Ему и полегчало — аж слёзы облегчения на глаза навернулись.
Пока он откашливался и отфыркивался, поведала ему в подробностях и про визит болотницы, и про угрозы Соловья, и про ультиматум лешего.
— М-да, дела… — изрёк ошарашенный старый принц, когда рассказ подошёл к концу. — А что, леший так и сказал: «чтоб ноги твоей в лесу не было»?
— «Чтоб нога твоя в лес не ступала», — процитировала я.
— Ну ничего. Это не страшно. Верхом поедешь, с коня слезать не будешь, вот нога твоя в лес и не ступит, — Евпатий Егорыч почесал затылок и добавил: — Ты хоть чарку-то поднеси, чай легче думаться будет.
Теперь и у меня слёзы облегчения навернулись на глаза. И правда, если в седле, то не ступит моя нога в лес, так ведь? И вообще, занят сейчас леший болотницами, вот пусть они друг другу плеши и проедают, а я — фьють! — и уже в Тривосьмом королевстве буду.
Наливочка старому принцу хорошо зашла. Видимо, он так креативность в себе пробуждал. Я алкоголиков не жаловала, спасибо соседу дяде Вите с первого этажа за бесценный опыт общения, но сейчас терпела. Не учить же жизни мужика, который мне в деды годится?
Наевшись, Евпатий Егорыч поднялся на ноги, почти не кряхтя.
— Собирайся, Маруся, отправляемся мы в путь. Одевайся тепло, много вещей с собой не бери, чай, не в глухой лес тебя везу. И это, кокошник не бери, нету из-за него обзора никакого. Лучше шапку какую али капор заморский.
Обрадовавшись, я вихрем прошлась по избушке. Уложила в сумку то, что посчитала самым ценным, насыпала несколько мисок зерна мышам и спрятавшейся пташке, проверила спящих жаб, оставила ужику самой несолёной икры и сверчков из банки, собрала в дорогу еды и через полчаса уже стояла у выхода одетая, причёсанная и сияющая улыбкой. Спаситель довольно меня оглядел, а потом вдруг сказал:
— Ничё ты так девка, только уж больно коса коротка. Не коса, а стыдоба. Надо хотя б до пояса чтоб была…
Настроение сразу же испортилось.
— А знаете для чего жене коса длинная нужна? — невинно спросила я.
— Ясно для чего, чтоб на руку наматывать, — весело откликнулся Евпатий Егорыч.
— И чтоб было чем мужа в постели придушить, если он будет много разговаривать, — ласково проговорила я. — Так что у меня коса правильной длины, одобренной Минздравом и отделом по технике безопасности завода имени Ленина.
Прозвучало веско и солидно, так что старому принцу ничего не осталось, кроме как крякнуть и повести меня на выход.
Собственно, у крыльца вышла заминка.
— Раджа, подь сюда, — позвал Евпатий Егорыч скакуна.
Но тот был занят — обгладывал соломенную крышу бани.
— Ой, — вырвалось у меня
Нет, Ягиного имущества не жалко, пусть хоть всю баню съест в один присест, просто страшновато на таком разудалом коне куда-то ехать.
— Раджа! Подь сюда, говорю, — второй раз позвал старый принц.
Конь и не думал подчиняться. Весело лягнул копытом плетень и радостно заржал, когда тот завалился в канавку.
— Раджа! — гаркнул Евпатий Егорыч.
— Ну чего? — наконец отозвался тот.
— Иди сюда, ехать надо.
— Радже — никуда не надо. Тебе надо — ты и езжай, — резонно ответил конь, вытягивая из крыши особенно большой пучок соломы. — Тьфу ты, гнилая! И кто так за хозяйством следит?
— А у нас калач есть, — попробовала я другой подход. — На закуску. И морковка свежая. Принести?
— Неси, конечно, чего стоишь? — обрадовался конь и погарцевал в нашу сторону, красуясь. — Али для такого молодца жалко морковки?
В общем, вернулась я обратно и собрала целый мешок провизии для коня. И морковь, и капусту, и десяток груш, и даже несколько яблок, которые определенно молодильными не выглядели. По крайней мере, лёгкая гнильца с одного бока указывала на то, что ничто природное им не чуждо. Да и никакого волшебства в них не ощущалось. Но на всякий случай решила посоветоваться.
— Евпатий Егорыч, а эти случайно не молодильные? — показала я.
