— Н-нет… — замялся Иванушка. — Не поэтому. Вовсе. Совсем. Абсолютно. Просто я считаю, что это хорошая идея, и что это было бы правильно.
— Ну, Иван!.. Ну, их же можно отремонтировать, и они ещё двести лет нам прослужат, ты что, не понимаешь?..
— Сергий, ну перестань же, ей-же ей. Ты ведь не такой жадный, чёрствый и бесчувственный, каким хочешь казаться, Сергий!..
— Что?.. Кто?.. Я жадный? Я бесчувственный? Я чёрствый? Ну, спасибо, друг. Теперь я знаю, что ты обо мне думаешь. Забери свои сапоги и…
Не договорив, Волк развернулся на сто восемьдесят градусов и, чуть не выбив хрустальную дверь, ураганом скрылся в полумраке зала Совещаний.
Джин едва успел отпрыгнуть с его пути.
— Ты всё слышал, Шарад? — подавленным голосом задал ему вопрос царевич, заранее зная ответ.
— Да, всё.
— Ты… любишь свою Фатьму?
— Да, — после секундной паузы кивнул бритой головой он.
— И если она попадет в другой мир…
— Я последую за ней и приведу её в свой.
— Ты будешь с ней хорошо обращаться? — вступила в разговор Елена.
— Я люблю её. Со мной она обретёт долгую жизнь и счастье.
— Тогда — забирай, — и Иванушка стряхнул так долго и так плодотворно служившие ему волшебные сапоги на пол.
— Благодарю вас, — склонился перед ними Шарад и опустился на колени. — Я сделаю для вас всё, что могу. Я доставлю вас до Шоколадных гор — дальше моя сила не простирается, дальше вам придётся добираться самим…
— Ты не волнуйся, мы доберёмся, там до Соланы недалеко, — поспешил успокоить его Иванушка.
— Хорошо. Только, когда мы будем прощаться, вы должны будете приказать мне, чтобы я вернулся со своим кувшином в Шатт-аль-Шейх, отдал сапоги Фатьме и бросил кувшин в те врата-фонтан, куда она войдёт — ведь в вашем мире я могу сделать что-то только получив приказание…
— Сделаем.
— И… джин? — снова выступила вперёд Елена.
— Слушаю тебя, моя повелительница?..
— Мне очень полюбился конь Ивана с золотой гривой — более совершенного и прекрасного животного я не встречала за всю свою жизнь. Но его хотят отдать в обмен на какую-то очень важную птицу.
— Да, моя повелительница?..
— Так вот, не мог бы ты сделать второго такого же?
— Второго? Извини, моя госпожа, но создать из ничего магическое существо, даже такое незначительное, как ваш конь, мне не под силу, — понуро опустив затянутые в огненную парчу плечи, вздохнул джин. — Я вынужден отказать тебе.
— А… А выкрасить простого коня точно в такие же цвета? — пришла Елене новая идея.
— Выкрасить простого коня?.. Это я могу. В любой цвет, в какой пожелаете. В зелёный. В розовый. В малиновый. И даже в серебряный и золотой. Это очень легко.
— Правда? Как здорово!.. Ты сделаешь это, милый Шарадик, да?
— Завтра утром во дворе дворца вас будет ждать точно такой же конь — не отличите. Правда, под дождём его краска со временем смоется…
— Это ничего! Пускай! Спасибо тебе, Шарад! Ты настоящий друг! — и Елена от всей души поднесла джину ручку для поцелуя.
Иван, побледнев, ревниво пожирал её горящими очами.
Из окна третьего этажа бокового крыла невидящими глазами смотрел на них Волк…
Волков бояться — ни одного не поймаешь.
Шарлемань Семнадцатый
Благие намерения путешественников покинуть гостеприимный Волкоград разбились на следующее утро о первый заблудший караван.
Поохав и поудивлявшись на невесть откуда взявшийся в пустыне город, ушлые купцы быстро приступили к тому, что они умели лучше всего — торговать, обменивать свой товар на продукцию местных мастеров, и так преуспели в этом, что если бы не Волк, нечаянно забредший на городской базар во время прощальной прогулки по городу, оставаться бы наивным горожанам без половины запасов своих товаров.
Умильно улыбаясь и распинаясь в намерениях установить долгосрочные взаимовыгодные деловые отношения с купцами из Шатт-аль-Шейха (именно оттуда был этот караван), он популярно разъяснил им цену уникальных предметов ручной работы, и что она отнюдь не равна стоимости маленького куска дешевой хлопковой ткани неизвестно чем и кем аляповато местами крашеной.
