– Все на пленке, как и обещано, – весело прочирикал Биркли, протягивая из-под панциря свою тонкую черную ногу.
Вокруг конечности был намотан клубок тонкого липкого полупрозрачного вещества. Тананда размотала пленку и при помощи волшебного фонаря просмотрела изображения. Это был специальный фонарь. Он увеличивал картины, чтобы их могли разглядеть те, кто размерами намного превосходил миниатюрного фотожучка.
– Если хотите, я для вас соединю изображения, чтобы их было легче просматривать. Как вы думаете, они вам понравятся?
Надо сказать, что, как и все самцы-фотожучки, этот в первую очередь мечтал удостоиться похвалы женщины, то есть Тананды. Гвидо посмотрел на меня и понимающе хмыкнул. Нас с ним для миниатюрного кавалера здесь как будто бы и не существовало. Тананда ласково постучала фотожучка по панцирю, и тот так и просиял.
– Лучше не бывает, – заверила она его. Достав из-под лежащего на столе зеркала отполированную серебряную монетку, она протянула ее фотожучку. – Вот тебе за труды, старый распутник. Будешь приходить каждый день в одно и то же время, как мы и договорились.
– Прекрасно! Прекрасно! Прекрасно! – радостно проверещал фото жучок, засовывая монетку под твердый панцирь.
Как мне показалось, жук куда больше был рад тому, что его похвалили, чем деньгам. Что ж, у нас бывали и куда менее покладистые союзники.
– Отлично, – буркнул Гвидо, когда фотожучок забрался на ночь на крышу нашей палатки. – Интересно, сможет ли твой приятель узнать хотя бы одну из этих дамочек.
– Джентльмены, джентльмены, выйдите на улицу, – умолял бармен в пабе придорожного трактира «Отдохни, перекуси», что располагалась в нескольких милях от нашего заведения.
Как мы и договаривались, Перси согласился встретиться со мной здесь для очередного запланированного поединка. Я с рыком запустил в бармена стулом. Перси поймал его на лету, чтобы, не дай бог, тяжелый деревянный стул не приземлился в непосредственной близости от какого-нибудь девола, переломав бедолаге хребет или ногу.
– Я умоляю вас – выйдите на ули… берегись!
Перси запустил в меня лампой. Я тотчас с хрустом смял ее в одной руке. В другой у меня по-прежнему был зажат пылающий факел. Перси двинулся на меня, пытаясь вытолкать на улицу.
– Мне нужно, чтобы ты внимательно посмотрел на изображения и сказал, узнаешь ты кого на них или нет, – прошептал я ему, когда мы сцепились в очередной схватке, пытаясь вырвать друг у друга факел.
На нас обоих болтались обрывки конской упряжи, транспаранты, что еще совсем недавно украшали собой потолок заведения, и клочки собственной или выдранной из боков соперника шерсти. Никто из тех, кто следил за нашим поединком, ни за что не заметил бы, как я передал ему микроскопические портреты, вернее, налепил их Перси прямо на глаза.
– Я же тебе уже говорил, что не могу, – взвыл Перси, когда я ткнул ему локтем прямо в кадык.
Со вздохом, который поначалу можно было принять за стон боли, мой «противник» пробежал глазами изображения, полученные при помощи крыльев фотожучка. Я же по-прежнему грозно потрясал у него над головой пылающим факелом. Мне надо было, чтобы Перси мог лучше рассмотреть картинки, пока под тяжестью моего тела валялся на земле.
– Никого, никого, честное слово!
В следующее мгновение мой соперник уперся ногой мне в живот и сбил меня с ног. Я приземлился прямо на компанию джиннов, которые в этот момент имели неосторожность выйти из двери. Я тотчас вскочил на ноги, подхватил джиннов с земли и стряхнул с них пыль. Обернувшись на Перси в последний раз с выражением полного отвращения на лице, я громко крикнул «Ха!» и, шатаясь, побрел по улице.
Как только я отошел от трактира, меня догнали Гвидо и Тананда.
– Я видела его реакцию, – сказала мне Тананда. – Больше всего это походило на облегчение. Он не узнал ни одну из наших красоток.
– Что ж, остается надеяться, что это не он сам, – буркнул Гвидо. – Небось опять за лаки и краски?
– А ты как думал? Каждый день, пока не вычислим того, что нам нужен, – подтвердила Тананда. – Живо нос вверх! Вот увидишь, скоро тебе даже понравится новое занятие!
– Я смотрящий у Дона Брюса – слежу, как он и поручал мне, за порядком, – мрачно проворчал Гвидо. – И не надо меня ни в чем убеждать.
