Приятно удивив меня, старикан даже собрал устройство в корпусе плоского фонаря, поставив самый большой пьезоизлучатель вместо отражателя с лампой, а два поменьше – в корпусе. В моём присутствии старичок внимательно запаял последнюю деталь, а потом долго пытался отстроить схему. Наконец выяснилось, что транзистор в усилительном каскаде битый. Старичок сходил в палатку к коллеге и принес новый. Схема заработала. Ещё полчаса ушло на настройку. Я точно не знал, какой диапазон мне нужен, поэтому изначально требовал высокочастотный белый шум широкого спектра. Сейчас мы спектр уточнили: в процессе настройки я понял, что свыше трехсот килогерц мне не надо – я их не вижу. Нижний предел выбрали в пятьдесят килогерц – с запасом, чтобы его точно не слышали даже самые музыкальные уши. Тем не менее, устройство при работе ярко фонило синим, и даже на слух тихонько шипело. Я говорил, что это недопустимо. Старичок тыкал пальцем в экран осциллографа и кричал, что я больной. А я тыкал пальцем в то, что фонило – транзисторы выходного каскада. Старичок крутил пальцем у виска и объяснял, что транзисторы в принципе не могут вибрировать. Это я прекрасно знал и без него, но все-таки верил своим глазам. Старичок требовал физических объяснений. Я предположил, что какие-то уроды заделали кристалл транзистора на подложке из пьезокерамики. Старичок глубоко задумался, плюнул, полистал ветхий справочник и запаял транзисторы совсем иного типа. Они не светились никак, зато резали часть спектра. Я сказал об этом старичку. Он ткнул палец в справочник и сказал, что транзисторы высокочастотные и работают с мегагерцами, а мои сотни килогерц для них вообще плевок. Я переадресовал плевок в сторону справочника и предложил посмотреть на осциллографе. Старичок долго смотрел на экран осциллографа – сначала скептически, потом удивленно, потом до него, наконец, дошло. И, к сожалению, куда больше, чем мне бы хотелось. Со мной он заговорил очень заискивающе и на «вы», и больше ни словом мне не перечил. Он поставил самые лучшие аккумуляторы, и дал ещё два в комплекте. А когда я попросил отпаять светиодиод, показывающий, когда прибор включён, понимающе кивнул «извините, как я не сообразил, зачем вам»? И лишь на прощание не удержался и все-таки спросил:
– Скажите… Как вы это делаете?
Я вздохнул, но нашёл как раз те слова, что были нужны:
– Я из семьи потомственных флейтистов пикколо, у нас очень тонкий музыкальный слух…
Конечно это вранье не могло объяснить всего того, что он видел. Но не противоречило науке, лишь отодвигало порог невозможного. Старичок заметно расслабился и заверил меня, что всегда будет рад видеть, если вдруг что ещё понадобится. Мне показалось, что ему очень хотелось спросить меня, зачем мне эта такая штука. Но он не спросил.
И я ушёл с рынка с отличным мощнейшим фонариком, в свете которого я видел даже лучше, чем глазами. Сначала я хотел запихнуть его в штаны, но вдруг подумал, что совсем ничего не знаю о влиянии мощного ультразвука на гениталии. И я повесил его в кошелек на ремешке на шею. Насчет действия ультразвука на сердце и мозг я тоже ничего не знал, но это казалось как-то по-мужски более достойно.
До экспертизы ещё оставалось время, я послонялся без дела вдоль ларьков на выходе из рынка, размышляя, не сделать ли ещё одну попытку позвонить Алле. Причём больше всего меня напрягала перспектива останавливать незнакомых людей и просить их покопаться в моём мобильнике. Не знаю, туго мне всегда давалось общение с незнакомыми. Не понимаю, как некоторые умудряются даже с девушками на улицах знакомиться? Взять того же Баранова… При воспоминании о Баранове и без того паршивое настроение ухудшилось.
Я решил взять себя в руки и действовать. Делов-то, остановить прохожего… Извините, я плохо вижу, не поможете ли мне… Я вынул мобильник и огляделся. Прямо на меня шагал лысый мужичок с дипломатом.
– Простите, пожалуйста… – начал я, протягивая ему аппарат, но мужичок прошёл мимо, не заметив меня.
Тут меня потрясли за плечо. Я обернулся и увидел нахального парня, судя по виду – местного барыгу.
– Эй, мобильники старые продаешь? Работает? – спросил он и, не дожидаясь ответа, цапнул аппарат из моей руки.
Я обиделся, что меня приняли за карманника, приехавшего сбывать добычу, потянулся, чтобы выхватить аппарат, но барыга отвел руку назад.
– На бутылку пива меняю, – предложил он.
– Ты сдурел?! – возмутился я.
– Ладно, две бутылки, – согласился барыга. – А чего ты хочешь? С разбитым экраном у тебя его никто не возьмет.
