Руслану не раз приходилось слышать о сильфии, но видел он ее впервые. Она выскочила из бокового прохода со скоростью экспресса. Метровое золотистое яйцо на шести волосатых ногах-тумбах. Еще мгновение, и перед его глазами мелькнула оскаленная пасть на длинной змееподобной шее.
Рустан метнулся назад в кресло. Непростительная оплошность для водителя антропоидов. Он это сразу понял, почувствовав сокрушительный удар в затылок, переданный по каналу телекинетической связи: повторив его движение, антропоид стукнулся головой о стену.
Вместо четкого изображения перед глазами Рустана двигались размытые серые контуры. Он снял диски и включил экран. Слава богу, с его глазами ничего не случилось, но антропоид, по-видимому, потерял ориентировку. Он бесцельно вертелся на месте, махая руками. Сильфия исчезла. Сортировщики кружили возле ног антропоида. Не получая от него команд, они ничего не могли делать.
Рустан перевел ручку телекинетической связи на максимальное усиление.
«Стой!»
Серая фигура на экране продолжала кружиться.
«Стой, тебе говорят!»
Антропоид остановился, вытянув руки по швам. Сортировщики тоже прекратили свой бег.
«Выключи фрезы!»
Экран не давал возможности определить, выполнено ли это распоряжение.
«Иди сюда!»
Антропоид повернулся лицом к экрану и, наваливаясь на стены, пошел к кабине.
«Стоп! Повернись!»
Так и есть! На затылке большая вмятина. Под придавленной оболочкой в жидкости клубятся искры.
Рустан вздохнул и снял трубку телефона:
— Алло, ремонтная?! Говорит седьмой участок. Пришлите монтера.
— Что у вас, седьмой? — спросил недовольный женский голос.
— Барахлит антропоид.
— Выражайтесь точнее. Что с ним?
— Повреждена голова. Нарушена ориентировка, нет обратной связи на видеодисках.
— Так… Надеюсь, все?
— А вам что, мало?
— Послушайте, седьмой, я вам не подружка, чтобы шуточки шутить! Как это вас угораздило?
— Да так… — Рустан замялся. — Кусок породы.
— Зазевались?
— Послушай, девочка, — голос Ишимбаева прерывался от злости, — разве тебе мама не говорила, что совать нос в чужие дела неприлично? Твое дело принять заказ, а причины будут выяснять взрослые дяди, те, кто поумнее.
Бац! Ту-ту-ту.
— Дура! — он вытер пот со лба. — Что же теперь делать? Нужно в диспетчерскую… Рустан снова набрал номер.
— Слушает дежурный диспетчер.
— Говорит Ишимбаев с седьмого участка.
— А, Ишимбаев, как у вас дела? Задание выполните?
— Не знаю. У меня антропоид вышел из строя.
— Монтера вызвали?
— Да нет. Звонил в ремонтную. Там сидит какая-то… грубит, вешает трубку.
— Подождите у телефона.
Рустан услышал щелчок переключателя, положил трубку на пульт и закрыл глаза.
«Господи! — подумал он. Схлопотал себе работенку, болван!»
Из трубки до него доносились обрывки фраз:
— …все равно я никому не позволю…
— …вы не на танцульке. Вернетесь на Землю, капризничайте как хотите, а тут график…
— …пусть не хамит!
— …Даю вам два часа срока…
— …такое повреждение…
— …возьмите в главной кладовой.
— …нельзя в зоне…
— …Делайте в мастерской… Да, это приказ… Алло, Ишимбаев!
Рустан открыл глаза и взял трубку.
— Я Ишимбаев.
— Ваш антропоид ходит?
— Ходит… Плохо ходит.
— Гоните его в ремонтную.
— У меня нет обратной связи.
— Ничего, дойдет. У вас карта выработки есть?
— Есть.
— Вот гоните его по главной штольне до круговой галереи, а там его возьмет на себя ремонтная. На какой волне вы работаете?
— Пси тридцать шесть.
— Хорошо, я им сообщу: пси тридцать шесть. Сколько кубометров вы сегодня дали?
— Примерно двадцать пять.
Диспетчер свистнул.
— Что же это вы?!
Рустан покраснел.
— Да вот… все время барахлил антропоид.
— Так… а какая добыча?
«Пошел бы ты…» — подумал Ишимбаев. Ему совсем не нравился этот разговор. Похоже, вдобавок ко всему сегодня еще придется писать объяснительную.
— Не знаю, — соврал он, — еще не успел проверить… Кажется, очень мало… почти ничего.
— Послушайте, Ишимбаев, — в голосе диспетчера появились нотки, заставившие Рустана сжать изо всех сил трубку, — ваш участок портит нам все показатели…
— Ладно, — перебил Рустан, — я все это уже слышал. Лучше обеспечьте ремонт. Не могу же я голыми руками. Вот придет антропоид, нажму, отработаю. — Черт знает что! Рустан сам не понимал, как у него вырвалась эта фраза. Меньше всего ему хотелось сегодня возвращаться на вахту. Однако отступать было поздно.
