— А вы что-то слышали? Этот зов?
— Только если саквояж в состоянии разговаривать. Думаю, у меня слишком богатая фантазия. Наверное, этот дар предназначался другому человеку. Я же попала сюда по ошибке.
— Совершенно очаровательная ошибка! — мужчина вдруг взял мою ладонь, коснулся губами кончиков пальцев, и откланялся. — Я вернусь как можно скорее! Не скучайте, Хелен!
Рука горела так, будто её кипятком ошпарило. Не веря своим глазам, ушам и собственному телу, провожала взглядом изрядно пыливший экипаж. Без доктора Гибсона мне и впрямь было тревожно. Не понравился мне напор этого одержимого загонщика.
Прижав ладонь к щеке, я выдохнула и закрыла глаза. На улице было достаточно тепло, чтобы не продрогнуть в объятиях вечера. Лихорадочно размышляя обо всём, вдруг поняла просто очаровательную мысль: в саквояже лежало яйцо дракона.
Чем занимается Инспекция? Маджестиками!
— Так… Это нужно проверить!
Поместье ещё гудело после такого налёта. Слуги, которых доктор Гибсон нагнал уже достаточное количество, все расставляли по своим местам, приглаживали малейшие шероховатости. Всем своим видом они напоминали трудолюбивых муравьёв. Я честно пыталась запомнить имена всех, но получалось не очень.
В свою комнату влетела метеором. В первую очередь меня интересовал даже не Уголёк, а справочник. Мозги в моей голове зашевелились странным образом. Мелкие отрывки склеивались в чудной коллаж. Наверное, в этом всем виновато моё желание учиться. Рисование блок-схем и прочее.
Уголёк даже грызть клетку перестал, когда увидел, с каким усердием я перелистываю страницы и просто пробегаю по строчкам. Удивлённо склонив голову, он фыркал, сыпал искрами и будто спрашивал меня: «Лена, что ты делаешь?».
— Ищу! Уголёк, не мешай мне. Нужно кое-что найти. Вот прямо сейчас!
Дракончик снова фыркнул, мотнул головой и снова осуждающе на меня посмотрел. Я ответила похожим взглядом, презрительно вскинув брови. Уголёк лениво шамкнул, облизнулся и повернулся ко мне спиной.
— Вот-вот! Вот так и сиди. И не мешай мне думать!
Всё было проще простого. Только для начала мне нужно было найти того маджестика, который обладал бы каким-то схожим свойством.
Что было, когда Херши меня облизала? Правильно! Я накостыляла доктору Гибсону. А ещё попала под действие чудной слюны совокота.
Уголёк, свернувшись клубком, гипнотизировал меня взглядом, буквально отвлекая от чтения. Мне приходилось шикать на непослушного дракончика и вновь возвращаться к перелистыванию справочника.
Я нашла любопытную статью про гарпию. Тоже припадочная птица какая-то, правда обладала сильным даром воздействия на сознание. Можно сказать, что телепатией. Вот кто мог бы услышать зов! Гарпия. Но я не гарпия.
Подняв голову, я уставилась на Уголька. Мне казалось, что он сведёт меня с ума своим немигающим взглядом. Наверное, не такими он видел людей. А тут я пришибленная, ещё с какими-то безумными идеями про гарпий.
— Кровь гарпии… Именно кровь. Хм… — я хмыкнула. — Нет уж, кровь гарпии я бы точно заметила.
Мне показалось, что в голове снова шестерёнки закрутились. Вздохнув, посмотрела на Уголька.
— Не вынимай мне душу! Будет возможность, выпущу тебя. Найду способ. Только не действуй мне на нервы, а то выпрошу у доктора Гибсона какую-нибудь накидку для тебя. Сил уже нет никаких!
Уголёк промолчал, только когтями по решётке провёл.Резко так. Я даже мурашками покрылась. Ну до чего вредный дракон!
Кровь гарпии. Вот вернётся доктор Гибсон и спрошу у него: могли ли меня чем-то таким опоить? И жив ли этот вид маджестиков.
22. Особенные люди
Работы было много. Если честно, я даже не знала, с чего начать. Дом постепенно оживал, а вот подвал… Он ещё напоминал настоящие казематы. И там было грязновато. Даже слишком, я бы так сказала. Но я сдержала своё слово и нашла большую клетку для Уголька. Теперь он не сидел в тесном ящике, а мог даже полетать в свободном вольере.
