Нгойи помрачнел. Впрочем, как оказалось, у него был еще один аргумент в собственную защиту.
— Но мы сбрасываем туда совсем немного — всего несколько сотен килограммов в неделю. Это гораздо меньше, чем бытовые отходы.
— А, ну тогда и правда все нормально. Тебе не в чем себя упрекнуть — лично ты не будешь виноват в том, что наша планета провалится в черную дыру, в этом будет виноват кто-то другой.
— Имей в виду, туда еще сливают сточные воды, — продолжал Нгойи. — Каждый день в контейнеры поступают тысячи литров жидкости.
Мативи чуть не сел:
— Сточные воды?!
— Ну да. Туда временно направлен весь сток городской канализации. Правда, крайние трубы все время приходится заменять, потому что машины их постоянно засасывают. — Нгойи пожал плечами. — Сам понимаешь, если не сливать в эти штуки дерьмо пяти миллионов жителей города, все эти пять миллионов вскоре останутся без питьевой воды.
— Жан-Батист, вы должны это прекратить. Немедленно. Вы сами не знаете, что делаете.
Дуло пистолета все еще смотрело в грудь Мативи. На какой-то миг оно перестало раскачиваться и впилось ему прямо в солнечное сплетение.
— Я точно знаю, что делаю. Я пытаюсь прокормить свою жену и детей.
Палец на мгновение замер на курке, преодолевая сопротивление спусковой пружины. Мативи закрыл глаза.
В пистолете что-то щелкнуло, но выстрела не последовало. Нгойи растерянно уставился на ставшее бесполезным оружие.
— Предупреждаю, я был капитаном команды по карате в своем университете, — солгал Мативи.
— Знаешь, на твоем месте я бы здесь не задерживался, — посоветовал Нгойи. — Когда я добирался сюда, мне показалось, за мной ехал инспектор муниципальной канализационной службы. На крыше его машины установлен реактивный гранатомет.
На серых асфальтовых волнах разбитого шоссе машина то взлетала, то падала — подвеска старенького «хёндая» проходила серьезное испытание на прочность, днище автомобиля то и дело ударялось о поверхность дороги.
— Где тебя лучше высадить? — спросил Мативи своего попутчика.
Машина мягко затормозила у края огромной воронки на месте железнодорожного переезда, который во время войны подвергся сильнейшим бомбардировкам. Трактороботы вели здесь ремонтные работы, при этом управлявшие ими операторы не обращали никакого внимания на проезжающие мимо автомобили, каждый из которых весил в десять раз меньше любого тракторобота-сапера. На этом участке дороги почему-то не горели фонари, так что видно было, только как в темноте над ухабами прыгают, будто дискотечные прожекторы, фары встречных машин. А трактороботам для работы свет был не нужен.
— Высади меня у стадиона. Оттуда ходит автобус прямо до Нджили.
— Ты там живешь? Это же вроде далеко от города.
— Видишь ли, у нас тут не такая зарплата, как в Женеве, — огрызнулся Нгойи, глядя на дорогу перед собой, и вдруг изменился в лице. — Останови машину! Тормози! Ну же!
— Что такое? — Мативи тоже смотрел на дорогу, но не видел ничего особенного.
— Впереди четыре машины тайной полиции!
И как только Мативи сам их не заметил! Четыре внедорожника казались алюминиевыми островами в полиуретановом море обычных африканских машин. Каждый из них стоил столько, сколько обычный житель Киншасы и за год не зарабатывал.
— Но дорогу они вроде не перекрыли, — заметил Мативи.
— Какая разница? Ты же в розыске!
— Это больше похоже на эскорт. Смотри, они сворачивают на Дьело-Бинза. Похоже, сопровождают вон тот огромный грузовик — на таких, кажется, обычно транспортируют баллистические ракеты к местам их дислокации в Малебо. — Мативи выглянул из окна. — Ну да, вон тот, за которым что-то тянется по дороге…
Он съехал на обочину, чтобы срезать путь к шоссе на Дьело-Бинза. В этих краях езда по бездорожью мало чем отличалась от езды по шоссе. В Киншасе люди предпочитали дороги только потому, что те проверялись саперами, и, следовательно, там было меньше шансов подорваться на мине.
Мативи и Нгойи не раз приходилось ездить по минным полям, но оба с облегчением вздохнули, когда под колесами машины снова оказалась дорога. Теперь внедорожники, за которыми они следовали, подобрались совсем близко — можно было даже рассмотреть людей из группы сопровождения: они выглядели сонными и постоянно зевали. Видимо, их подняли по тревоге. Кое-кто из них был в форме, остальные в футболках, у некоторых на поясе висело табельное оружие, другие держали в руках «акаэмы» времен войны.