Тот аж встрепенулся и протрезвел от моих слов.
— Нет, те золотистые и словно изнутри светятся, ни с чем не спутаешь, — разочарованно протянул он, разглядев. — Раджа, будешь яблоко?
— Буду! — беззаботно отозвался конь, но стоило ему подойти поближе, как Евпатий Егорыч подхватил его под уздцы и сурово посмотрел в чёрные шальные глаза.
— А ну, не балуй! Ехать надо. Надо Марусю отсюда увозить, опасно ей здесь оставаться. Разумеешь?
— Какую Марусю? — возмутился конь. — Эту Марусю? А похудее Маруси у вас не нашлось? Раджа что, двоих везти должен? Раджа не вынесет двоих!
Нет, вы только посмотрите! И конь туда же!
— А ну, не ерепенься! — рявкнул старый принц. — Раз сказал надо, значит — надо.
Под негодующие причитания скакуна Евпатий Егорыч помог мне усесться в седло боком и, цедя ругательства сквозь зубы, забрался следом сам. Естественно, места в седле почти не осталось, так что принц съехал на круп Раджи, отчего тот принялся недовольно хлестать нас хвостом.
— А теперь, Раджа, скачи во всю мочь! — приказал старый принц и подстегнул коня шпорами.
Тот медленным шагом умирающего хромого верблюда поплёлся вперёд.
— А ну быстрее!
Раджа только замедлил шаг, буркнув:
— Эксплуататор!
— Поговори у меня тут!
— И поговорю! — обиженно пырхнул скакун. — Раджа — говорящий конь!
Да, надо брать дело в свои руки, иначе эти двое рассорятся, и никуда мы не приедем.
— Не только говорящий, но ещё умный и начитанный. Хочешь морковку? — предложила я, погладив несчастного по гладкой белой шкуре.
Обхватила могучую лошадиную шею, наклонилась вперёд и протянула угощение. Конь дотянулся до морковки и довольно ею захрумкал, переходя с унылого шага на лёгкую рысь.
— Раджа подумал, что весите вы примерно одинаково, а ведёт себя Маруся всяко приветливее. Так что ежели кого и скидывать, то не её, — глубокомысленно изрёк конь минут двадцать спустя.
Удивительное дело, скакали мы вроде не быстро, до галопа дело явно не дошло. Но деревья вокруг неслись так быстро, будто мы проезжали на скоростном поезде. В этом и есть волшебство, наверно.
Зеркальце неудобно упиралось чуть ли не в горло, но под тёплой душегрейкой этого было не видно, а дискомфорт приходилось терпеть.
Старый принц подозрительно завозился и погладил меня по бедру, дыхнув в ухо:
— Красивая ты девка, Маруся…
Вот честно, я бы с большим пониманием отнеслась к ситуации, если б ко мне конь начал приставать. Опять же, он ещё и поёт…
— А я по молодости до красивых девок ох как охоч был… — похвастался старый принц, но потом сообразил, что это не с лучшей стороны его рекомендует: — Я и сейчас ого-го…
— Верю, — сдавленно ответила я. — Только девушка я порядочная, поэтому все развлечения постельного характера — только после свадьбы.
Обычно слово «свадьба» действует на мужчин пугающе, и они сразу в ужасе разбегаются обратно на холостяцкую волю, в объятия к покупным пельменям и игровой приставке. Но старый принц не дрогнул. Сразу видно: стреляный воробей.
— Девственница, что ли? — строго спросил он.
— Скорее да, чем нет, — честно ответила я.
Раз уж решила начать отношения с правды, то нечего отступать.
— Так девственница или нет?
— Ну, местами…
— Какими местами? — заинтересовался старый принц.
— Некоторыми, — подумав, признала я.
— Это какими? — подозрительно прищурился он.
— Ну… ниже пояса — всеми! — заверила я.
Если не хотите испытать разочарование, лучше никогда не спрашивайте немецкую компанию о том, чем она занималась во Вторую мировую войну, депутата — есть ли у него судимость, и девственницу — был ли у неё секс.
— К-ха, — крякнул собеседник и замолчал.
Может, я была слишком откровенна? Хотя… Какая разница? Всё равно всё это больше на бред сумасшедшего похоже. И принц этот, и конь его, и всё остальное. Так что какая разница, что я говорю? Можно делать что угодно — всё вокруг ненастоящее. Разве бывают говорящие кони-алкоголики? Нет! То-то же!
