От меня резко отошли. Анрел срочно полетел к пострадавшему, опасаясь, что тот уже почил. Но нет, удалось его немного подлечить до состояния стонущего тела, что меня сильно обрадовало. Даже дышать снова удалось.
К сожалению, этот акт насилия оборвал то хрупкое доверие, которое я успела завоевать. Народ стоял на расстоянии в полкомнаты, все держали что-нибудь острое и смотрели крайне недружелюбно.
— А ну проваливай, девка. — Самый старший из них, с сединой в нечесаных космах и с одним глазом, так и не встал со своего лежака, — Нечего нам помогать. Сами справимся. А вот тебе скоро помощь может очень даже понадобиться.
На плечо рухнул уставший анрел. Иревиль зло усмехался, дергая за волосы и предлагая отомстить.
Но я просто развернулась и ушла.
Наверное, они правы. Здесь — ничем помочь не смогу.
Выйдя за дверь и сев на ступени, я задумчиво посмотрела на постоянно серое небо. Шел дождь. Слабый, но надоедливый. Он стекал по лицу, забирался за шиворот и холодил спину. Необычные ощущения. И неприятные.
А еще мне почему-то грустно.
— Не унывай. — Анрел перелетел ко мне на колени и ободряюще улыбнулся. — Ты еще успеешь сделать много хорошего до рассвета, а я…
— А почему до рассвета? — мы с Иревилем — хором.
— Ну… ваши недавние действия… зачлись в минус. Почти все.
— Старушка в плюс? — Рёва.
— Да. Она обманывала и была разоблачена путем макания в фонтан. Гуманно и затейливо. Они оценили.
— Гм…
Я же закрыла глаза, понимая, что резко опускаюсь в огромное болото депрессии. Мне становилось все хуже и хуже от того, что:
1) добрые дела делать не получается;
2) завтра я превращусь в металлическую куклу;
3) не красавица, что почему-то удручает все сильнее;
4) а еще я есть хочу.
Стемнело окончательно, и, ко всему прочему, я промокла и замерзла. А времени оставалось — только до рассвета. Потом все. И я совершенно не представляю себе — где мне найти доброе дело.
— Не переживай, — Феофан.
Оба дружка уже сидели у меня на коленях, кутаясь в край куртки и выглядывая из-под нее.
— Просто следуй зову своего сердца. А до рассвета еще далеко. Апчхи!
— Простудился? — хмуро. Рёва.
— Нет, чхи, все в порядке.
— На.
— Но это же твоя куртка!
— Просто надень.
— Спасибо, — смущенно.
— Заболеешь — возись потом с тобой, — со вздохом.
— Я не заболею. Я же анрел. А где ты шарф взял? Ой, придушишь!
Я встала и медленно побрела вниз по ступеням, держа этих двоих на руках. Иревиль щеголял голым торсом, у Феофана из-за шарфа выглядывал только нос. Я грустно улыбнулась и пошла куда глаза глядят. Авось найду свое доброе дело.
Кажется… нашла. Доброе. Дело.
Посреди помойки сидела встрепанная, дергающая хвостами кошка, а три крысы медленно наступали на нее, оттеснив к самой высокой куче мусора. Я подняла руку, сделала из пальца "ствол" и пальнула по крысам короткой очередью, используя в качестве боеприпасов конфеты, которые утром взяла с кухни. Грызуны разлетелись в разные стороны и с визгом уползли, подволакивая лапы. (Из-за депрессии целилась я исключительно в пятые точки.)
— Мяу.
Я почесала затылок и грустно вздохнула.
— Ну привет. Похоже, у меня входит в привычку спасать кошек.
— Благодарю, — склонилась в поклоне ушастая головка.
— Говорящих.
— Ты ее понимаешь? — Иревиль, сквозь стук зубов. Анрел опасливо на него косился, кутаясь в две куртки и шарф.
— Ну… она только что сказала "спасибо". Ты слышал.
— Страшно за тебя рад. — После чего замерзший в зюзю нечистик полез ко мне за пазуху, ругаясь и кашляя через слово.
— Иревиль, на тебе куртку! — в его пятку вцепились.
— Фефа, мне тепло нужно, а не куртка, отстань.
— Но там же… грудь!
— Я в курсе. В нее и закопаюсь, — мечтательно. Засунув в вырез моей рубашки нос. — Феф.
— Что? — натужно вытягивая Иревиля за ногу.
— Я ошибся. Тут пусто.
— Чего? — растерянно.
— Грудь — сильно сказано… хрен закопаешься, короче.
— Дай посмотреть.
Угрюмо молчу, размышляя: не прихлопнуть ли обоих.
— Да… я слышал, настой хреновой травы…
— Нет, это для мужчин.
— А… да?
— Я пил. Помню.
— Ты, пил?!
— Ну а что такого? Неплохая вещь, между прочим. Блин, холодно!
— А для груди тогда что?