Расчувствовавшиеся купчины, кивая в такт словам Серого и проклиная про себя так некстати появившегося иностранца, ловко произвели пересчет цен и вернули продавцам разницу вместе с заверениями в вечной дружбе и верной прибыли.
Едва этих торговых гостей увели на обед и осмотр достопримечательностей, как подоспел второй караван, а сразу за ним и третий, и все бы повторилось, как нелепый припев назойливой песенки, если бы Серый, как божество — покровитель торговли Волкограда — не закрыл на этот день торги и не организовал срочно на это время краткие курсы повышение квалификации будущей местной элиты бизнеса. Из половины же растерявшихся новоиспеченных волкоградских купцов он на ходу быстренько сформировав новую Гильдию — гильдию гидов и экскурсоводов — и отправил людей из этих двух караванов по следам первого.
В бизнес-школе Серого, то ли желая помириться с другом Ивана, то ли просто от безделья, Елена вызвалась читать лекции о мировом рынке тканей, бижутерии, косметики, вин и благовоний, на что Волк, скрепя сердце, кое-как согласился — исключительно в интересах горожан.
Иван же, видя такую активность своих друзей, стал чувствовать себя лишним и не у дел, но недолго. К своей величайшей неожиданности он очень скоро обнаружил себя во главе аналогичной школы, но для садоводов и земледельцев. Честно говоря, о земледелии он знал только то, что то, что из земли растет, нужно время от времени поливать, пропалывать и иногда удобрять, а арбуз мог твердо отличить от дыни, хоть и со второй попытки, но подземные крестьяне, оказывается, не знали даже этого! И, сначала по принципу «Сам не знаю — так хоть других научу», а потом со все возрастающим азартом открывая в бескрайних захламленных чуланах своей памяти все новые и новые сведения о преподаваемом предмете, иногда даже такие, в знании которых он и не подозревал себя до сей минуты, он с успехом растянул свои курсы на несколько дней.
Джин же в это время по приказу Серого и по своей инициативе давал уроки владения холодным оружием и строевой подготовки отряду городских стражников в полном составе, и остался очень доволен старательностью и способностями учеников.
Так, день за быстротечным днем, незаметно пролетела неделя…
Осознав, в конце концов, что если они ждут момента, когда все в городе будет гладко идти и без их участия, то им придется жить и умереть здесь, путешественники на утро восьмого дня назначили свое торжественное отбытие.
Попрощавшись с Виктором и главами Гильдий, а потом и с безутешными горожанами, они, смахнув слезу расставания, отдали приказ джину перенести их так далеко на северо-запад, как только позволяла ему его волшебная сила.
Первый шаг по дороге домой, наконец-то, был сделан.
Шарад, как и обещал, оставил их у подножия Шоколадных гор — самого дальнего северного предела своей власти, и, перед тем, как улететь по приказу Ивана обратно в Шатт-аль-Шейх за своей ненаглядной Фатьмой, на прощание сотворил и преподнес Елене Прекрасной свежевыкрашенного златогривого коня с серебряной шкурой — точь-в-точь копия настоящего.
— Как же мы их отличать-то будем? — озадаченно переводя взгляд с одного животного на другое, озадаченно нахмурился Серый.
— Очень просто, — улыбнулся джин. — На настоящем уздечка золотая с топазами, а на моем — из аль-юминия, с голубыми бриллиантами.
— Из аль… чего?.. — заинтересовался Иванушка, на время оторвавшись от сравнительного анализа сходства и различия золотых грив и хвостов.
— Из аль-юминия. Очень редкий металл, был открыт недавно сулейманскими горными мастерами и не успел еще попасть за пределы старой империи. Не мудрено, что вы о нем не слышали. Стоит он раз в пятнадцать с половиною дороже золота, и только самые богатые калифы и султаны Сулеймании могут позволить себе иметь столовые приборы и украшения из него.
— Надо же!.. — Елена одним пальчиком погладила гладкую блестящую поверхность металла, теплую от солнца. — Какой матовый благородный блеск!.. Как оттеняют его красоту голубые алмазы!.. Шарад, спасибо тебе — пусть эта уздечка будет памятью о тебе. Я буду хранить ее вечно! Прощай!!!..
— Прощай, Шарад. Не поминай лихом, — хлопнул его по загорелому плечу в малиновой парчовой рубахе Волк.
— Прощай, Шарад, — протянул ему руку Иван. — Желаю тебе счастья с твоей любимой…
— Прощайте, друзья мои, и пребудет над вами благословение Сулеймана, и мудрость его — в вас!.. Прощайте!!!..
И джин, взмахнув размотавшейся вдруг чалмой на прощание, растаял в теплом утреннем воздухе.
Путешественники остались одни.
