Дор перебрался через завалы, подполз к краю гнезда и глянул вниз. Но, кроме густой листвы, ничего не увидел. Он не сомневался, однако, что гнездо находится на страшной высоте. Спрыгнешь – убьешься. А не попытаться ли слезть? Ветка, на которой держалось гнездо, была круглая, гладкая и вдобавок Мокрая. Если бы она не раздваивалась как раз под дном гнезда, на ней вряд ли что-нибудь могло бы удержаться. Дор не сомневался, что рухнул бы вниз. Не мастак он лазать по деревьям.
Время поджимало. Барахолка сейчас вернется. Надо что-то решать. Дор придумывал и сразу отвергал придуманное. Спрыгнуть – ударишься о землю и убьешься. Спуститься по стволу – сорвешься, ударишься о землю и убьешься. Останешься в гнезде – съест барахолка.
– Что же мне делать? – чуть не плача, вслух спросил Дор.
– Очень просто, – ответила статуэтка из рога единорога. – Надергай обрывков из стенок гнезда, сплети веревку и спустись по ней на землю.
– Только не из меня! – возразило гнездо.
Из стенки торчал кусок веревки. Дор дернул – веревка порвалась. Потянул за соломинку – сломалась. Дернул за тряпицу – разъехалась. А серебряная проволока оказалась слишком тонкой.
– Успокойся, гнездо, – сказал он. – Из тебя ничего не получится. – Он робко оглянулся по сторонам. – Ну посоветуйте же хоть что-нибудь!
– Я волшебное кольцо, – заявило какое-то колечко. – Надень меня на палец и загадай желание, какое хочешь, какое пожелаешь – у меня непомерная сила.
Как же оно позволило занести себя на эту помойку? Ну ладно, выбирать не приходится. Дор надел кольцо на мизинец.
– Желаю очутиться на земле, – прошептал он. ...и остался на месте.
– Это кольцо лжет и не краснеет, – буркнула какашка оборотня.
– Не лгу! – крикнуло кольцо. – Просто надо подождать! Потерпеть! Поверить, в конце концов! Я ведь очень долго пролежало без дела.
В ответ раздался дружный гогот мусорной братии. Дор расчистил место, прилег и принялся размышлять. Но придумать ничего не мог, как ни старался.
И тут над краем гнезда показалась одна мохнатая лапа, за ней – вторая, следом – пара зеленых глаз-фонарей в окружении маленьких черных глазков.
– Прыгун! – радостно заорал Дор. – Как же ты меня нашел?
– Как нашел, как нашел, – ворчливо протрещал паук, переваливаясь через край веселым брюхом-лицом; какое счастье вновь видеть это потешное нарисованное лицо! – Я ведь прикрепил к тебе подтяжку. У нас, пауков, такая привычка – прикреплять подтяжки. Когда птица схватила тебя, я полетел следом, только держался на приличном расстоянии. Клянусь паутиной, я был сродни какому-нибудь невидимке. Я повис на этом дереве, а когда добрался до верха, нашел тебя.
– Вот красота! А я боялся, что никогда тебя больше не увижу!
– Мне нужно твое колдовство. Без него мне назад не вернуться.
На самом деле разговор шел не так бойко – в запасе у Прыгуна было все-таки маловато слов, – но по сравнению с прошлым совсем неплохо.
– Бежим отсюда? – предложил Дор.
– Бежим, – согласился Прыгун. Прыгун прицепил к Дору паутину и готовился опустить его сквозь листву, когда раздался шум.
Шорох огромных крыльев! Пестрая барахолка летела домой!
Прыгун вывалился из гнезда и исчез среди листвы. Дор испугался, но сразу вспомнил: паукам высота не страшна – их выручают подтяжки. Дор мог отправиться следом, но усомнился в надежности собственной нити. Барахолка появилась в тот момент, когда Прыгун прилаживал подтяжку. В спешке паук мог плохо закрепить ее.
– Иногда у тебя совсем некстати начинают трястись поджилки, – сурово укорил Дор самого себя.
Ослепительная госпожа барахолка подлетела к гнезду и что-то в него бросила.
– Ко-мок! – каркнула она и вновь улетела. О, ненасытная жажда собирательства!
Что же она принесла? Новый экспонат пошевелился. Подвигал руками и ногами. Мотнул гривой волос. Выпрямился и сел.
Дор так и уставился.
Женщина. Юная, хорошенькая крестьяночка.
Барахолка улетела, и Прыгун опять полез в гнездо. Девушка увидела чудище. И закричала. И мотнула волосами. И брыкнула ножкой. У этой полной сил юной особы был пронзительный голос, чудесные белокурые локоны и очень красивые ноги.
– Все прекрасно! – крикнул Дор. Но что прекрасно? Конечно же, не история, в которую они все попали. Ножки? Ножки и в самом деле прекрасны. Более чем прекрасны. Тело обращало внимание на такие подробности. – Все прекрасно! Паук хороший! Не кричи, а то птица вернется!
