Между ними прохаживались охранницы – в закрытых наглухо комбинезонах, в поясах целомудрия и шлемах с неподнимающимся забралом – на тот случай, если кто-то из них опустится до отвратного «чреслогоршанного блуда».
Позвать, что ли, двух наложников? Или трех? Нет, не будем сбивать охотку…
Она подумала о своих мужьях, привычно им посочувствовав. Каково им, бедным, по три месяца самое меньшее, а то и по полгода не видеть женщину? Но, с другой стороны, ведь не силком их загоняют в гаремы – ну, разве что некоторых. А так – сами ломятся сюда, прилетают со всей империи, всеми правдами и неправдами пролезают на конкурсы красоты…
Кроме того, когда-никогда положат в постель почетной гостье или просто какой-нибудь знатной даме.
Этот обычай, почти забытый при ее матушке, Ипполита потихоньку возродила, хотя кое-кто и говорил, что, мол, это отдает чем-то варварским.
Но императрица только посмеивалась: она не страдала патологической ревностью, кроме того, мужчинам обходиться без женщин куда труднее, чем наоборот. Одно слово – слабый пол. Да, в конце концов, от нее же не убудет, даже если кто-то забеременеет от ее мужчин. Да, забеременеет… Вот еще проблема. Не самая, конечно, важная (хотя это как посмотреть), но всё равно чувствительная.
Следом за Милисентой у нее родилось трое детей, но, увы, – все мальчики. Она решила на этом остановиться. Пока, во всяком случае.
Нет, великие князья растут умными и здоровыми, как и положено благовоспитанным амазонийским мужчинам, не интересуясь ничем, кроме фитнеса и любовных романов. Старший уже женат и украшает собой гарем герцогини Эрны де Альба – вице-адмирала Западного флота.
Но императрице хотелось еще одну девочку. Увы, на этот счет законы и обычаи Амазонии были весьма строгими, не делая исключений даже для императриц. Средства для выбора пола ребенка были строго запрещены.
Как гласит по этому поводу «Кодекс Александры»: «Если бы Богиня хотела этого, создавая женщину, она бы установила на ее животе тумблер „Девочка/Мальчик“.
Кстати, как раз на эту тему ей сейчас предстоит тайный разговор.
В дальнем конце галереи появился невысокий суетливый человек в синей хламиде и с резным, богато украшенным посохом.
Это был не кто иной, как Иргар Шпруттер – придворный маг императрицы, высший посвященный черной и белой магии и астрологии, кандидат в члены Серого совета планеты Готика, успевший стать довольно известным.
Вообще, маги с планеты Готика встречались буквально по всей освоенной Вселенной и считались лучшими в своем деле. Вернее будет сказать, маги с Готики были, по большому счету, единственными, кто умел хоть что-то.
Быстро и по-деловому, без излишней лирики и смущения изложила Ипполита ему свои затруднения.
– Полагаю, ваше величество, – рассыпался перед ней в любезностях маг, – что ближайшие три месяца будут весьма благоприятны для того, чтобы ребенок, зачатый вами, был женского пола. Об этом свидетельствует и благоприятное расположение знаков Зодиака – Каракатица находится в противофазе с Мышью, а Раковина – с Пчелой. Но для полной гарантии я должен буду изучить гороскоп, как бы это сказать поделикатней… Того, скажем так, кого вы сочтете достойным, дабы стать отцом вашего ребенка… Того, кого вы изберете в качестве отца, хм, предполагаемой наследницы, – уточнил он для полной ясности.
– Вы всё получите, – кивнула императрица. – Но подготовку начните уже сейчас.
Вновь рассыпавшись в поклонах, маг исчез в том же направлении, откуда появился.
С некоторой долей скепсиса она проводила его взглядом.
Может быть, магия поможет ей осуществить давнюю мечту? Ведь и в самом деле люди с Готики способны на многое…
«Звездный череп»
– Нет и еще раз нет, старший офицер! – повторил Хук. – Вы не хуже меня знаете, каковы инструкции на этот счет, данные нашим хозяином. Действовать только по прямому указанию и только в тех районах, где это предусмотрено. И потом – гоняться за каким-то космическим мусорщиком ради какого-то парня, за которого какая-то там сексуально озабоченная бабенция готова выложить сумасшедшие деньги? – (Хук и не подозревал, что сейчас совершил проступок – «неуважительное высказывание о царствующей особе», караемый по амазонийским законам арестом на месяц, или двадцатью ударами бамбуковой палки ниже спины.) – Нет, увольте…
– Но я уверен, – начал Флинт. – Я уверен, что…
– Идите, старший офицер, идите, я вас больше не задерживаю, – замахал руками Хук, при этом изобразив на лице брезгливую гримасу, что, по его мнению, должно было означать крайнюю озабоченность важными делами.