– Не продаётся! – рявкнул я, отобрав мобильник.
И только через несколько секунд до меня дошёл смысл его слов. Я попытался ощупать пальцем мобильник, но не чувствовалось, есть там трещины или нет. Тут я вспомнил про свой фонарик, включил его и осмотрел мобильник в свете. Теперь всё было видно. Экран – вдребезги. Да и неудивительно. Последняя надежда объясниться с Аллой исчезла. По крайней мере, в ближайшие дни.
И тут меня осенило! Я вспомнил, что мобильник бережно сохранял номера, набранные последними. И найти этот список было проще простого – No, No, два раза стрелка влево, Yes…
– Что? – устало откликнулась Алла в ту же секунду.
– Аллочка, послушай меня, пока нам опять что-то не помешало! – начал я бодро, и, как мне казалось, последовательно и убедительно. – У меня две новости: одна обычная, другая плохая.
– Обычная – в смысле, напился… – В её голосе вопросительной интонации не чувствовалось.
– Можно подумать, я регулярно напиваюсь! – возмутился я. – Между прочим, мне только что пиво предлагали, я отказался…
– Поразительно, – произнесла Алла. – Ладно, сдаюсь.
– Обычная новость, что я тебя очень люблю…
– Саша, зачем ты меня мучаешь? – голос её дрогнул.
– А плохая новость… Алла, у меня всё плохо. Очень плохо. Хуже некуда. Ты ведь не всё ещё знаешь. Ты знаешь, что меня уволили с работы, что я разбил машину, что я влетел на такую дикую сумму, что в жизни таких денег…
– Сумма ещё не известна, – перебила Алла.
– Через час будет экспертиза, скажут.
– Сегодня? – изумилась Алла. – Авария была в пятницу, сегодня – вторник. А когда группа разбора? А кто делает экспертизу?
– Ну… мы в ГАИ там оформили все протоколы ещё в пятницу… – смутился я. – А чего разбираться? По-любому виноват я, нарушил правила…
– Кто проводит экспертизу?! – требовательно отчеканила Алла.
– Ну, это же их машина… Они там где-то у себя и проводят, автоцентр по улице Водников, мне ГАИ туда выписали это… Направление. Я же не застрахован?
– Саша, ты клинический идиот? – произнесла Алла, помолчав, и в её голосе снова почти не было вопросительной интонации. – Ты хоть вообще понимаешь, какой дикий бред ты мелешь?! Какой автоцентр? Какое направление из ГАИ? Ты понимаешь, что тебя разводят как самого последнего лоха, каких даже в лошиных заповедниках не осталось?!
– Почему ты так думаешь? – обиделся я. – Нет, они, конечно, подставились бортом специально, но и я сам виноват… Но экспертизу-то назначили в ГАИ. Скажешь, и ГАИ в сговоре?
– Естественно!
– И автосервис в сговоре?
– Естественно!!!
– Ага, всемирный заговор против Саши Тимченко. Паранойя.
– Саша!!! – закричала она. – Немедленно!!! Не вздумай туда ехать!!! Немедленно бери хорошего адвоката!!! Хочешь я найду? И немедленно…
– Алла, прекрати панику, – перебил я. – У меня другая идея, если сработает – всё будет нормально. Я тебе вообще не по этому поводу звонил, а по более серьёзному…
– Куда серьезней?! Куда?!
– Алла… – я глубоко вздохнул. – Со мной беда. Я – ослеп.
Трубка так долго молчала, что я уже испугался, что в мобильнике сел аккумулятор, и он выключился. Я бы не очень удивился – вполне логичный для этих дней поворот событий. Но Алла ответила.
– Ты не ослеп, Саша, ты ох…ел, – произнесла она упавшим голосом. – Господи, ну что я могу сделать? Ну что я могу?! Что?!
– Приезжай ко мне сегодня? – произнес я и замер.
– Приеду, – бесцветно ответила Алла. – Но очень поздно, после работы.
– Да хоть когда!!!
– Привезти что-нибудь? – бесцветно спросила Алла.
– Ничего! Только сама! Хотя…
– Да?
– Помнишь, ты говорила, что у вас в здании библиотека была для слепых? Захвати какую-нибудь книжку?
– Саша! Ты действительно перестал видеть?!
– Вижу, вижу, – успокоил я. – А как бы я носился по городу? Ты же это… хорошо ориентируешься в звуках? Шум улицы слышишь?
– Ладно, – вздохнула Алла, – давай до вечера, я тебя целую.
– И я!
Экспертиза
Когда я приехал на экспертизу, все уже были в сборе. Сердце ещё тревожно постукивало, но как только я вошёл в просторный гараж, гипотеза блестяще оправдалась. Красная спортивная иномарка уже издалека оказалась тем, на что я и надеялся – полированной грудой хлама, на которой не было живого места от подставных аварий.
