Молча отобрав у меня чистые листы, он за несколько минут накатал сорок стихов в сложной манере анн-теннат и бросил мне – учись. Оперевшись подбородком на кулак, я, меж тем, мирно задремала. Из кухни доносились запахи сладкого миндального пудинга, готовившегося сегодня на ужин, я даже представила себе, как орудуя блестящим ножом, папочка разрежет его рыхлое тело и оделит нас, всех своих детей, ровными, словно по эталону кусками. Мама положит на край старинных тарелок тоненькие серебряные ложечки. Я даже почувствовала в мечтах нежнейшей вкус пудинга, перевела затуманенный взгляд на стол и очнулась. Ужин был на грани срыва: до него оставалось менее минуты, а главное задание еще не было выполнено, надо было действовать быстро и решительно. Без предупреждения и всяческих присказок, резко перегнувшись через стол, я крепко ухватила Лега за уши, быстро притянула к себе его лицо и поцеловала. От неожиданности он дернулся, и вместо щеки мои губы попали ему в нос, который сразу окрасился стойкими, несмываемыми чернилами.
– Есть! – не глядя взвизгнула я и бросилась к накрываемому столу. – Папочка, я выполнила домашнее задание!
Прижимая к лицу платок, аранен незаметно покинул наш дом.
На следующий день меня судили за государственную измену, обвиняя в том, что своими действиями я дискредитировала существующую власть. Принимая во внимание юный возраст, мне определили наказание в виде домашнего ареста, но из школы, на всякий случай, исключили. Принцу запретили ко мне приближаться на сотню шагов, поэтому, стоя на другом конце улицы, он издали грозил мне кулаком. Что, впрочем, не мешало ему по ночам, цепляясь за резной наличник, забираться в мое окно, и до утра молчать, сидя отвернувшись к стене, всем своим видом показывая, что он меня презирает. Он даже письма мне присылал в виде чистых листочков, не желая со мной разговаривать, и чем больше злился, тем длиннее были его послания, мама каждый раз во время уборки недоуменно выбрасывала полную корзину его недомолвок.
– Странные вы, эльфы, – ундина (я уже запуталась в её именах) высунула узкую ладошку под начинающийся дождик – осень близко, надо поторопиться в царство фей, там всегда весна. – Ты, – громко крикнула она на тролля, – перебирай копытами порезвее.
…Спустя несколько минут мы обе, увязая в дорожной грязи, на пару тащили нашу телегу дальше. Дорога петляла, словно пьяная, заворачивалась резкими изгибами. С трудом втащив повозку на небольшой холмик, я остановилась. Здесь, на открытом месте, солнце уже не закрываемое витражами листьев берез и осин, обняло нас своими прощальными теплыми объятиями. Ундина разглядывала вывоженные в грязи ноги. Бакен спал, тролль сопел, гоблин потихоньку подглядывал за нами. Вдруг, ощущение опасности заставило меня вздрогнуть и оглянуться. Я медленно повела глазами, стремясь найти источник беспокойства, остановивший меня на полушаге. Динка – Льющаяся Вода, или Струйка Влаги (нет, не помню!), наконец оторвавшись от созерцания собственных ног, вопросительно посмотрела на меня.
– Ты чего? Пошли, дальше.
Но чувство смертельной опасности сковало мышцы. Краем глаза я уловила смутное движение, какой-то стремительный полет.
– Скоромоны. Все на землю.
И они мне сразу поверили, скатились с повозки и растянулись в придорожной грязи. Динка, та даже лопухом голову прикрыла.
Скоромоны, – учитель приносил их уже после начала урока, в огромном стеклянным сосуде, медленно и торжественно. Его неизменно сопровождали два ассистента, чтобы даже в просторном коридоре случайно не столкнуться со встречными эльфами. Руки учителя были дополнительно замотаны в несколько слоев грубого толстого полотна, словно эти слабые полузасохшие стебли могли обжечь кожу страшными незаживающими ранами. Цветы эти были добыты уже давно, несколько тысяч лет назад, но даже сейчас они таили в себе немалую опасность. Эльф-травник очень осторожно клал их на стол, предварительно отведя учеников на безопасное расстояние. Едва трепещущие венчики, словно дивные птички, раскрывали свои желтенькие с крапинками горлышки, но вместо сладкого пения в их глубине таилось нечто иное. Там были семена. Поставив перед нами щит, позаимствованный из лабораторных запасов и скрепленный для надежности металлическими полосами, учитель длинной указкой слегка касался полуспящих стеблей, и в то же мгновение из нежных цветов, вырывались сверкающие острия ядовитых семян. Они с яростью впивались в древний мустагримский щит, и янтарная жидкость текла по его поверхности, разъедая грубые доски. Даже на расстоянии сотни шагов было слышно, как плавилась под обжигающей жидкостью поверхность щита. Осторожно отделив одно из семян, учитель показывал нам, что оно снабжено острейшими наконечниками, числом более трех, и в полете может поражать цель любой стороной. Снова заключив растения в непроницаемые оковы, учитель подробно объяснял, как, впиваясь в тело жертвы, семечко молниеносно впрыскивает под кожу яд.
