— О, не бойтесь, вам я не стану ломать шеи! В конце концов, любая руководящая власть нуждается в исполнительной. У вас есть для этого опыт, знания, авторитет.
— Мы никому не служим, — очень тихо, едва ли не шёпотом ответил тот, что в центре.
— Разве что сохранению гармонии и поддержанию определённого порядка, — ещё тише добавил правый.
— А ещё допустимому компромиссу в равновесии сил Света и Тьмы, — уже практически жестами завершил товарищ с левой стороны.
— Вы смеете перечить победителю?
— Тебе не нужна победа, демон, — сгрудились все трое. — Ты пришёл убивать.
Чоткий Сотона, вот тут я впервые начал хоть как-то их уважать. Бесполые парни в глухих капюшонах держались, как могли.
— Что ж, не возражаю, значит, умрут все, — без особых эмоций согласился Саобнак.
Он провёл в воздухе рукой, словно рисуя зеркальное отображение скрипичного ключа, но вверх ногами. Лик Бафомета вновь вздрогнул, нарисованные брови сдвинулись, у его губ показался чёрный дым, а пасть начала раскрываться, обнажая безмолвный провал, полный тьмы и зубовного скрежета. И только тогда я понял, чего нам всем ждать…
— Эй, ты, выродок грязного Мордора, — в руках нашего старого друга сверкнул длинный эльфийский меч, — оказывается, я не слишком дорожу растворением в Вечном Свете. Уж никак не за счёт жизни моих друзей.
Саобнак поднял на него немигающий взгляд. Серебряный сверкающий клинок ударил с непостижимой глазу скоростью, снеся лысый череп с широких плеч демона. Тот не имел ни одного шанса увернуться. Хотя честнее было бы сказать — он и не пытался.
Просто поймал свою голову в воздухе, рассмеялся, и героическое привидение замерло вязкой скульптурой не в силах более сделать шага. Больше у меня не было времени на сомнения. Это была последняя возможность остановить его, пока…
— Сдохни. — Я сложил пальцы в древнеиндийскую мудру, прицелился и мысленно выбросил прямо из солнечного сплетения самый мощный энергетический импульс, на который только был способен!
Ничего не произошло. Вообще ничего.
Я ударил дважды, целя в жёлто-коричневый лоб, а этот гад, держа башку на вытянутой руке, словно принц Гамлет череп шута Йорика, спокойно стоял и наслаждался моим позором. Каким-то малопонятным чудом мне удалось встретиться взглядом с опустившими бесстыжие зенки Хранителями.
— Это типа… чё?
— Вам нельзя колдовать, вы… вы вне закона.
— Да чтоб вас всех троих в унитазе привокзальном утопили, вы же вот только что, полчаса назад, снимали с Клуба отверженных магов все запреты?
— Да.
— А с меня? А почему я один до сих пор вне закона?!
— Вы не понимаете, это другое.
— Чо-о-тки-ий Со-то-на-а!!!
Каких сил мне стоило не расхреначить это про́клятое зеркало об пол, кто бы знал…
Меж тем демон установил голову обратно, повертел её вправо-влево до щелчка шейных позвонков и начал с толкания длинной, запутанной речи. Не спрашивайте меня, почему все злодеи так любят потрепаться за жизнь, лично я понятия не имею. Пришлось слушать.
— Ты отправишься далеко отсюда, и смерть твоя будет длиться вечность. Знаешь, что ждёт там, за внешней стороной этой картины? Тьма и боль. Непрекращающаяся. Пока не долетишь до дна, но там… О, там начнётся самое интересное…
Чумной Доктор молчал, но вдруг заинтересовались негры-носильщики, хоть и более флегматичных натур мне встречать не приходилось. Правнучка архангела всё так же смотрела в одну точку, мой кот периодически мигал то зелёным, то оранжевым глазом.
Белая Невесточка вместе с пошатывающейся и, честно говоря, едва прикрытой Гиллой пытались осторожненько оттащить к дверям вязкую скульптуру замороженного привидения, а Хранители опять засунули язык в задницу. Ну, не фактически, конечно, а фигурально выражаясь, то есть молчали в тряпочку. Опять-таки фигурально.
