Пытаясь отвлечься от неприятных мыслей, Ваймс уставился на сад камней.
Он понимал, чего тут хотели добиться, но, похоже, все усилия садовника пропали даром. В конце концов, это же большой город. Тут повсюду царит мусор. Наиболее распространенный способ от него избавиться — это перекинуть через соседнюю стену. Рано или поздно кто-нибудь его продаст или, возможно, съест.
Молодой монах прилежно разравнивал гравий граблями. Заметив Метельщика, он поклонился.
Старик присел на каменную скамью.
— Юноша, прекрати заниматься всякой ерундой и принеси-ка лучше нам две чашки чая, — велел он. — Мне — зеленый с ячьим маслом, а господин Ваймс, насколько я знаю, любит чай, заваренный в котелке так, чтобы ложка стояла, с двумя кусочками сахара и вчерашним молоком.
— Именно такой и люблю, — подтвердил Ваймс, садясь за стол.
Метельщик вздохнул тяжело и протяжно.
— А я люблю разбивать сады, — сказал он. — Жизнь должна быть похожа на сад.
Ваймс тупо смотрел на то, что находилось прямо перед ним.
— Ладно, — сказал он. — Гравий, камни — это я могу понять. И жаль, что все завалено мусором. Но ведь без него никуда, верно?
— Да, — согласился Лю-Цзе. — Все — часть замысла.
— Что? И пустая сигаретная пачка?
— Конечно. Она взывает к стихии воздуха.
— А кошачий помет?
— Напоминает нам о дисгармонии, которая, подобно кошке, проникает во все сферы.
— А капустные кочерыжки? Использованные сонки?[5]
— На свою беду, мы забыли о роли органики во всеобщей гармонии. То, что кажется нам случайным вмешательством, на самом деле часть высшего замысла, постичь который мы можем лишь отчасти. Этот важнейший факт как раз относится к твоему случаю.
— А пивная бутылка?
Впервые Ваймс увидел, как монах хмурится.
— Знаешь, какая-нибудь сволочь обязательно перекинет ее через стену, возвращаясь в пятницу с дружеской попойки. И если бы это не было запрещено, я бы дал ему ощутить хлопок моей ладони, уж не сомневайся.
— То есть бутылка не является частью высшего замысла?
— Может, да, может, нет. Кому какое дело? Такие вопросы крайне неблагоприятно влияют на мои тунги, — сказал Метельщик. Он откинулся на спинку, положив руки на колени. Снова воцарилось спокойствие. — Итак, господин Ваймс… Начнем с самого начала. Наша вселенная состоит из очень маленьких частиц.
— А?
— Мы должны двигаться постепенно. Ты сообразительный человек, господин Ваймс, и все поймешь. Я не могу и дальше говорить, будто все происходит по волшебству.
— Слушай, я что, правда сейчас здесь? Ну, в городе? В смысле, я, но молодой?
— Конечно. А почему бы и нет? Так, о чем я… Ах да. Вселенная состоит из очень маленьких частиц и…
— Не лучшее время для службы в Страже. Я вспомнил! Комендантский час! И это только начало!
— Из маленьких частиц, господин Ваймс, — уже резче произнес Метельщик. — Ты должен это понять.
— Да-да, конечно. И насколько маленьких?
— Очень, очень маленьких. Настолько крошечных, что иногда они ведут себя крайне странно.
Ваймс вздохнул.
— Теперь я должен спросить, насколько странно, да?
— Я рад, что ты задал этот вопрос. Во-первых, они могут находиться в разных местах одновременно. Думай, господин Ваймс, думай.
Ваймс попытался сосредоточиться на том, что смахивало на грязный кулек, символизирующий, возможно, Бесконечность. Сейчас множество тревожных мыслей требовали его внимания, но ради вопроса монаха он отодвинул их в сторону — и, как ни странно, почувствовал большое облегчение. Разум иногда выкидывает подобные фортели. Ваймс вспомнил, как однажды с интересом рассматривал узоры на ковре, хотя был серьезно ранен и мог истечь кровью, если бы сержант Ангва не подоспела вовремя. А его чувства тем временем говорили: «У нас осталось всего несколько мгновений, так давайте запечатлеем все, в мельчайших подробностях…»
— Такого не может быть, — отозвался Ваймс. — Если эта скамейка сделана из мельчайших частиц, которые могут находиться в разных местах одновременно, как она вообще стоит?
— Молодец, возьми с полки сигарку! — торжествующе воскликнул Метельщик. — В этом-то вся и сложность, господин Ваймс. И ответ на твой вопрос, как говорит наш настоятель, заключается в том, что эта скамейка тоже находится в разных местах одновременно. А, вот и чай… А для того, чтобы она могла находиться в разных местах одновременно, множественная вселенная должна состоять из множества альтернативных вселенных. Из мириад мириад. Самого большого числа, которое только можно вообразить. Только так вселенная может вместить в себя все кванты. Ты меня понимаешь или я слишком спешу?