– Но главное коварство скоромонов, – я слышала голос все отчетливее, – заключается в том, что яд обладает еще и наркотическим действием. Жертва не чувствует боли, она продолжает все так же идти или бежать, и лишь небольшая слабость говорит о том, что сок действует. А теперь достаньте тетради и запишите сто раз: "Я никогда не приближусь к скоромонам ближе, чем на сто шагов." Эльфи, ты опять потеряла перо? И немедленно положи назад семечко – его острие плохая замена лебединому перу.
Скоромоны. Прав был травник – эльф чувствует их за сто шагов, на расстоянии выстрела.
– Ну что, – гоблину первому надоело валятся в грязи, – что дальше?
– Разбойники? Сборщики подорожной дани? Конкуренты? – бакен, замирая от страха, перечислял самых страшных для нас существ.
– Цветы!!! – необдуманно прошептала я.
И через минуту осталась в одиночестве – друзья, не веря такой опасности, беспечно двинулись вперед.
– Стойте! – бежала я за повозкой. – Там смерть, там нас всех перебьют!
– Вон на той приятной поляночке? – смеялся беспечный гоблин. – Ну если ты предпочитаешь раскисшую глину, то можешь располагаться на ночлег здесь, на дороге, а мы простые актеры, нам будет приятнее полежать на травке. Дорога оборвалась – словно неведомый художник, проведя часть широкой желто-рыжей полосы, внезапно отложил кисть и отвернулся от неоконченной картины.
– Здесь конец всем дорогам.
Забежав вперед, я упрямо села прямо посередине дороги, умоляюще глядя на друзей, но они обогнули меня, и свист, тихий, едва различимый, тонкий как серебряная струна арфы, взрезал воздух.
– Оп, – удивился тролль, энто что же такое?
Сразу несколько семян застряли в холщевой крыше повозки. Тролль осторожно принюхался и, вдруг, развернувшись побежал прочь, смешно переваливаясь на своих кривых ногах. Это, наконец-то, убедило всех остальных, и они, бросив вещи, тоже бегом вернулись на край луга. Я наклонилась пониже, стараясь понять, сколько корней скоромонов спит в земле, где они локализуются, и нет ли запасного пути. Втягивая ноздрями дурманящий аромат, я ощутила их присутствие…
– Ну вот, ты опять врешь – эльф не может носом правильно оценить численность этих цветов, у них слишком тяжелый аромат.
– И все же это так…
Если брать влево, то там всего несколько растений, видимо, скоромоны пока захватили только правый край поляны, и если завернуться в несколько складок нашего занавеса, то…
– Вы пойдете к ним, – я твердо показала рукой на едва видневшиеся на горизонте верхушки деревьев, как только достигнете леса, громко крикните мне. Я услышу. А сейчас живо надевайте на себя все, что есть из одежды, здесь главное не красота а толстота одеяний. Идти будете по три шага, не больше. Затем остановка, досчитаете до десяти и опять три шага, и снова стоять. Пусть считает Телле-кошмарик, у него, все-таки, степень бакалавра.
Я взглянула на заходящее солнце – оставалось совсем мало времени, и, отбросив слова прощания, вытолкала друзей на почти безопасный путь.
– Три шага.
Прикрывшись повозкой, они медленно потащились в сторону леса.
– Эй вы, цветочки. Поймайте меня!!!
Заткнув длинный подол платья за пояс, чтобы он не сковывал движений, я резко поднялась и бросилась в противоположную от ребят сторону. Они медленно, не привлекая внимания, ползли по лугу.
"Молодцы, какие они молодцы," – подумала я о них с нежностью. Но, увы, чувства пришлось отложить на потом – сразу с десяток острых семян просвистело в опасной близости от моего уха.