Горгулью вернули «почтой», бережно завёрнутой в специальное покрывало. Для этой жутко милой статуи нашли специальное место, где она могла стоять в целости и сохранности. Херши получила свой вольер с мелкоячеистой сеткой, в котором чувствовала себя вполне довольной.
Единственной особой, выматывающей душу, была та самая несчастная птица, которая продолжала орать дурниной. Энн, со всклокоченными волосами и синяками под глазами, не могла унять эту истеричку.
— Господи, когда эта… тварь твоя перестанет орать? Уши скоро отвалятся от этих воплей!
— У неё боли плечо. А одна я не могу наложить шину…
Я огляделась. В этом каземате мы были вдвоём. Пока доктор Гибсон не вернулся, а из слуг только Энн была в курсе нашего маленького «увлечения». Пришлось смириться с таким намёком.
— Я хоть и будущий врач, но к животным никакого отношения не имею. Я не ветеринар!
— Мне нужна помощь. И только.
— Ладно, вспомним про всяческие клятвы и про обязанность помогать. Что от меня требуется?
Энн воодушевилась. Нашла свободную плоскость, которую тут же превратила в рабочую поверхность. Уложила туда птицу, только потом внимательно посмотрела на меня. Я закатала рукава свободной рубашки и подошла ближе, опасливо осматривая янтарного цвета клюв, который был заботливо перебинтован эластичной лентой. Птичка могла приоткрыть его, но не плюнуть в меня очередной волной огня.
— Вот здесь. Плечевая кость, похоже, что именно она и сломана, — Энн достала две запиленные до мягкой гладкости дощечки и принялась прикладывать их к раненому крылу. — Перьями придётся пожертвовать. Прости, пташка, они вырастут у тебя при ближайшей линьке, и ты сможешь снова летать. Если же не залечить твоё крыло, то ты больше никогда не будешь парить в небе.
Мне хотелось добавить, что этот летающий огнемёт и так больше не взлетит, просто ради нашей безопасности, но решила, что этой парящей зажигалке такого лучше не знать.
— У неё столько дури и силы… Она нас со сломанным крылом в воздух подняла.
— Это пока рана свежая. Кость неправильно срастётся и всё.
Энн обеспокоенно посмотрела на меня. Я пожала плечами и аккуратно взяла крыло птицы. На ощупь оно оказалось удивительно тёплым и мягким. Обездвиженный феникс таращился на нас своими прелестными глазами, явно чувствуя подвох своим куриным наследием, которое пряталось под хвостом.
— Тише, припадочная. Тебе же помогаем, — я сказала это почти ласково, поглаживая теперь птицу по голове. Всё-таки прониклась симпатией к этой головешке вспыльчивой. — Сейчас Энн вылечит тебе крыло.
Девушка вооружилась ножницами и принялась выстригать перья. Фениксу это пришлось не по вкусу. Совсем. Строптивица заверещала, принялась биться. Бедная Энн скакала вокруг этой несчастной и пыталась удержать плашки шины на месте. Я же боялась сильнее придавить птицу, не хватало, чтобы я ещё что-нибудь сломала этому существу.
— Успокойся!
Птица запрокинула голову, изогнув шею просто под неестественным углом и, не мигая, уставилась на меня своим красноватым глазом. Я насупилась, поджала губы и сердито пробормотала.
— Я сказала тебе успокоиться. Иначе тебя не вылечить. Терпи! — птицы снова взбрыкнула, пришлось с силой нажать на тушку. — Успокойся!
Мой выкрик мягким бархатом застелился по воздуху, обволакивая всё вокруг. Притих Уголёк, Херши встрепенулась и навострила уши. Даже фениксу пришлось тоскливо пискнуть, закрыть глаз и просто ждать. Энн вытаращилась на меня диким взглядом, пришлось и её поторопить:
— Давай быстрее, пока эта куропатка опять себя свободолюбивым Спиритом не почувствовал. Крепите шину или что там у вас.
Я гладила птицу по голове, изредка спускаясь ниже и лаская клюв. Мне казалось, что такие мои движения успокаивают птичку.
— Я буду звать тебя Искрой. Такая же быстрая и резкая, жгучая и опасная. Искра… Тише, Искра, тише! Энн не причинит тебе боли.
Энн брала металлические скрепы, чтобы зафиксировать эластичный бинт на крыле. Птица этому была не совсем рада, но терпела молча. Впервые!