— А, ты об этом, — сказал Ваймс. — Да-да, слышал. Типа ты принимаешь одно решение в этой вселенной и совсем другое — в другой. Помнится, волшебники спорили об этом на одном помпезном приеме. Они обсуждали… Славное Двадцать Пятое Мая.
— И что именно они говорили?
— Обычную чепуху… Что все было бы иначе, если бы мятежники как следует защищали ворота и мосты, что осаду лобовой атакой не прорвешь… Мол, все именно так и случилось, но не здесь, а где-то еще.
— И ты им поверил?
— По мне, так все это полная тунга. Но иногда сам невольно гадаешь: а как бы все сложилось, если бы я поступил иначе?…
— Как в том варианте, когда ты убил свою жену?
Отсутствие какой-либо реакции со стороны Ваймса явно произвело впечатление на Метельщика.
— Это типа проверка?
— Ты способный ученик, господин Ваймс.
— Но в другой вселенной, можешь мне поверить, ты бы получил по морде.
Метельщик опять улыбнулся едва заметной, действующей на нервы улыбкой, словно не поверил ни единому слову.
— Ты не убивал свою жену, — сказал он. — Ни в одном из вариантов. Нет ни одного места во всей бесконечно огромной множественной вселенной, где Сэм Ваймс, такой, какой он сейчас, убил бы леди Сибиллу. Хотя теория говорит о другом. А именно: если что-то может произойти, оно должно произойти. Разумеется, если законы физики не нарушены. Пусть в твоем случае этого не произошло, тем не менее теория множества вселенных работает. Не будь ее, мы бы не могли принимать решения.
— Ну и что?
— А то, что все наши поступки очень важны! — воскликнул Метельщик. — Люди изобретают другие законы. То, что они делают, имеет большое значение! Наш настоятель пришел в подлинный восторг от этой теории. Чуть сухариком не подавился. Ведь это означает, что множественная вселенная не бесконечна и выбор людей значит куда больше, чем им кажется. Своими поступками они способны изменять вселенную.
Метельщик пристально посмотрел на Ваймса.
— Господин Ваймс, ты сейчас думаешь, что переместился назад во времени и можешь оказаться тем самым сержантом, который научил тебя всему, что ты сейчас знаешь?
— Была такая мысль. Стража в эти дни принимала всех подряд. Смутные времена были: комендантский час, все друг на друга стучали… Но послушай, я помню Киля. Да, у него определенно был шрам, была и повязка на глазу, но я точно уверен: это был не я.
— Верно. Вселенная работает несколько иначе. Тебя действительно взял под крыло некий Джон Киль, стражник, который перебрался в Анк-Морпорк из Псевдополиса, потому что тут больше платят. Это был вполне реальный человек. И притом не ты. Кстати, он говорил тебе, что сразу по приезде, едва он вылез из повозки, на него напали двое грабителей?
— Да, говорил, — подтвердил Ваймс. — Точно, грабители. Они-то и оставили ему на память шрам. Обычное приветствие Анк-Морпорка. Но он был силен. Без проблем уложил обоих.
— А тут их было трое, — вставил Метельщик.
— Да, с тремя справиться сложнее, но…
— Ты стражник. Сам догадайся, как звали третьего.
Ваймсу даже не пришлось задумываться. Ответ пробкой вылетел на поверхность из глубин самых мрачных подозрений.
— Карцер?
— Да, он быстро освоился здесь.
— Этот гад сидел в соседней камере! Да еще хвастался, что ограбил кого-то.
— И вы оба застряли здесь, господин Ваймс. Это больше не твое прошлое. Нет, не так. Это просто прошлое. А выше находится просто будущее. Которое может оказаться твоим. А может, и не оказаться. Ты хочешь сейчас вернуться домой, оставив Карцера здесь, а Джона Киля — мертвым? Но если ты поступишь так, у тебя больше не будет дома. Потому что не будет порядочного человека, который обучит молодого Сэма Ваймса работе стражника. Он научится всему у людей типа сержанта Тука, капрала Квирка и младшего капрала Колона. И это еще не самое плохое. Дальше может быть куда хуже.
Ваймс закрыл глаза. Вспомнил, каким зеленым был. А Фред, ну что Фред… Фред Колон не так уж плох, если не брать в зачет его сердечную трусоватость и отсутствие воображения, зато Квирк… Квирк всегда был сукиным сыном, что же касается Тука, н-да, он был наставником Фреда, а яблоко от яблони недалеко падает. Ну а чему научился Сэм Ваймс у Джона Киля? Всегда быть начеку, жить своим умом, не брать в голову квирков и туков — и плевать в сегодняшней драке на все правила, если от этого зависит твоя способность драться завтра.