— Ты хоть когда-нибудь предполагал, что становится с человеком, когда его разбирают на мышечные волокна? Неторопливо, без суеты, с изощрённым садизмом, ибо там никому некуда спешить. Даже такой демон, как я, испытывал невообразимые муки, что уж говорить о более слабой земной плоти? Так вот, когда ты, обезумев… и только кожа лопается первой… а мухи, чёрные мухи, они… не кусают, нет… как будто бы раскалённая сталь медленно режет нерв… это сложно описать, но…
— Что происходит? — сбился я. — Нельзя как-нибудь более внятно, что ли?
— …и тогда-а… тогда-а… тогда-а… а-а…
— Кто-нибудь, переключите его, он завис!
Нонна, развернувшись лицом к Саобнаку, держала на вытянутых руках грозную, словно барсучонок, мюклу, и та старалась, как могла. Демоны редко подвержены гипнозу, но и на них оно всё-таки действует. Главное, не разрывать визуального контакта.
— Ярослав, бегите!
— Нет.
Если совсем по совести, то я развернулся в низком старте и даже пробежал два шага, потом опять развернулся, скользя на каблуках, и только тогда ещё раз повторил:
— Нет. Я не уйду без вас.
— Всё будет хорошо, бегите, умоляю!
— Нет, — в третий раз пришлось повторить мне. — Пока он здесь, я не уйду. Я должен вернуть его туда, откуда он выполз…
И в этот момент в воздухе просвистело ядро! Не настоящее, это художественный образ. В зал влетел всё тот же бронзовый чижик-пыжик, уже не раз направляемый заботливой рукой моего вечно пьяного друга из Тосно. Маленькая бронзовая птичка изо всех сил ударила демона в грудь, сбив с ног, и откатилась по полу смятым куском металла к стене.
Но, увы, таким образом разорвался и необходимый визуальный контакт…
— Что ж, после такого предательства со стороны моей невесты я просто убью всех вас, — без особого восторга или печали в голосе пообещал черепоголовый негодяй.
— Отойдите все, настал мой час, — подтвердила гордая блондинка, и вот тогда всё и началось. В смысле произошло. То есть абсолютно вышло из-под контроля.
Не знаю, какая бешеная сила в меня вселилась, но я бросился на Саобнака, словно Давид на Голиафа, забарывая в греко-римской. Силы были заведомо неравны, как у зайца против мамонта, хотя кого и когда это волновало? Прежде чем грязный демон опомнился, сзади под ноги ему упал могучий амурский тигр, яростно мяуча:
— Я за хозяина и Нонну дорогую порву любого по очкам всухую!
Саобнак рухнул на спину. Мы удерживали его от силы пять-шесть секунд, пользуясь эффектом неожиданности, но он сумел встать. За это время правнучка архангела, отбросив бесполезный кнут, успела подобрать две вещи: бронзовую птичку и могучий лифчик красавицы-гориллы. Положила одно в другое, взялась за лямки, размахнулась и…
— Дура-а! — не сдержался я, поскольку чудом успел пригнуться.
Зато демон как раз таки получил причитающийся мне тяжеленный удар с разворота прямо в лоб. Фамильяр вновь подставил ему подножку, я из последних сил нажал всем телом… и вместе с противником провалился в распахнутую пасть Бафомета!
У нас получилось? Ну, почти.
Потому что не буду врать, будто бы подобное самопожертвование хоть на минуточку входило в мои планы, даже в качестве запасного варианта. Вовсе нет, я ни разу не собирался умирать.
Затолкать Саобнака обратно в ад?
Да!
Ценой собственной жизни? Идя за ним следом? Погибнув ради победы?
Нет!
Мы летели бесконечным коридором тьмы, и единственное, что я видел, это горящие бессильной яростью глаза демона. В них была воплощённая ненависть падшего ангела к человеку, высшему созданию Божьему, пред которым Господь приказал склониться. Собственно, из-за чего и вспыхнуло то достопамятное восстание. Но суть не в этом.
Бог испытывал ангелов, своих первых помощников в создании мира. Он знал больше, чем они, а недостаток веры часто компенсируется неконтролируемой вспышкой агрессии. Из-за людей в раю пролилась кровь. И если светлые ангелы стояли на нашей стороне, то Тьма, проявившаяся в сердцах остальных, навеки ввергла их в позорное изгнание.