В течение четырех дней мы только и делали, что завивали, накладывали макияж и покрывали лаком ногти и когти, и в конце концов до меня начал доходить высший смысл всех этих парикмахерско-косметических священнодействий. Насколько я мог судить, Тананда была права – все это оказалось не так уж и трудно. Главное – иметь самоуверенный вид и не бояться импровизировать, и тогда клиентки все до одной будут довольны. Дамочки, которые раньше, завидев меня, спешили перейти на другую сторону улицы, теперь останавливались, чтобы заговорить со мной и отпустить комплимент моим талантам.
– После вас я больше никогда не обращусь к Фернандо! – нежно проворковала одна барышня-девол, повиснув у меня на руке. Ее лицо все еще являло собой симфонию флуоресцентных красок, щедро нанесенных кистью Гвидо. – Я так и сказала ему: «Массаж головы вы делаете неплохо, но и он не идет ни в какое сравнение с тем, что предлагает заведение „Двух братков и сестренки“». А какое у вашего мистера Гвидо тонкое художественное чутье в том, что касается декоративной косметики! Какое вдохновение! Когда я ухожу от вас, ощущаю себя королевой красоты!
Я в знак благодарности буркнул что-то невнятное и зашагал в сторону нашего косметического салона. Мистер Фернандо наверняка не в восторге от того, что клиентки начали покидать его в массовом порядке.
– Надо постараться как-то решить эту проблему, – сказал я своим партнерам, – иначе на нас окрысятся все, кто работает в сфере косметических и парикмахерских услуг.
Гвидо засунул руку в карман и потрогал миниатюрный арбалет, который всегда носил при себе.
– Вот где бы я оттянулся, уже давно руки чешутся, – произнес он. – А то от всех этих фиглей-миглей, всех этих одеколонов и зеленых халатов воротит душу.
– А кто же тогда стрижет тебя самого? – игриво спросила его Тананда.
– Мистер Чаппараль, – с недовольным видом ответил ей Гвидо. – Он приходится родственником нашему Дону Брюсу. Свое дело знает на все сто. Его парикмахерская внутри вся фиолетовая и все стены в зеркалах.
– Что ж, согласна, мы создаем для конкурентов проблемы, – вздохнула Тананда. – Но мы не можем ничего поделать, пока не вызнаем, кто же здесь, на Базаре, мутит воду. Рано или поздно эти вымогатели должны заявить о себе.
– Уж поскорее бы! – проворчал я. – А то Перси с каждым днем начинает все сильнее нервничать. Боюсь, как бы в следующий раз он вообще не сделал ноги.
Как выяснилось, ждать нам пришлось не так уж и долго. В один прекрасный день, ближе к вечеру, когда я помогал подняться с кресла одной преображенной дамочке-гномихе, мое внимание привлекли две стоящие в дверях фигуры. Это были две извергини: одна пожилая, опирающаяся на палку, в пестром цветастом платье и соломенной шляпке; вторая – молодая и гораздо более модно одетая, в кожаной юбке по колено и очень тесном бюстье. На первый взгляд их можно было принять за потенциальных клиенток. Однако выражение их лиц отнюдь не свидетельствовало о том, что перед нами желающие получить первоклассный педикюр.
Странные посетительницы привлекли внимание и других клиенток в нашей палатке. Те, под самыми разными предлогами, предпочли одна за другой покинуть заведение – кто выскользнул за дверь, кто, чтобы не привлекать к своей особе излишнего внимания, потихоньку проскользнул в щели в стенах палатки. Не успели мы и глазом моргнуть, как оказались практически одни в обществе парочки извергинь. Кроме нас в заведении оставалась только одна матрона-бесовка, которая в этот момент лежала в кресле ногами вверх, не в состоянии покинуть салон, ибо в эти минуты Гвидо делал ей массаж ступней. Как только он опустил ее кресло, дамочка тотчас вскочила как ошпаренная, сунула Гвидо в руку серебряную монету и поспешила унести ноги.
– Вы забыли шляпу! – крикнула ей вслед Тананда, помахав соломенным головным убором с двумя дырками, чтобы в них можно было продеть венчавшие головы бесов рожки.
Однако владелица шляпы даже не обернулась, а, наоборот, лишь прибавила шагу и, заспешив вдоль по улице, вскоре исчезла в толпе. Тананда сердито повернулась и раздраженно посмотрела в сторону двух поздних посетительниц.
– Благодарю вас. Из-за вас мы лишились наших доходов за всю вторую половину дня. Еще несколько таких дней и мы разоримся.
– О, мы ни за что не допустили бы ничего подобного! – проворковала пожилая извергиня и расплылась в улыбке, обнажив желтые зубы, ужасно напоминающие набор кухонных ножей. – Ваши клиентки нас неправильно поняли. Наоборот, мы всей душой заинтересованы в том, чтобы вы работали и дальше. Разве не так, Чарилор?