— Ну… можно попробовать синюю ягоду. Вон, кстати, кустик растет.
— Она же ядовитая, — удивленно.
— Хуже не будет, — твердо. — Иля…
— Отстань, — сжимая зубы, — Я не виновата, что такая…
— Я могу помочь. Снизу. Мягко.
— Как? — со вздохом шагая к кустику.
Знаю, знаю, но все равно дела мои — швах. Так что отравиться — не худший вариант.
— Я — королева кошек, и в знак благодарности за спасение жизни я могу исполнить одно твое желание, — мурлыкнула она, изящно потягиваясь и запрыгивая на верх кучи.
— Ну… — сунув в рот первую ягоду.
— Ну как? — хором справа и слева.
— Чешется, — кивнула я.
— Что чешется-то? — заволновался Феофан.
— Погоди. Я проверю. — Мне снова полезли за шиворот. Сую в рот вторую ягоду.
— Ну… — глубокомысленно, зарывшись по пояс в моем воротнике. — Кожа синеет.
Расстегиваю куртку, поднимаю рубашку и с ужасом разглядываю синие пятна, быстро покрывающие живот. Иревиль пытался вылезти, но его прижало. Феофан парил передо мной — красный и испуганный. Хорошо хоть майку надела, а то бы совсем в обморок упал.
— Это неопасно. Завтра все пройдет. — Кошечка хмыкнула и принялась осторожно умывать мордочку черной лапой.
— Да?
— Что да? — Иревиль все-таки вырвался из плена рубашки и упал мне на руку, тяжело дыша и глядя на черное небо.
— Кошка сказала — завтра все пройдет.
Анрел и нечистик переглянулись.
— Пошли домой, — предложил Рёва.
— Обсохнешь, и снова пойдем искать приключения. Ночь длинная, — покивал Феофан.
— Так как насчет желания? — с кучи.
Хм…
— Сделай меня человеком.
Половинки моей души угрюмо наблюдали, как я приближаюсь к кошке.
— Не могу, — тихо. — Для этого не хватит сил. Может… а что-то другое?
— Ну… хочу быть красивой.
— Невозможно. — Как отрезала.
Я поняла: только что мне разбили сердце.
— Фефа, мы ее теряем. Просит у кошки красоту и рычит, услышав "мяу".
— Не мешай, у девочки депрессия.
— У меня теперь тоже. Че делать-то?
— Ну… поговорят и разойдутся.
— А-а… ладно. Подождем.
— Ты вообще что можешь?
— Не поверишь, почти все, — расстроенно мяукнула королева кошек, глядя мне прямо в глаза.
А у нее красивые радужки. Серебристые, мерцают в темноте и немного печальные.
— У тебя у самой ведь что-то случилось. Почему ты такая грустная?
Кошка смущенно отвела взгляд и взмахнула хвостом.
— Ты заметила?
— Ну… да.
— Мой народ гибнет. Тени пожирают нас ежедневно. Ты первая, с кем я могу поговорить. Жители нас не понимают.
— Симка рассказывал.
Глаза сверкнули, на меня внимательно посмотрели.
— Ты… так это ты ему дала ошейник с колокольчиком?
— Ну…
Передо мной медленно и очень грациозно преклонили передние лапы.
— От имени всего моего рода я благодарю тебя, человек. Недавно мы запустили их в производство, и уже сегодня полсотн и жизней были спасены только благодаря тебе.
— Так быстро? — удивленно.
— Хм… мы — волшебный народ, и создать временную копию сможет даже ребенок. Главное — иметь при себе оригинал.
Киваю.
— А как…
— Тени бежали, посрамленные горожанами, спасающими маленьких несчастных кошечек.
— А-а…
— А Симка уже в конторе. Ждет тебя. И я… я в неоплатном долгу перед тобой. Пусть война еще и не окончена, но эта помощь никогда не будет забыта. Загадывай свое желание еще раз! И я не посмею сказать тебе "нет", даже если для его выполнения потребуется пожертвовать своей жизнью.
Я грустно подумала, что, сделав меня красивой, королева точно умрет в муках от перенапряга. Вздыхаю.
— Они уже долго болтают, — Феофан. — Я все больше верю, что кошка не просто мяукает.
— Не поверишь — я тоже.
— Но… это невозможно! Духи всегда видели и слышали больше любого человека!
— Она — киборг. Наверное, есть какое-то устройство, позволяющее понимать всех подряд, — гэйл, сверкнув алыми глазками.
— А-а.
— Я тоже такое хочу.
— Да? Ну в принципе…
— Что?
— У меня есть новый образец таблетки… С ней даже мокрицы смогут поведать тебе описание своей жизни.
— Ну мокрицы мне и на фиг не нужны, а вот птички, зверьки… А побочные эффекты? — настороженно. — Опять нимб и крылышки?
— Нет. Это доработанная версия. По идее побочных эффектов нет.
