Поняв, что я пришёл в себя, и могу воспринимать информацию, Эмери спросила.
— Ты чувствуешь магию?
— Нет, — прислушавшись к себе ответил я. — Сколько мы здесь?
— Больше суток, — ответил Мерин.
— Тогда ничего удивительного нет. Я выпил зелье полнолуния.
— Мы знаем, — сказала Эмери. — Просто никто из нас не чувствует её.
Я не знал, как это было возможно, поэтому решил узнать, что удалось выяснить.
Самым очевидным было услышать, что мы проиграли, и что пока мы все находились без сознания нас перенесли сюда. Дирижабль, на котором мы прилетели, уничтожен. Другие выжившие воины находились в соседней камере. Однако среди них не было Зеса и Космоса. И я очень надеялся, что их нет, не из-за того, что они не пережили последний бой.
Наверное, заметив моё переживание, Эмери сказала.
— Я уверена, они живы. И пока у нас была возможность говорить с пленными из соседней камеры, они сообщили, что многих увели ниже уровнем. Они с уверенностью сказали, что среди них был Орлов.
— А Эдвард? — спросил я у Мерина.
— Пока я не увижу его тела, он жив, — ответил принц. — Знали бы вы сколько раз я думал, что видел его в последний раз. Даже тот случай у Кейптауна. Видели да, как он подстрелил Фабиана?
— Хорррооошая попытка, Мерин, — усмехнулся я и ехидно добавил: — Таких подробностей о вашем бое у нас нет.
Он ненадолго задумался.
— Если поймёшь, что мы не выберемся, обещай, что расскажешь…
— Мы выберемся, — перебив принца ответил я. — Степан Осипович, Вы как?
Услышав своё имя, он приоткрыл один глаз.
— Думаю, что будь я моложе, хрен бы проиграл этому реликту!
— Мдааа уж… Не прошло и года… что называется.
— Аааа, проснулся! — раздался у двери голос, от которого у меня мурашки пошли по коже. Хоть я и понимал, что Патрокол мёртв, но это был его голос. С теми же рычащими звуками. — Как же вы все вовремя прибыли! — Он подошёл ко мне поближе, и взяв меня за подбородок, изучающе посмотрел на меня. — Наконец-то мы лично познакомились.
— Почему мы живы? — спросил я.
— А ты торопишься уйти в Стихию? Или может ты не рад, что я попросил по возможности взять твоих друзей живыми, или, — посмотрел на он Макарова, — относительно целыми?
Я промолчал, и когда на его лице появилась ухмылка, ко мне подошёл Аракс, и зажал мне челюсть. В его руке была склянка с какой-то фиолетовой жидкостью, и меня насильно старались ей напоить.
— Пей или я убью их всех! — прошипел Моисей, и в его руке появился стихийный клинок, который он приставил к горлу Меньшикова. Он висел ближе всех ко мне, и хоть мне было глубоко по… на него, я понимал, что после него Моисей убьёт следующего.
В камере все кричали. Эмери сыпала проклятиями. Макаров просил взять его… «Глупый старик,» — прослезившись подумал я. Остальные на их фоне меркли.
— Хорошо, — покорно сказал я. И когда склянка опустела, я спросил. — Что это было?
— Дурман, — ответил Моисей. — Он сделает тебя более сговорчивым. А это, — достал он второй флакон, — нейтрализует действие выпитого тобой зелья. Ждать целый месяц у меня нет никакого желания.
Его я тоже выпил подумав, что, если магия вернётся ко мне, я спокойно смогу избавить свой организм от действия дурмана.
После этого они ушли. В тот день магию я так и не почувствовал. Тогда я подумал, что это действие странных железных ошейников. Но учитывая, что магическое зрение у меня тоже отсутствовало, я не мог рассмотреть, что именно блокировало нашу магию.
Четыре раза в день ко мне приходил Аракс и спаивал мне дурман. На пятый, у меня появилась тяга к нему, и я сам начал ждать, когда придёт Аракс. Сын Моисея заметив моё выражение лица, с превосходством посмотрел на меня.
— Ещё немного, и за это, — потряс он перед моими глазами склянкой, — ты готов будешь убить даже собственную мать.
— Не дождёшься! — тут же ответил я.
