старая ведьма знает, что второго такого допроса уже не будет, либо просто повезло. Но её последние слова, что всё не так, как кажется, намекают, что знает она многое.
— Она с самого начала на жениха отказалась смотреть — поняла, что он-то её быстро раскусит, — вздёрнула бровь Тимея. — И с тобой отказалась встречаться, явно не заболела, поняла, что теперь-то ты её сразу вычислишь. По телефону-то нет, а вот при встрече…
— Может, перезвонить и узнать? Или поехать к ней? — заметалась я по комнате.
— Лейла, у тебя есть основания ей не доверять или подозревать, что она желает тебе плохого? — спросил Игорь.
— Я, оказывается, не обладаю полной картиной, но скорее нет.
— Тогда лучше пока действовать так, как сказала она. Говоришь, там послышались грохот и скрежет? И слова, что они доигрались. Возможно, речь идёт о нападении, и тогда мы можем нарваться на засаду или наблюдение. А интерес оборотней к обычной старушке объяснить можно только тем, что старушка связана с нами. Надо ли оно? — проговорил Игорь.
— Судя по тому, что сказала твоя Ольга Петровна, ваше знакомство она будет отрицать до последнего. И здесь мне видится только один мотив: желание тебя защитить или вывести из-под удара, — добавил Артур.
— Что, опять же, является поводом прислушаться к её словам, — добавил Игорь.
— Но я же беспокоюсь! Что с ней теперь будет? — подняла я глаза на своего мужчину.
— Судя по всему, она знала, на что шла, — задумчиво проговорил Артур. — Это любопытно. Я всегда считал, что вы попадаете под удар из-за связи с нами, но что, если ситуация гораздо сложнее?
— Мы хотели узнать про принятие в род, — вспомнила я. — Тимея?
— Это обряд или скорее ритуал, который даёт связь со всеми предками. Взывая к силе рода, ведьма чувствует всех своих родственниц: сестёр, дочерей, племянниц, маму, бабушку, тёток и так далее.
— То есть, приняв тебя в род, они открыли бы тебя для всех остальных. Но твоя мать даром не обладала. И, соответственно, в род принята не была, — рассуждал Артур, пальцами барабаня по столу. — Судя по всему, им нужно было скрыть родство с тобой, причём так, словно от него отказалась ты сама. Вот только почему?
— Эльвира, а тебя почему не приняли в род? — внезапно спросил Давид.
— Мама отказалась из-за низкого уровня дара. После инициации он заблокировался. Я им не могу пользоваться, живу как обычный человек.
— Занятно, что у Мадины и Лейлы так много общего. В род не приняты, матери либо без дара, либо с очень низким, который они сами использовать не могут. Инициированы оборотнями и обе стали Высшими, хотя по логике не должны были. Я один это вижу? — задумчиво проговорил Давид.
— Возможно, есть ещё параллели? Обе единственные дочери.
— Какого числа вы родились?
— Я двадцать шестого ноября, — сказала Мадина.
— А я третьего июня, — ответила я.
— Эльвира, а ты? — спросил Давид, делая записи.
— Тридцатого апреля, — ответила та.
— Эльвир, а с каким весом родилась Мадина? — глядя на листочек, задумчиво спросила Тимея.
— Четыре двести. Немало для девочки. Да и потом до трёх лет была настоящей плюшкой, но дальше как-то изрослась, — ответила Эльвира, и за столом повисло какое-то нехорошее напряжение.
Я ничего не понимала и переводила взгляд с одного лица на другое.
Эльвира побледнела, лоб покрылся испариной, а Тимея ковыряла ногти. Она всегда так делала, когда нервничала. Я же по привычке затеребила кулон на шее.
Да что происходит-то⁈
— И как же она у тебя родилась на четыре двести, будучи настолько недоношенной? — растягивая слова, спросила Тимея. — Ты говорила, что инициация была на следующий день после шестнадцатилетия. Мадина родилась двадцать шестого ноября. Это семь месяцев всего.
Все глаза обратились к побелевшей Эльвире. И как она на допросе вообще продержалась? Видно же, когда она врёт!
— Это не моя тайна. И не имеет отношения ни к Лейле, ни к тому, что происходит, — прошептала она.
Никто не шевельнулся. Ленка переводила шокированный взгляд с одного лица на другое.
— Откуда нам знать? Если не хочешь говорить, то мы тебя поймём, но попытаемся выяснить сами в любом случае, — спокойно проговорил Артур.
После этих слов Эльвира стала цветом похожа на сугробы за окном, а потом поднялась и начала вышагивать по комнате.
— Ладно, видимо, нет смысла скрывать. Тем более что я верю, что никто из вас вреда ей не причинит, а для вас она опасности никакой не представляет, — Эльвира наконец успокоилась и села за стол. — Мадина не моя дочь, она моя сестра.
Новость грянула громом и молнией прошлась по позвоночнику. Мадина вцепилась в Игоря и хватала ртом воздух, словно рыбка, выкинутая на берег.
— Что?..
— Когда мне исполнилось шестнадцать, мать подложила меня под своего любовника. Ни он, никто другой не знал, что она беременна. Она даже мне тогда не сказала, побоялась, что я проболтаюсь. Вы же знаете, что после рождения двенадцатого ребёнка ведьм стерилизуют, проводится специальный ритуал. Но если беременность всё равно наступает, то убивают и мать, и дитя. Это новое правило, раньше так не было. Но потом пророчество о лишении власти… Оно сильно напугало ведьмаков. Знать бы, что именно там говорится, в этом пророчестве… Я намеренно никогда не искала, чтобы внимание не привлекать.
Эльвира сжала кулаки.
— Я посмотрю, есть ли у нас в архивах что-то на эту тему. Запрошу всю информацию по ведьмам, — задумчиво проговорил Артур.
— Так вот… После моей инициации мать пришла ко мне беременная и рассказала, что её ждёт, если я не соглашусь с её планом. Она говорит своему любовнику, что я зачала, и увозит в глушь, где я ращу ребёнка как своего. Отец всё равно не приедет посмотреть на девочку, а спустя пару лет три месяца разницы в развитии малышки уже никто и не заметит. Мы планировали сказать, что малышка родилась недоношенной. Я согласилась. Тем более что в семье всегда чувствовала себя чужой… из-за слабого дара, да и не только. Мать тогда сказала, что я смогу быть полезной семье хоть чем-то. В общем, я поставила ей ряд условий: больше никогда ни с кем меня не сводить, на судьбу не влиять, поддерживать деньгами до совершеннолетия Мадины. Она согласилась.
— И вы уехали в ту деревню, Мадину родила она, а осталась с ней ты? — прошептала Тимея.
— Да. Я понимала, что если кто-то узнает, что она тринадцатая дочь — её тут же убьют. А для меня она стала дочкой, я же вырастила её. Поэтому со временем как-то и сама стала забывать, что она моя сестра, — Эльвира переплела тонкие пальцы и виновато посмотрела на Мадину.