Девушка устремила взгляд на него. Человека она испугалась, кажется, не меньше, чем паука.
– Кто ты? – спросила она. – И откуда знаешь про паука?
– Меня зовут Дор, – сказал он просто. Может, когда-нибудь научится представляться дамам более изысканно? – Паук – мой товарищ.
Девушка с сомнением глянула на паука:
– Ну и противный! Никогда раньше не встречала таких чудовищ. Лучше пусть меня съест птица. Птиц я все-таки знаю.
– Ничуть он не противный! – запротестовал Дор. – И людей не ест. Люди невкусные. Девушка резко повернула голову, встряхнув гривой золотых волос. И Дору показалось, что он где-то видел эту девушку раньше. Но наверняка не здесь, не в прошлом.
– Откуда паук знает про людей? – спросила девушка.
– На нас напала банда гоблинов. Он попробовал одного.
– Гоблины! Они ведь не настоящие люди. Поэтому и невкусные.
– А ты откуда знаешь? – поймав ее на осведомленности, в свою очередь спросил Дор.
– И дураку ясно, что красотка вроде меня куда вкуснее какого-нибудь старого грязного гоблина.
Дор с ней полностью согласился. Поцеловал бы он уж точно охотнее ее, чем гоблина, – ну что за мысли!
– Не все понимаю из вашего разговора, – вмешался Прыгун, – но чую, людская барышня мне не доверяет.
– Верно говоришь, чудище! – подтвердила она.
– К тебе просто надо привыкнуть, дружище, – успокоил Прыгуна Дор. – Просто, как бы тебе объяснить, ты для нее не меньшее чудище, чем она для тебя.
– Неужели я так страшен! – испуганно воскликнул паук.
– Ну, может, и не так, – промямлил Дор, колеблясь между вежливостью и правдой.
– Чудище и разговаривать умеет! – удивилась девушка. – Но голос почему-то выходит из твоего плеча!
– Это трудно объяснить...
– А не лучше ли нам побыстрее убраться из гнезда? – вмешался Прыгун.
– Ну почему голос раздается из плеча? – не отставала девушка. Она обладала живым любопытством.
– Я приспособил паутину-переводчицу, – объяснил Дор. – Она переводит стрекот Прыгуна. Поздоровайся с ним.
– Ага, – сказала девушка и наклонилась к паутине. Пышущее здоровьем тело оказалось совсем рядом, отчего Дор буквально перестал дышать. – Привет, Прыгунище-страшилище!
– Ого! – воскликнула паутина. – Посмотрите только на ее...
– К паутине приближаться опасно, – пробормотал Дор, решившись на обман. Но теперь девушка не будет так наклоняться. А вот почему паутина это заметила? Ведь паукам должно быть все равно...
– ...желтый шелк, – закончила паутина, прервав крамольные размышления Дора. Пауки любят шелк, а цветной шелк Прыгун наверняка видел впервые.
– Это не шелк, а волосы, – тихо пояснил Дор и уже громко обратился к девушке: – Прыгун понимает тебя и без паутины.
– Я насчет бежать... – опять протрещал паук.
– А ты сделаешь для нее подтяжку?
– Сей момент, – чирикнул паук и пополз к девушке.
– Мохнатое чудище хочет меня съесть! – завопила девица.
– Тихо! – прикрикнул на красотку Дор. Влюбленность влюбленностью, а осторожность не помешает! Влюбленность? Он влюбился? И правда, он весь горел. Составилась какая-то гремучая смесь: тело, принадлежащее, быть может, какому-то страстному женолюбцу, и душа подростка, совсем еще неопытная. – Тихо! Барахолка вернется!
Девушка замолчала, но не успокоилась:
– Не позволю этому чудищу приближаться ко мне!
Похоже, она согласна разговаривать с пауком, но дружить – ни за что! Годами девушка, кажется, ненамного старше Дора.
– Но сам я не в силах помочь тебе спуститься, – сказал он ей. – Мне всего лишь... – Тут он замолчал. Ведь телом он сейчас не мальчик двенадцати лет, а сильный мужчина. – Ладно, попробую, – решился он. – Прыгун, паутина удержит двоих?
– Удержит. Только я сплету потолще. – Паук уже приступил к делу. Вскоре Дор получил новое крепление, более надежное.
А девушка тем временем рассматривала содержимое гнезда с непобедимым женским любопытством.
– Драгоценности! – воскликнула она и захлопала в ладошки.
– Кто вы такие? – спросил Дор у драгоценностей. Драгоценные камни никогда не помешают. На них можно купить еду или заплатить за ночлег. В Ксанфе сияющие камушки ценились меньше, чем в Обыкновении, но и здесь было достаточно любителей.
– Мы – окультуренные жемчужины, – ответили блестяшки хором. – Утонченные, благо воспитанные. Наш род восходит к самому императору устриц. Мы – сливки драгоценного общества.