Грузовик, который сопровождали внедорожники, занимал три полосы движения. За ним, как свадебный кортеж, тянулась вереница беспрерывно сигналящих машин. На самом деле водители напрасно истязали клаксоны, потому что, даже если бы этого грузовика не было, они вряд ли смогли бы ехать намного быстрее, — воронки усеивали все шоссе.
— Глазам не верю. — Мативи выглядел крайне удрученным. — Неужели они всерьез надеялись незаметно от меня провезти по городу штуку весом миллион тонн?
Нгойи удивленно уставился на него:
— Ты что, всерьез думаешь, что в этом грузовике те машины? Мативи кивнул:
— Да, там наверняка одна из них, один контейнер. Они везут его через весь город, потому что боятся, что у них его заберут… Интересно, почему. — Тут он подмигнул Нгойи. — Не иначе, их попросили об этом представители канализационной службы.
Внезапно начался очередной неосвещенный участок дороги. Мативи даже фары включить не успел.
— Да что это такое?! Почему фонари не горят? — возмутился Мативи, и тут же им обоим пришлось зажмуриться, потому что темный участок закончился.
Наконец до Мативи дошло. На том участке не только не горели фонари, там не было света в домах, вообще не было электричества.
— Вот, значит, как.
— О чем ты?
— Они, похоже, едут к электростанции. Вам ведь, идиотам, хватило ума еще и подключить к этим штукам систему электроснабжения. Или я не прав?
Нгойи помедлил с ответом, но потом понял, что отрицать бесполезно, и кивнул:
— Мы начали изучать такое оборудование в конце войны. Но это был мирный проект. — Нгойи, похоже, все еще пытался оправдаться. — Мы собирались использовать эти машины в мирных целях. Один наш молодой коллега, очень умный парень, доктор наук, выпускник Калифорнийского университета, выдвинул гипотезу, что, если в горизонт событий черной дыры под определенным углом направить инфракрасный лазерный луч, он вернется в виде гамма-лучей. Мы попробовали использовать эти лучи для нагревания резервуара с ртутью. То есть сначала попытались нагревать ими воду, но при вспышке она испарялась, а земля вокруг резервуара превращалась в стекло. — Нгойи явно нервничал — он то и дело облизывал губы. — Сложнее всего было сконструировать систему турбин, работающих на ртутных парах. Многие мои коллеги отравились испарениями ртути и погибли.
Наконец Мативи догадался, откуда Нгойи столько знает обо всем этом.
— Неужели ты был одним из ученых, которые работали на правительство Лиссубы?
— Думаешь, в те времена физику позволили бы спокойно жить в Народной Демократической Республике и заниматься чем-то, кроме разработки новых вооружений? — Нгойи невесело рассмеялся. — Наивный! А потом, когда наступило мирное время, мы стали использовать эту технологию для подачи электроэнергии в дома пяти миллионов горожан.
— Та-а-ак… Но ведь ты же сам прекрасно знаешь, что законы термодинамики не знают исключений. На выходе всегда получается меньше, чем было на входе. Ты же должен понимать, что все это время энергия вырабатывалась за счет использования углового импульса вещества, содержащегося в контейнере. И я готов побиться об заклад, что эта субстанция произведена незаконно на том самом ускорителе в Лубумбе, в необходимости строительства которого президент Лиссуба сумел-таки в свое время убедить членов комиссии ООН. Он, помнится, говорил тогда, что это «оживит экономику Конго»…
Нгойи недовольно поморщился:
— На самом деле он тогда сказал, это «оптимизирует экономику Конго». Слово-то ведь какое: «оптимизирует».
Мативи кивнул:
— Но ведь тому ускорителю наверняка потребовались гигаватты энергии, чтобы сотворить такую штуку, — тысячи гигаватт из все той же городской системы энергоснабжения. Так что на самом деле вы сейчас используете энергию, которую пятнадцать лет назад кто-то украл у вашего же народа и запихал в те контейнеры. Сам подумай, стоит ли так делать? Жан-Батист, неужели ты, как ребенок, веришь, что заводные куклы ходят сами? Неужели до сих пор не понял, что их нужно заводить? Ту штуку тоже однажды завели, и пока часовой механизм этой мины замедленного действия отсчитывает время, но в конце концов она взорвется, и тогда весь мир превратится в огромную массу неупорядоченного вещества.