— Сопротивляйся сколько хочешь, — выходя из камеры, сказал он. — Даже скажу иначе. Чем больше ты сопротивляешься, тем больше я буду получать удовольствие, когда ты сломаешься!
Я пытался узнать у Меньшикова и Исаврийского о том, чем меня поят, но они тоже были не в курсе.
Дальнейшее происходило словно не со мной.
А вечером я понял о чём говорил Аракс. Он не пришёл как обычно, и моё тело стало изнывать. Головой я прекрасно понимал, что меня подсадили на наркотик. И судя по всему на очень сильный наркотик. Меня прям всего выгибало, как мне сильно хотелось получить ещё. Меня пытались поддержать остальные. Но это были всего лишь слова. Они не приносили никакой пользы.
Как же мне было мерзко, когда Аракс и Моисей пришли утром и с торжеством во взглядах слушали от меня сбивчивую мольбу, чтобы они дали мне ещё зелья.
Моисей взял у сына склянку, и гладя меня по волосам, начал медленно поить дурманом. И как бы мне не хотелось выплюнуть его, но моё тело с каждым глотком прекращало ломать. Боль и тоска, которые сопровождали меня при нарушении графика, отступали на второй план.
— Моисей, скажи, что ты хочешь? — спросила Эмери, и с мольбой добавила. — Оставь моего сына! — Она каждый раз просила Аракса ответить на этот вопрос. Пыталась подкупить, шантажировать, угрожать, но ничего из этого не возымело действия. И сейчас она предприняла такую же попытку с Моисеем.
Он остановился рядом с Эмери и оценивающим взглядом посмотрел на неё.
— Удивительно, как ты и твой сын смогли магически развиться. Ядро, энергоканалы… — хмыкнул он. — Если бы я не знал, что вашу расу искусственно вывели от животных, то подумал бы, что вы туариане. — Он задумался. — На что ты готова ради сына?
— На всё! — с вызовом ответила она.
Он усмехнулся. А Меньшиков заорал.
— Эмери! Одумайся!
Она с гневом посмотрела на Виктора, потом перевела взгляд на меня и повторила.
— Я готова на всё.
— Что ж, женщина, ты сама сделала свой выбор. — Он повернулся к сыну, приказал. — Аракс, освободи её, но ошейник не снимай.
— Отец…
— Выполняй, — повысил он голос.
К тому моменту мне было без разницы на то, что происходит. Я думал только о следующем приеме зелья. Я не обращал внимания на то, что Эмери больше не было с нами. На то, как Меньшиков проклинал Моисеевичей и винил меня в том, что произошло с Эмери.
Прошло ещё несколько дней, когда в камеру вошёл Аракс, и освободил меня от цепей. Примерно через десять минут он привёл меня в какой-то большой зал. На полу и стенах было множество рун, символов, которые соединяли лей-линии.
— Ты же обещал, что перестанешь поить его! — узнал я знакомый голос.
— Заткнись, женщина. Я сдержу обещание сразу, как он выполнит то, что я от него хочу. — Он взял Эмери за подбородок и прошипел. — Ты порадовала меня за эти дни. Но не стоит тебе забывать своё место! Ты меня поняла?
Эмери отвела взгляд, и лишь кивнула.
— Отец, кого первым? — спросил Аракс. По его лицу было сложно понять о чём он думает. Его взгляд был холоден, а лицо было неизменно серьёзным.
— А какая разница? — вопросом на вопрос ответил Моисей. И посмотрев на Вавилонскую шкалу сказал. — Девяносто пять процентов. Нам хватит архимагистра, но если хочешь, можешь взять архимага.
Через несколько минут в зал вернулся Аракс. За ним шли Макаров и Меньшиков, который помогал передвигаться первому. Второй, увидев полуобнаженный вид Эмери, скривился и отвернулся от неё.
— Двоих? — спросил Моисей.
— Не хотел безногого тащить. А второй начал обзываться, поэтому его за компанию прихватил.
— Но сейчас же он молчит!
Вместо ответа Аракс, разжал Меньшикову челюсть, и тогда я понял, что у того отсутствует язык.
— Ахах-хах-ха! — рассмеялся Моисей.
Аракс кивнул, после чего поставил Меньшикова и Макарова на колени.
— Убей их! — приказал мне он, вложив в мою руку кинжал. — Убей и получишь это!