— Хорошо, Ишимбаев, — голос в трубке потеплел, — через два часа ваш антропоид будет готов, я уже распорядился. Надеюсь, сегодня вы дадите триста кубометров, договорились?
— Ладно. — Ишимбаев положил трубку.
***
«Подними правую руку!»
Изображение на экране оставалось неподвижным.
Ишимбаев переключил контур излучателя.
«Подними правую руку!»
Команда была выполнена, но поднятая рука болталась, как тряпка на ветру.
«Опусти! Два шага вперед!»
Антропоид пошатнулся и сделал два неуверенных шага. Телекинетический излучатель работал с недопустимой перегрузкой. Внутри колпака было жарко, как в печке. Рустан отвел его вверх и положил на колени схему штолен.
Ага! Вот она, главная галерея. Ну и лабиринтик! А ведь разведано не более десяти процентов верхнего яруса. После той истории спускаться в нижние галереи запрещено даже геологам. Бр-рр! Не чего сказать, райская планетка! Один пейзажик чего стоит!
На поверхности Рустану пришлось быть всего один раз, по дороге с космодрома, но и этого было вполне достаточно, чтобы навсегда отбить охоту бывать там. Черт с ним, уж лучше проторчать еще год здесь, не видя дневного света.
Он опять опустил на голову колпак.
«Идти прямо до первой галереи, повернуть направо, идти до кольцевого прохода, остановиться ждать команды! Это твоя программа, иди!»
Антропоид потоптался на месте и, помедлив не много, двинулся вперед. Сортировщики тронулись за ним.
Дошли до поворота.
«Направо!» — скомандовал Рустан.
Антропоид послушно повернул. Наблюдать за ним дальше без обратной связи было невозможно. Ишимбаев выключил установку.
«Ох, и денек выдался! — Он сжал руками голову. — Будь оно все неладно!»
Ему хотелось спать, но ложиться на два часа не имело смысла.
«Дурак, — подумал он, — напросился сам на сверхурочные! Мало тебе было!»
«Однако не торчать же здесь два часа». — От встал с кресла, потянулся и вышел в ход сообщения.
Диаметр трубы был меньше человеческого роста, и ему приходилось идти, согнувшись в три погибели, преодолевая мощный встречный поток воздуха, насыщенного приторным запахом аммиака.
«Ну и запашок! — подумал он, зажав ноздри и дыша ртом через платок, смоченный поглотителем. — Уже год, как собираются сделать настоящие ходы сообщения. Видно, руки не доходят, только и думают об этом поганом веноцете. Подумаешь, эликсир бессмертия!»
Прямо перед ним была дверь пульта пятого участка. Он нажал стопор и вошел. Здесь по крайней мере хоть меньше воняло аммиаком. Каждая кабина имела очистительную установку.
Душанов стоял во весь рост, с глазами, прикрытыми дисками. Телекинетический колпак — где-то на затылке, руки вытянуты вперед, как будто в них фрезы.
Он обернулся на шум открываемой двери и снял диски.
— А, это ты!
— Я. Можно, я у тебя посижу немного?
— Садись. — Он переключил пульт на программное управление. — Ты чего ходишь?
— Авария.
— Что-нибудь серьезное?
— Часа на два. А ты сколько сегодня сделал?
— Семьсот кубометров.
— Врешь!
— Чего мне врать? — Душанов включил экран и показал ящик, наполненный до половины шариками веноцета.
У Рустана глаза полезли на лоб.
— Сколько тут?
— Да с полкило будет.
— Везет тебе!
— Работать надо. Участки у всех одинаковые.
— Значит, способностей нет, — вздохнул Рустан.
— Глупости! С телекинетическими способностями никто не рождается. Их развивать нужно.
Рустан встал с кресла.
— Я это уже слышал. На курсах.
— Ну ладно, — Душанов взглянул на экран, — горизонт понижается, пора переходить на обратную связь. Ты уж меня извини.
— Извиняю. Только скажи: тебе правда эта работа доставляет удовольствие?
— Доставляет.
— А почему?
— Как тебе сказать? — Душанов надел на глаза диски. — Я еще в детстве мечтал о том, чтобы одна моя мысль управляла машиной. Понимаешь, когда ты вот тут, в кресле, а весь твой опыт, воля, знания — там, в антропоиде.
— А я — нет.
— Что нет?
— Не мечтал.
— А о чем ты мечтал?
— Да ни о чем. А сейчас мечтаю, чтобы выспаться.
— Лентяй ты, Рустан.
— Может, и лентяй, — сказал Ишимбаев.
***
Маленькая узкая комнатка была полна звуков. Справа раздавался храп, над кроватью орал репродуктор, слева доносились приглушенные голоса.