На взгляд же Флинта, капитан выглядел так, словно под нос ему подсунули блюдо с заливной рыбой – самой большой гадостью, которую, по мнению старпома, могли изобрести повара.
Флинт вежливо кивнул и вышел прочь.
Только отойдя от капитанской каюты на достаточное расстояние, он дал волю своей ярости:
– Жирная крыса! Таракан трюмный! Морж хреновый! – вспоминал старпом древние пиратские ругательства. – Что он себе воображает?! Что Эндрю Флинт так запросто откажется от пары сотен фунтов чистого сурминия? Как же – жди!
Тем более что сурминий ему не помешает: Флинт как раз собрался, покончив с промыслом, сделать временную остановку в одном из тех мест, где он очень и очень ценится.
«Но, в сущности, это даже к лучшему», – подумал вдруг старпом. У него теперь есть отличный повод начать давно задуманное и подготовленное. Правда, он планировал всё провернуть недели через две-три… Но ведь и случай подходящий!
В следующий час Флинт переговорил с дюжиной членов команды, которым доверял больше, чем другим.
В результате абордажник Пыннис Саад отправился к капитанской каюте – на всякий случай, еще трое – в рубку, остальные – к маршевым двигателям и в центральный пост, а сам Флинт в сопровождении еще двух – в главную кают-компанию.
В данный момент тут собрались почти все свободные от вахт. Как обычно, пили вино, резались в карты, почти не обращая внимания на извивающуюся на подиуме под какую-то музычку полуголую девицу – они уже успели привыкнуть к ставшему ежедневным развлечению.
Флинт вскочил на подиум, при этом ловко сняв с него оторопевшую девицу, и ударом каблука заставил замолчать динамик.
Присутствующие повернулись в его сторону, отложив нехитрые занятия.
– Слушайте меня внимательно! – обратился к ним Флинт. – Ответьте на один только вопрос: нужны ли нам деньги? – Собравшиеся несколько секунд недоуменно взирали на него, а потом несколько растерянно сообщили вразнобой, что да, мол, конечно, нужны.
– Очень хорошо! – продолжил Флинт. – Так вот – буквально пару минут назад капитан Хук заявил мне, что не нужны. Тут неподалеку, как может подтвердить наш уважаемый радиометрист, – кивок в сторону Таблетти, – болтается старая космическая лоханка с ценным грузом.
Пираты немедленно оживились, радостно загомонив.
– Но капитан запретил мне преследовать добычу – по его словам, этого не разрешает наш хозяин. Вы слышите?! – Голос Флинта поднялся почти до крика. – НАШ! ХОЗЯИН! Разве, спрашиваю я вас, мы чьи-то рабы?
То, что у «Звездного черепа» есть некий владелец, догадывались многие, но сейчас, в этой обстановке начинавшегося бунта на корабле, подобное прозвучало великим откровением.
– Братья! – взревел Флинт. – Доколе мы будем терпеть?! Доколе, я спрашиваю? Мы, благородные пираты, покорно выполняем волю грязного денежного мешка! Капитан Хук, при всём к нему уважении, потерял присутствие духа, утратил связь с командой и понимание наших великих целей! Я счел своим долгом отстранить его от занимаемой должности.
И в этот момент в дверях появился сам капитан Хук. Увидев толпу, над которой возвышался вдохновенный Флинт, он на секунду замер на месте, но, преодолев испуг, твердым шагом направился к ним.
(Всё дело в том, что посланный в случае чего задержать капитана боец отличался редкой медлительностью, и, прежде чем он достиг капитанских апартаментов, Хук уже покинул каюту, совершая свой утренний моцион.)
Часть команды подалась назад, прикидывая пути возможного бегства, другие схватились за рукояти виброклинков и лучеметов, но большинство остались на месте, переводя взгляд со старого капитана на нового и обратно. А выскочивший буквально следом за Хуком Саад только бестолково хлопал глазами.
– Что тут происходит, э-э, разрази меня гром, джентльмены?! – произнес Хук, и голос его предательски дрогнул, сорвавшись.
– Кончилось ваше время, капитан! – рявкнул мгновенно пришедший в себя Флинт, успев мысленно проклясть нерасторопного Саада, и толкнул в плечо Такомбу.
Вздрогнув, кок сделал десяток шагов и протянул капитану что-то маленькое и черное.
– Вам, капитан, прислали черную метку! – словно извиняясь, произнес он.
И хлопнул по его ладони.
Но тут произошел конфуз: клочок пластбумаги приклеился к его руке. Кок повторил попытку, но тщетно. Он отчаянно затряс кистью, пытаясь стряхнуть бумажку. Шли минуты, а треклятая метка не отлипала.
